Форум журнала "Новая Литература"

Каготов Венедик (https://newlit.ru/~kagotov/)т. Рассказ «Нет Синичкиной» (https://newlit.ru/~kagotov/7578.html).

...– Послушайте, ну не о чем тут спорить! – перебил его дед с седым начёсом. – Уже по выбору произведения всё ясно. Шолохов (https://alphabook.ru/?page_id=8449) – это не литература. Шолохов – это пропаганда! С такими предпочтениями определяться нужно совсем в другой вуз… Едут к нам из этих регионов, у них же ни одной нормальной темы нет!

– Аркадий Владиленович, не стоит так горячиться. – Председатель повысил голос, пытаясь охладить тон дискуссии. – Вы же знаете не хуже меня, что есть квоты… Нельзя так категорично отмахиваться от девушки.

– Ты мне, Петя, про квоты не рассказывай! – зарумянился в скакнувшем давлении дед, и челюсть у него задрожала от гнева – Я сам тебя тридцать лет назад принимал! Я цену регионалам этим знаю, сил на них не хватает. Они ж из нас все соки высосут. Наприсоединяли. И все-то, выходит, там гениями оказываются, самородками!

– Вот-вот, – завёлся вдруг и блондин-хореограф. – Почему мы вообще должны оценивать происхождение, как на собачьей ярмарке… Ой! На выставке, то есть… Я третью постановку в том сезоне делал за патриотику. От меня уже двести френдов на Facebook* отписались, и все иностранцы почти! Скеллер отписалась, и Джаркуш отписался вместе с мужем. Один Фурджато держится. Гастроли поотменяли, полтруппы уехало, а теперь ещё всех вот такими вот девахами заменять? Да как работать-то прикажете?!..

* Соцсеть Facebook запрещена в России, принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской организацией.

Аннотация к этому рассказу:

Сочинённая в сидровой жаре июньского Переделкино небольшая зарисовка об отрицании, гневе, торге, депрессии и принятии. И о любви. О том, чего нет.

Напомню, что на конкурс Грязного Реализма им. Чарльза Буковски было принято 139 заявок. Лично для меня, рассказ Венедикта Каготова "Скачки" крепко в пятёрке лучших рассказов конкурса. И вот новое его произведение. Думаю, что чтобы оправдать название нашего журнала, подавляющее большинство публикаций должно быть подобного качества и исполнения. Это и есть - актуальная современная литература. Новая литература.

Правильно и со вкусом, чувством меры, подобрана манера и тон разговора о злободневном и больном. Калейдоскопично и убедительно. При этом читателем не понукают и не ведут за ручку, а дают простор для толкования и интерпретаций. И это говорит о тонкости восприятия автора, о понимании и чувствовании им нерва времени. Иная манера разговора, отдавала бы пошлостью.

Надо будет обсудить как и когда добавлять в публикации авторов их конкурсные работы. Прекрасные "Скачки" должны занять своё место на авторской странице Венедикта.

Интересный рассказ. Удивительно выпукло передает выверты и парадоксы нашего времени.

Подведите ко мне товарища Каготова, и я скажу ему прямо в лицо. Со всей стариковской прямотой скажу и не навзирая на. Итак, говорю: уважаемый Венедикт, вы гений.
Причем, то, что вы гений, я поняла еще на моменте «Скачек». Рассказ про Синичкину (на моменте редакционного чтения) мне показался просто хорошим. Но теперь, перечитывая, я понимаю, что он столь же великолепен, как и «Скачки».
Просто блестяще вы развели нас, читателей. Отрицание, гнев и далее по списку. Жив! Жив еще постмодернизм, мать его так.
Признаюсь, первоначально я не поняла, к чему было такое цветисто-витиеватое начало, но перечтя кое-что из Шолохова, поняла! И, вообще, всё поняла. Думаю, что когда перечту еще раз (а я это обязательно сделаю), откроется еще больше. Предвкушаю.
Отдельной строкой хочу восторгнуться вашим умением строить диалоги. Блестяще! Причем настолько, что аж зубами скриплю от зависти, а это точный признак хорошего текста.
В общем, огромное спасибо за доставленное! И обещайте, что пришлете что-то еще.
С огромным почтением и надеждами,

Карцев рассказывал. Стоят два почтенных одессита, о чём-то жарко спорят. К ним подходит третий и начинает молча слушать. Слушал, слушал - вдруг плюёт в сердцах: ой, да не морочьте мне голову! И уходит. Тоже самое я могу сказать автору... Включение актуальной повестки в ткань текста было сделано из хулиганских побуждений. Хотелось поиграть с огнём. Прикола с Шолоховым было бы достаточно, чтобы рассказ состоялся. А так вышел откровенный пересол, к тому же - провокационный. Художники прекрасно знают, что если смешать все цвета на палитре, то выйдет обыкновенная серая грязь...

Уважаемый Рыбакрыбака, вот вы пишете, что при смешении красок получается грязь.
При этом сами в коротеньком комментарии намешали и Карцева, и одесский анекдот, и что-то кулинарное, и живопись. И получилась зловонная смесь намного хуже серой грязи.

