Форум журнала "Новая Литература"

Савченко Юрий. Рассказ «Чудотворец».

...Жена, лёжа на кровати, демонстративно отвернулась к стене. Упрямо молчала. Страдающий «после вчерашнего» хозяин озадаченно тёр обеими ладонями высокие залысины лба и вдруг увидел себя во весь рост в зеркале. Почему-то вздрогнул, будто от ожога: его глаза в глаза рассматривал собственный двойник, живая карикатура на человека. Жидкие, пожухлые волосы лениво курчавились над большими ушами, в выпученных по-лягушачьи глазах проглядывала мутноватая зелень. Под глазами висели мешки обрюзглости. Между ними задиристо топорщился картофелеподобный, с фиолетовым оттенком, нос. Большую часть туловища представлял живот, огромным пузырём устремившийся в пространство, с крутизны которого то и дело скатывалась резинка семейных трусов… «Чебурашка! – одно слово. Права была Людмила, окрестив меня так, эта вселенская вертихвостка», – подытожил святой отец и неодобрительно крякнул в стриженую бороду. А образ соблазнительницы мелькнул, что молния, и будто показал язык. Озадаченный хозяин, подобравшись к буфету, шумно распахнул дверцы и на миг замер, будто в раздумье… (со стороны могло показаться, что он решает: пить или не пить?) Увы, нет! Такой дилеммы не существовало в природе. Удивило батюшку другое: вчера, оказывается, не весь запас спиртного был исчерпан… В этот момент послышался ледяной предостерегающий голос матушки:

– На службу же тебе сегодня, Евсей! Ты сыну обещал…

Эта благоразумная реплика вызвала мгновенный протест. И послужила сигналом, чтобы решительно сделать шаг вопреки здравому смыслу.

– А-а! Нельзя, значит…

Бутылка звякнула о стакан. Послышалось бульканье переливаемой жидкости. А затем – звучные глотки.

 

В летнем халате, развевающемся на ходу, жена химерой вынеслась из спальни и, задыхаясь от гнева, срывающимся голосом выплеснула в каменное лицо Чебурашки всю муть, всю накопившуюся боль души.

– Ты… ты… Нет слов, чтобы назвать тебя достойно! Для тебя нет человеческого имени! Ты своим пьянством, распутством своим исковеркал всю мою жизнь. Как вор, пробрался в попы… Я не хотела! Но надеялась, что это спасёт тебя, исправит… Дура! Горбатого могила исправит! Ты позорил нашу семью в Кордубайловке, опустившись до бомжа. Теперь напялил на себя священнический балахон, запудриваешь мозги тёмным старушкам, рассказываешь небылицы о собственной святости и непогрешимости, а сам остался блудником, лжецом и забулдыгой. И семью продолжаешь втаптывать в грязь.

Остолбеневший от дикого напора жены, благочинный не проронил ни слова, только ещё раз выпил водки...