Кухня

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за ноябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 10 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

Можно ли из некомпетентного – раз – и стать компетентным? По дороге научиться и стать?

Обожаю идти в темноте к свету.

Я сидел, читал статью про искусствоведение. Дочитал до конкретики. И там написано:

«Сверхзадача любого критика – угадать исторический момент современной художественной жизни. И мы отлично знаем, например, сколь проницательно угадал Дидро исторический момент в творчестве… молодого Давида» (Прокофьев).

Мне стало любопытно (цитируя Дидро, я вставлю репродукции картин).

«Давид. Велизарий, узнанный воином, служившим под его начальством, в то время как женщина подаёт Велизарию милостыню.

 

Давид. Велизарий, просящий подаяние. 1780.

 

«В 1774 году, после получения Римской премии и пребывания в Риме, он становится последователем классицизма, став лучшим его представителем во Франции XVIII века.

Картина «Велизарий, просящий подаяние» является свидетельством хорошего усвоения новых стилистических форм, навеянных архитектурными памятниками Рима времён империи. Давид старательно изучал античные источники и остатки античных сооружений. Ему была известна и печальная легенда о старости прославленного полководца Велизария. В конце жизни тот впал в немилость у императора, из-за чего тот конфисковал его имущество и изгнал. По легенде, Велизарий закончил жизнь нищим, испытав на себе и скоротечность славы, и человеческую неблагодарность. Трагедию когда-то прославленного императорского полководца, теперь слепого и немощного, и изобразил художник в картине.

О взволнованности неожиданной встречей с человеческим горем хорошо рассказывают руки главных героев. Руки Велизария – само олицетворение отчаяния и мольбы о милосердии. Мальчик-поводырь протягивает шлем героя, куда свою милостыню кладёт женщина в античных одеждах. Потрясённый несправедливостью судьбы и неожиданной встречей со своим бывшим командиром, солдат на втором плане всплеснул ладонями и застыл в недоумении и возмущении. Классические композиции обычно пафосны и удивляют современного зрителя преувеличениями и искусственностью чувств. В композиции Давида пафос и величие имеют только древнеримская архитектура и роскошная, но равнодушная к человеческому безумию природа». («Википедия»)

 

Это молодой живописец с большим вкусом, он обнаружил его в выполнении своей картины; в ней чувствуется душа; лица выразительны, без жеманства;

 

  Жалобно просящие

 

           
Внимательно жалеющая.                      Удивлённо узнающий.

 

позы благородны и натуральны; он умеет рисовать; умеет накинуть драпировку и расположить её красивыми складками; колонны его хороши, не будучи излишне яркими. Я предпочёл бы, чтобы тела были не столь напряжены, мускулы – гибче. Сделайте мысленно архитектуру более глухой – возможно, она будет лучше. Не буду говорить о воине, потрясённом изумлением, о женщине, подающей милостыню, об этих скрещённых руках – я испортил бы удовольствие себе и огорчил бы художника, но все же я не могу не сказать: «Неужели ты полагаешь, что Велизарий недостаточно унижен тем, что решился принять милостыню? Неужели он должен ещё и просить её? Пусть его протянутая рука обнимает ребенка, или пусть, воздев её к небесам, он обвиняет их в жестокости».

Впечатление, что Дидро находится в плену классицизма первой волны и не одобряет у Давида выход вон за норму:

«важнейший элемент эстетики классицизма – учение о разуме как главном критерии художественной правды и, следовательно, прекрасного в искусстве; это сразу же налагает на искусство печать холодной рассудочности».

Хорошо «лица выразительны, без жеманства» и плохо «Неужели он должен ещё и просить» милостыню. Тогда как достоинство Давида, наоборот – «неподдельное воодушевление идеей» (Там же). Тут – идеей упрёка со стороны Разума за несправедливость. (Велизарий был предан императору Юстиниану, а тот ревновал к его военной славе и поддался навету, что Велизарий ему не верен. Немилость фактически длилась лишь год, а дальше просто было замалчивание заслуг. Но легенда абсолютизировала несправедливость и довела до ослепления Велизария.)

