Форум журнала "Новая Литература"

Авторские разделы => Пантелеев Николай => Тема начата: Николай Пантелеев от 22 Июнь 2007, 14:46:30



Название: Обсуждение: Роман «Азбука Сотворения»
Отправлено: Николай Пантелеев от 22 Июнь 2007, 14:46:30
Пантелеев Николай. Роман «Азбука Сотворения».

...И если хотите, назовите это болтологией, резонёрством, охотой с пушкой за воробьями… или даже графоманией, набивающей оскомину ноющими самоповторами. А ты попробуй не повторись, допустим, обращаясь к жене в тысяче – тысячный раз: с обедом не затягивай! или ещё что… Вообще, любой предмет старится не от проживания во времени, а от повторов, от частого употребления – это произошло с живописью и литературой. В классическом понимании, они стали историческим феноменом – предметом, отбывшим наказание необходимостью, а живы они, или нет – не более, чем дискуссионное общее место. Дело в том, что они состарились. Две древние старушки отдали молодому, динамичному, настырному экрану информационные, философские, морализаторские, вкусообразующие функции, и вот-вот – отдадут эстетические. Старушки постепенно выживают из ума: пошли склеротические воспоминания о будущем, рахитичные умствования, блуждания по анемичному сознанию и неопрятностям творца. В ходу исповедальный онанизм, умничание, виртуозное владение фарфоровым стиляжничеством, выцарапанными с крышки письменного стола нюансами отскока назад-с… Да и вся эта постмодерняга «с горла» внутренности дерёт, а на закуску, едри, получаешь повсеместное глумление над правом быть всесторонне здоровым человеком… И главное: никому «это» уже не нужно, кроме кучки стерилизованных, продвинутых бездельников «ещё и так» убивающих время, то есть духовных потребителей. Налицо возрастная импотенция: писать не о чем, а о чём есть – пошло, гадко, либо – наивно. Словом «графоман» истосковавшиеся клеймят исписавшихся, фактически потерян читатель, зритель, и опустившиеся, спившиеся бонзы доживают свой век в неприбранных, захламлённых квартирах. Они органичны в срачи, унынии, паутине, болезнях, среди проеденного червяками антиквариата с жирным слоем вековой пыли. Явления деградируют в силу отсутствия в них «производственной необходимости». Парадоксально – вот бы вверх рвануть! – а они летят по инерции вниз. Так и курица с отрубленной головой ещё бежит, ещё стремится, обозначается… А «наши» пытаются выдвинуть фигуры поэкзотичнее, пусть устало, эдак, но пытаются. И вот творец вешает себе на грудь орден «гражданин мира», становится адвокатом – объяснителем серости, всепонимающим пастырем дробей. Но добавление к вульгарному мироощущению хама интеллекта автора, попытка через простое высказать возвышенное – её богу! – похожа на похабное «из говна – конфетку», и к тому же безнадёжно архаична. Этот приём, ранее допустимый, теперь выглядит как халдейский, лобовой, поверхностный, миссионерский, а фактически, он лишь констатирует попытку зацепиться за читателя, зрителя, насильно просветить его, подтянуть к себе за уши. С какого это бугра – тянуть! – пусть сам несчастный дерзает на душу, ломает в себе скотину, потому что очеловечивание – предмет сугубо добровольный. Всегда и везде художник обязан говорить только о себе и на своём собственном эстетическом языке – сложен он или прост, без потуг на доступность. Ничтожество и слабость – не повод их защищать, а скорее – трамплин, с которого летит к своей цели творец. Допустимо прыгать с плеч толпы, но сидеть на них неэтично. Понятно, этот тезис не касается «руки кормящей» и тех, кто ремеслухой гладкописания – строгания, зарабатывает корма. Близдуховное нищенство – святое дело – ни вреда, ни пользы, как от плацебо. Но тому, кто стремится к слову «творец» в имени своём, добавить эпитет «настоящий», кто целью имеет – себя, негоже опускаться до нарочитого перевода на «общечеловеское». У народов есть свои вожди, расы, вероисповедания, обычаи – вот пусть с ними и живут, пока не поумнеют. А ты живи рядом с подлинными титанами духа, живи в роскоши намёков на развитие, ешь с золота слов, пей хмельной нектар снов и наслаждайся торжеством своего мироощущения над удручающей реальностью!.. Пойми, что «вскрывать язвы», «гвоздить к позорному столбу», «нести свет правды», защищать, проповедовать, учить, сопереживать безумию «простого» человека – это из области бородатых анекдотов о творце, о сущности и целях его работы. На языке штампов – это «уходящая натура». Смешно литературно наполнять физиологию обывателя хоть чем-то стоящим, психологическими вывертами, высокими порывами, эстетикой или геройством. Героизм хама везде и всюду – здесь допустимо повторение – это только ответ на героизм другого хама, следствие сшибки животных инстинктов. Разве такой повод нужен художнику, для того чтобы взяться за инструмент?! Ах, да… есть ещё желание «быть услышанным», но как цель оно ведёт только к тому, что автор, теоретически не имеющий права быть «умнее» героя, четверть часа помучивши совесть, берётся живописать фантазии на тему человека. Кропать философские диспуты дворника с кочегаром, сабельные поединки добра и зла, поступки сверхэнергичных, щедрых, моральных натур… – увидеть бы хоть одну, так сказать, «в натуре»!.. Понимаете, коллеги, восприниматель обливается слезами над вымыслом не в силу правдоподобия произведения, личного мастерства или простодушия автора, не в силу захваченности дьявольской пляской букв, пятен, бемолей, а в силу со-пе-ре-жи-ва-ния собственным – три раза подчеркнуть! – страхам, мечтам, чувствам и прозрениям. А они у каждого свои – высокие и низкие несоединимо, и значит, восхищение творцом всегда вторично, кому это ещё неизвестно. Да, зритель с подачи творца создаёт домысленный памятью образ и ставит сотворчество, раз уж другого не дано, выше непосредственного повода. От этого бешенный и непреходящий успех музыки во все времена, её вечная молодость в смене форм и абсолютная конкурентоспособность в сознании человека рядом с другими эстетическими сигналами. Музыка есть «доступное, рафинированное, персонифицированное, абстрактное фантазирование с элементами перенесения навязчивости во вне». Пусть звучит этот пассаж неуклюже, но зато он точен. Впрочем, что проку анализировать юность, потенцию, когда налицо результат: обычная шаркающая старость. Немного жаль, как в жаркий поддень утреннюю прохладу – жизнь прожита, увы… Но старость это ещё не конец! Живописи и литературе рано горевать, да и есть чем гордиться: они не зря «проели» своё время – плох или хорош наш современник, но он почти весь – дитя их культуры. Что дали для его самоидентификации все эти вожди, проповедники, полководцы, изобретатели смерти, политики, финансисты, торгаши, да и многие учёные, кроме диагностики крайних амплитуд глупости и примеров массового помешательства?! Человек, что бы он там о себе не думал, без сомнений – козявка, ничто, и значимость ему придаёт только творческий гений. Если внезапно уничтожить, стереть из памяти мира поэтический опыт человечества, то вскоре он, безусловно, восстановится вновь – и архетипы здесь не при чём! Просто «эстетическая переработка страхов через творческую навязчивость сознания» будет преосуществляться безысходно, пока жив хотя бы один человек, и не надо бояться смерти – её просто нет! Гип-гип, ура!.. Не надо бояться открыто презирать глупость, не надо слушать тех, кто, взбодрившись своей сомнительной физиологией, речёт на зеркальную низость: таков собака – человек! Разве?.. И других мнений нет?! Но «по творцу» он призван быть умным, здоровым, сильным – не агрессивным, непрерывно созидающим день – есть возражения?.. Так вот вам и цель: не летописи прошлогоднего снега, а возможность достичь в себе большего. Конечно, можно складывать из буковок, как некогда наборщики в типографии, судьбы, коллизии, характеры, страсти… и думать при брызжущем томате заката: как здорово заниматься вот эдаким деятельным бездельем! Терапия процесса не вызывает сомнения, но я тут причём?! – ты, он, она, читатель, зритель… Строгаешь мирки, а ты дай себе и нам мирище! Нельзя обойтись без шероховатостей – подразумевая, что так называемая «художественность», не должна лежать бревном на пути у содержания – так и не обходись! Миры не требуют выделки, детализации, законченности – они должны быть открыты для домысливания, им суждено эволюционизировать вместе со временем, воспринимателем, собратом по палате. Им надлежит непрерывно формироваться, подгонять – толкать в спину этих проклятых, чёртовых старушонок для их же пользы, дабы не дать им упасть в конце длинной осенней аллеи… А если думаешь иначе, столяр, то сиди себе тихо в замусоренной душной мастерской, где не тревожат падающие звёзды!..