Форум журнала "Новая Литература"

Морозкина Наталья. Рассказ «Игра».

...Мы лежали в холодной кровати, пытаясь согреться друг о друга после сегодняшнего приключения. Каждый в своем смартфоне, мы проверяли, не произошло ли в мире снова чего-то непоправимого. Глаза резало от усталости, голова разболелась из-за пива, но прежде чем погасить свет, мне нужно было кое-что найти, нужно было сформулировать запрос в поисковой строке, чтобы не забыть подробно почитать всё завтра. Ок, гугл, 3,5 млн результатов. Впечатляет...

Аннотация к этому рассказу:

Рассказ-моментальный снимок. Один день из жизни супружеской пары в эмиграции. Действие происходит в маленьком городе на краю земли. Фоном выступают разочарование, потерянность, инфантилизм, кризис, недовольство и обида.

Довольно тонкий рассказ, с внутренним напряжением, психологией. Ещё одна рефлексия новой реальности. Отчуждение, которое с внешнего плана, с жизненных переломных обстоятельств, неминуемо заползает под кожу. Все мы в той или иной мере - посторонние, и контекст, который это проявляет и обостряет - всегда трагичен.

Мне очень понравился рассказ. Обычно я словосочетание «женская проза» использую как ругательство, но в данном случае – совсем наоборот. На мой взгляд, это настоящая женская проза, т.е. написанная умной, наблюдательной женщиной, хорошо владеющей пером.
Рассказ был прислан на конкурс ГР, но, конечно же, это никакой не ГР. Вместе с тем, настрой «Игры» полностью совпал с общим настроем конкурсных произведений. Ведь все они – об отсутствии любви. Какой рассказ не возьми, нигде герои не способны к любви. Они, разумеются, знают, что любовь – это хорошо, кое-кто даже мечтает о любви как о средстве спасения (а если не спасения, то способе добавить в свою жизнь хоть немного смысла), но никто из героев не способен наполнить слово «любовь» хоть каким-то осмысленным содержанием. К ненависти способны, к любви нет. Видимо, в такое время живем (как недавно сказал Каготов, времена пришли, гуманизм запаздывает).
В «Игре» отсутствие любви кажется еще более бессмысленным и трагическим. Казалось бы, муж и жена в сложных жизненных обстоятельствах, одни в чужом мире – надо бы особенно ценить совместность, потому что в сложившихся обстоятельствах они могут полагаться только друг на друга, других вариантов нет. Только встать спиной к спине – опереться друг на друга, защищать друг друга. Но по факту оказывается, что сподручней бить того, кто рядом. И тут даже не инфантилизм героев, здесь что-то другое. Нет даже элементарного расчета – а что будешь делать завтра, когда останешься в одиночестве. Дай бог, чтобы самость пошла на пользу героям «Игры», но что-то мне подсказывает, что открытый финал открыт для них не туда…
Вот так примерно думаю. Автору спасибо за доставленное.

Прочитал это, сестричка, и стало так грустно. Больше за тебя, чем за себя. И тут же вспомнилось из того, что сейчас в работе.  Не отчаивайся. Держи немного любви. Она есть, не забыта. 

Рыжая англичанка, словно бы вторя ощущениям Смирнова, поёт о любви, которая её убивает. Был бы просто обычный сраный день с выездом на очередной прорыв трубы, спизж***ый люк, или переключение. Те же шутки и склоки. Антоха бы в очередной раз говорил о войне и бабах. Профсоюзник просил бы подписать очередные никому ненужные бумажки. Пахло бы солидолом и рыбой, а кошки гоняли по углам мышей. И вся эта срань называлась бы жизнью. И не смотря на то, что это не нос Епифанова, а нос Фредди Меркури на излёте, Епифанову он идёт. Смирнов подходит ближе и любуется бледным профилем Викторыча. Он красив как римский патриций, как бюст Цезаря, приделанный к старому дураку, умершему на клетке с кроликами. Они еб**сь при этом, интересно? Викторыч никогда не был так красив как сегодня. Если бы не красавец Епифанов, это был бы очередной никому ненужный день, который не запомнил бы сам себя. И все пришли на него посмотреть. На красавца. Это его день. День наполненный смертью. Красивый мертвый Епифанов. Спасибо тебе. А сколько людей сегодня родилось, Епифанов? Столько людей сегодня родилось. Почему вот так же, всем гуртом хоть сколько-то причастных, не ходят на роды. Со своими ритуалами, автобусами и скамейками по сторонам роженицы. «Смерть и рождение, а между ними тонкая ниточка любви» ‒ думает Смирнов, и плачет вместе с рыжей англичанкой. «Всё остальное разит солидолом и рыбой».