До неприятного градуса морализирования, назидательности и театральности классицизм второй волны, знаменуемый Давидом, дошёл позже. Но Дидро до этого не дожил (он умер через 2 года после первого упоминания о Давиде в 1781 году), но зародыш театральности укусил.

Так что первой проверки не выдержала способность Дидро «угадать исторический момент современной художественной жизни».

 

Святой Рох и зачумлённые.

 

  Давид. Святой Рох и зачумлённые. 1780.

 

«В стране свирепствует эпидемия чумы, после чего он начал странствовать по стране, ухаживая за больными чумой и исцеляя их молитвой и крестным знамением. Предание сообщает о чудесах исцеления, совершённых им». («Википедия»)

 

Прекрасная композиция; фигуры весьма выразительны; хороши отдельные группы; красивы складки одеяний, искусно оттеняющие нагое тело; отличный рисунок. Пожалуй, руки святого недостаточно хороши; пожалуй, что рядом с этим огромным, ужасным зачумленным, рядом с высокой фигурой святого Роха Богоматерь кажется слишком низкорослой. Попытайтесь, если вам удастся, пристально вглядеться в этого больного юношу, который обезумел, впал в ярость,

 

 

 

– вы в страхе убежите от картины, но вас вновь вернёт к ней любовь к искусству и восхищение перед художником.

Я не вижу ярости. Скорее страдание. Но тут Дидро, да, заметил «неподдельное воодушевление идеей» – всё того же упрёка со стороны Разума за несправедливость, и похвалил такую увлечённость, замаскировав её, правда, искусством для искусства. И не заметив при этом, что художнику не хватило выразительности, чтоб Дидро не спутал с яростью страдание. (Или и тут есть вина Дидро?)

 

Погребение Патрокла.

 

  Давид. Погребение Патрокла. 1778.

 

Но на этом рисунке он показывает себя всё ещё в плену барочных принципов композиции: большое количество отдельных групп, создающих рассеяние центров интересов; маленькие искажённые фигуры; и равномерная игра света в разных областях (гуглоперевод).

 

Превосходный эскиз; оставляет прекрасное впечатление, полон чувства.

Насчёт чувства – это опять в ту же степь: «неподдельное воодушевление идеей». Ну ясно: если барокко было бурное, а классицизм первой волны – в пику – чинный, то Дидро в конце существования этого чинного чутко хвалит опять чувство (греки ж обижены на своих богов, что те распорядились Патроклу быть убитым, и художник тоже негодует на несправедливость).

Всё чётко у Дидро с похвалой.

 

Портрет графа Потоцкого верхом.

 

  Давид. Портрет графа Потоцкого. 1781.

 

Превосходная картина, колорит здесь не так тёмен, как в остальных; но не слишком ли напряжена правая нога коня?

Тут опять Дидро проявил непоследовательность. Почему же «слишком напряжена», если хорошо «неподдельное воодушевление идеей» попранной Справедливости {здесь – с «точки зрения» необъезженного коня, попавшего под всадника? Не мог же Дидро телепать, что в скором будущем характер идеи (революции) высушит живопись Давида.

А пока:

«В изображении Потоцкого с его подчёркнутой статичностью позы есть уже та строгая чеканность линий и светотеневых объёмов, которые позднее восторжествуют в искусстве Давида, а конь исполнен в духе фламандской живописной традиции, так как художнику хотелось самой красочной лепкой передать напряжение каждого мускула и потенциальную силу животного; эта живописная сочность впоследствии будет всё реже и реже встречаться в произведениях Давида».

 

Женщина, кормящая дитя.

Этой репродукции я не смог найти.

Женщина и ребёнок образуют прекрасную группу и производят весьма приятное впечатление. Более светлый, более прозрачный фон был бы приятнее для глаз. Картина хорошо написана, хорошей формы.

