Нерублевские судьбы

Слава, разумеется, сразу стал вместе с Натаном завсегдатаем рынка. Он обзавелся постоянными клиентами. К тому же он собирался выйти на пенсию, хотя ему должно было стукнуть всего пятьдесят лет. Он рассчитывал, что власти учтут его безупречный труд в северных широтах, почетные грамоты и несостоявшееся предоставление к награде. Но советская власть в который раз разочаровала его, отказав ему в праве на заслуженный отдых. Это переполнило чашу его терпения, и Слава решил покинуть обидевшую его страну. Он стал оформлять документы на отъезд в Израиль. Жена не захотела уезжать вместе с ним на старости лет на чужбину. Здесь у нее были дочь и внук, а «берег турецкий» был ей чужд и тревожен. Он продал свой автомобиль и активно принялся распродавать свою большую библиотеку. По выходным он занимал место на рынке в куче торговцев, раскладывал ненужные ему теперь книги на русском языке и весело приветствовал знакомых, зазывая их выпить с ним.

Не забывал он и о книжном бизнесе. Сняв комнату поблизости от книжного клуба, он почти все время ночевал там, частенько приводя веселые компании молодых людей и девиц, коих на рынке было множество. Они же помогали ему сбывать книжную продукцию. По выходным он отправлялся в клуб и оттуда приводил клиентов на дом.

Однажды на базаре он повстречал своего бывшего подельника, случайным ветром занесенного в этот город. Они, конечно, выпили, вспомнили былые дни. Друг представил ему своего протеже, бывшего детдомовца. Было тому лет около восемнадцати. Он обладал ликом ангелочка и подвизался в рыночной торговле, помогая торговать продуктами удивительно некрасивой девице, у которой жил и которую обслуживал по ночам. В дальнейшем этот амур угодил на тюремные нары за ограбления пьяных, а после отсидки стал работать на рынке мясником. Слава взял его под свою опеку: давал советы, обучал правильно пить и торговать. Но совсем немного ему оставалось пребывать в этой стране.

Свое пятидесятилетие он с помпой отпраздновал в лучшем ресторане города, сняв для этого отдельный зал. Было много гостей, стол, ломившийся от деликатесов, танцы до упаду. Словом, было, что вспомнить. Но пришел тот хмурый день, когда Салману предстояло навсегда покинуть страну. И хотя он храбрился и говорил, что через пару лет будет ездить на машине с личным шофером, он, наверное, и сам не верил в эти несбыточные мечты.

Он уехал в темноту ночи, чтобы исчезнуть навек в далекой южной стране, где никому не был нужен. Он сразу понял, что его розовая мечта организовать танцевальный ансамбль и разъезжать с ним по разным странам столь же нереальна, как полет к другим галактикам. Поначалу он пытался чем-нибудь заняться: торговал чем придется вместе с какими-то грузинами, делал салаты в столовой при кибуце, за что его очень хвалили. Но все было как-то не так, чего-то не хватало. Может быть, настоящей родины? И он запил, запил еще больше, чем раньше. Конец не заставил себя ждать.

Теперь лишь маленький надгробный камень на сельском кладбище под Ашкелоном напоминает о нем. Безжалостное солнце раскаляет тысячи скромных кладбищенских плит, и лишь легкий пар, поднимаясь от них ввысь, напоминает небесам о людях, когда-то живших на земле.