Приветствую редакцию и всех читателей «Новой Литературы». Это Каготов.
Здорово получать столь живые и внушительные отклики. Прям ощущаешь, как знатоки с чувством жмут тебе руку.
Отдельный респект уважаемой Гореликовой. Вы точно решили меня смутить своим признанием, проверить, а крепок ли автор. Автор держится, хоть и с трудом – такие слова, да еще и в текстовом виде всегда кажутся слишком щедрыми. И я это пишу не от скромности)) Непременно через некоторое время пришлю на рассмотрение что-нибудь еще не менее гениальное.
Не стану, как и ранее, ограничиваться благодарностями и немного раскрою историю своего рассказа. «Нет Синичкиной» был задуман для конкурса на тему гуманизма, однако не уложился в ограничения по знакам и был отложен до лучших времен. Времена наступили. Гуманизм еще нет.
Для меня эта история – и размышление о качествах, которых не хватает всем нам, и приглашение к разговору о значимых вещах, т.е. о постоянном. Не злободневном. Легкая литературная игра тут не самоценна, потому посомневался бы в определении рассказа как постмодернистского. Впрочем, плох тот постмодернист, что признает себя таковым, не правда ли. 

Да и насчет рыбацкого коммента) 
Расскажу свой любимый одесский анекдот… Сидят как-то в библиотечной читалке ДВФУ Иванов, Ковальчук и Каготов, почитывают труды Арсеньева и вполголоса иногда обсуждают. Входит одессит. Немного выпивший, руками машет, чесночком пахнет, пиджак в перхоти, пятнышки селедочные на брюках, но в принципе держится, на человека еще похож. Подходит к троице и начинает:
- Ребята, ребята, а хотите анекдот?!
- Нет! Говорите тише это библиотека.
- Смешной анекдот! Очень! Одесский! Расскажу, животики надорвете.
- Не мешайте, гражданин.
- Эх, скучные вы тут, а я все-таки расскажу…
- Пшёл вон, дурак!
Одессит подумал и тут же – поскольку все одесситы очень умны и находчивы – побежал прям из библиотеки, тряся отклеенными подошвами, в порт, купил билет третьего класса и поплыл из Владивостока в родной город на красивом белом пароходе «Григорий Остер» (ранее – «Роман Карцев», а еще до того – «Исаак Бабель»).
Только пароход до Одессы не дошёл и третьего дня потонул в Сингапурском проливе.
Искренне,
ВК 

Воистину и во веки веков.
Я и так снискала себе сомнительную славу как местный певец постмодернизма, так что мне уже ничто не повредит. Даже лишнее рассуждение на тему и по поводу.


Вся литература об этом, начиная с истории о Гильгамеше (или что там еще раньше было?). Но постмодернизм такая штука, которая отрицает даже само отрицание. Размышлять о вечном, отрицая возможность отрицать, что размышляешь о вечном.
В моем представлении постмодернизм – это морок, который автор напускает на читателя, который отрицает саму возможность отрицать. Который относится и к читателю, и к писателю, и к мороку. Ко всему скопом.
При первом прочтении я ведь полностью купилась на цитату из Шолохова. Шолохова я не люблю, но читать доводилось, и сцену изнасилования помню. Только это было не то изнасилование и не тот Шолохов. На этом моменте текста было только недоумение первыми абзацами и некоторое раздражение слишком длинной цитатой. Я на тот момент искренне (совершенно искренне, ничтоже сумняшеся) была убеждена, что столь длинная цитата дана для того, чтобы впоследствии обыграться в поступках персонажей).
А потом – как в мультфильме:
– У вас молоко убежало – Как?? Где?? У меня нет никакого молока на плите (пауза, осмысление) – Ах, все шутки… Розыгрыши. Шалун!
И после этого – как переворот оптики, все встает на ноги. Цитата не цитата. Напущенный морок в том, что нет ни Шолохова, ни Синичкиной. Есть только члены комиссии, которые примерно (или точно так же), как читатели, охреневают от того, куда могут завести их рассуждения.
Знаете же, что в художественном произведении обязательно должны быть показаны метаморфозы героев. Дойдут ли те до катарсиса, не дойдут, уж как получится, но все эти трансформации, вся эта, прости господи, арка персонажа обязательны к исполнению.
А у вас великолепный переворот. Никакие цитаты не играют, никакие книги не спасут человечество, никакие метаморфозы героев не нужны для того, чтобы читатель испытал катарсис. Да и сам катарсис не нужен. Надо просто дать себе возможность рассуждать, не стесняясь, и результат будут ошеломителен. И что самое примечательное – результат размышлений тоже ничего не дает. Синичкиной нет. Нет Синичкиной. Нет. И, вероятно, не было.
Остался только читатель, которого развели, как кролика, по 3 капли на ведро воды, и все. И даже отрицать это бессмысленно, потому что автор все уже сам отрицнул (есть такое слово?) еще до того, как читатель сообразил, что надо отрицать.
Ведь прелестно же, правда?

Помолюсь за стальной пароходик.
Шепчет на ухо ангел: "Не так
Ты молитву читаешь, чудак.
Повторяй потихоньку за мной:
Со святыми Господь упокой
Пароход, пароход, пароходик".

Я вот сегодня пытаюсь послушать Лукашенко о русских.  О том, что рубаху рванут и т.д.. Мне, гугель, не даёт. Он подсовывает какую-то дрянь. Гугл против нас, братья и сёстры. Так и есть. Чё будем делать-то? Я бы предложил, наплевать. Они мне рубрику сломали, и вообще считают меня за говно. Короче, швах Никаких сношений с западом.

А так, всё как в твоём рассказе, Венедикт. Не открещивайся от того, где летает твой дух. Клёвое имя. Отдай его:)

Как думаешь, сестра, я найду того Венедикта, который мне отдаст своё имя? Очень хочу. И всякие фальсификации тут не сработают. Мне нужен Венедикт, который отдаст свой смех, сорри, имя.