 

Три академические фигуры, одна из которых изображает святого Иеронима.

И это не нашёл.

Прекрасные фигуры, хорошо написаны и оставляют большое впечатление» (Дидро. Салон 1781 года).

 

Я проверил Прокофьева. Он почти не соврал.

Ну и зачем я потратил своё и читателя время?

У меня была тихая надежда… Всё-таки Давид – очень громкое имя. С ним связан переход от нравоучений высших слоёв общества к нравоучениям третьего сословия. Высокие и те, и те. Хоть с третьим сословием ассоциируется что-то низкое. Тем не менее. Своё высокое – гражданственное – зрело там и тогда. Можно было на переходе из одного стиля в другой ждать неожиданностей (для современников, конечно). А неожиданность – есть (для моего эстетического экстремизма) след подсознательного идеала автора.

Подтвердившееся чутьё нового у Дидро не является ли знаком неожиданности (встреченной искусствоведом не в штыки, а приветливо)? Той самой неожиданности… Да ещё и где? В нормативном и поучающем классицизме!..

Новое должно б получать отпор (у проаристократов). – Пожалуйста, такое было:

«Он представил две картины, и обе в 1781 году были включены в экспозиции, что являлось большой честью для любого художника… но члены Королевской академии считали его выскочкой».

То есть его «неподдельное воодушевление идеей» доказано как неожиданность. Ну в самом деле, принято-то было аристократией искусство считать забавой и наслаждением. Царил стиль рококо, воспевающий вседозволенность. А дух времени требовал другого искусства. Так самое-самое его зарождение вполне, по-моему, можно считать происшедшим не без участия идеала, находившегося в подсознательном состоянии.

 

Но дадим слово адвокату дьявола: а что если Дидро не только Давида хвалил за как-то связанное с гражданственностью (типа попранной Справедливости) чувство, но и других, к классицизму второй волны не относящихся?

Проверять я буду только 2-й том – салоны с 1767 по 1781 годы.

Спрашиваю Find-ом: «чувств» (из сочетания «полон чувства», относимого к художнику, а не к персонажам). Буду цитировать только похвалу за «неподдельное воодушевление идеей», как-то близкой к гражданственности и тоже относимой к художнику, а не к персонажам.

«Алль. Портреты принцессы де Ламбаль, графа Шувалова, Лалли-Толендаля и других. Все эти миниатюры красивы. В манере и колорите художника много чувства» (Салон 1781 года).

Я сомневаюсь, что чувство тут относится к идее, выражаемой художником, и я не могу найти, что это за художник.

 

«Венсан. Битва римлян с сабинянами, прерванная сабинянками.

 

  Венсан. Битва римлян с сабинянами, прерванная сабинянками. 1781.

 

«Сабинянки в надежде прекратить сражение приносят на поле битвы своих детей». («Википедия»).

 

Картина шириной тринадцать футов, высотой десять футов, предназначена для короля. Она соответствует характеру сюжета, рисунок фигур хорош. Одежды красиво наброшены на плечи, их красивые складки выписаны тонко и с чувством. Но они слабы по цвету, от них рябит в глазах. Вместе с полотном Дуайена это создаёт такой избыток яркости, что хоть беги из Салона. Вот где искусство должно создавать впечатление полного хаоса, привлекательного на вид: полтора фута полотна должны вместить бурную сцену. Если представить себя среди её действующих лиц, то испугаешься: как бы не задохнуться! Цвет тел напоминает пергамент; отдельные части композиции недостаточно велики и слишком тесно сдвинуты, эффекта ни малейшего, манера суховата, хотя чувство во всём есть» (Салон 1781 года).

Так ого, какая гражданская доблесть тут темою. И Дидро на неё клюнул, при всех технических недостатках. Да и... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

15 августа 2019 г.

 

 

 

Автор и ведущий

рубрики «Художественный смысл» –

Соломон Воложин

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в ноябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: