Раухвергер Фёдор. Рецензия на книгу «Евгений Примаков. "Ближний Восток на сцене и за кулисами" (Москва, 2006 год)».

...Я хотел бы сказать несколько слов о недавно прочитанной книге всем известного российского политического деятеля Евгения Примакова «Ближний Восток на сцене и за кулисами». Откровенно говоря, я пару дней сомневался – стоит ли покупать эту книгу, – стоит она сейчас в столичных магазинах от 550 до 700 рублей. Это, в принципе, не так дорого, но обычно я покупаю книги, если знаю, что они того стоят, а вот об этой книге я тогда ничего не знал. Теперь могу сказать – да, купить её стоит. Прежде всего, из-за ценности многих содержащихся в ней фактов. Впервые освещены тайные советско-израильские переговоры конца шестидесятых– начала восьмидесятых годов. У меня в институте был отдельный спецкурс, посвящённый советско-израильским отношениям, однако о приведённых в этой книге фактах, причём приведённых в данном случае не кабинетным исследователем, а непосредственным участником событий, я прочитал впервые; прежде всего из-за их секретности. То же можно сказать и о главе, посвящённой созданию израильской атомной бомбы – по этому поводу сказано много, однако информация зачастую противоречива, тем более что тема эта до сих пор не рассекречена самим государством Израиль. Примакову, детально рассказывающему о создании израильского ядерного оружия по собранным крупицам информации, в данном случае, по моему мнению, можно доверять, так что глава эта для интересующихся арабо-израильским противостоянием действительно бесценна. Особое внимание лично я обратил на упоминание о готовности применить это оружие израильским командованием против Египта и Сирии во время войны 1973 года...

Раухвергер Фёдор. Очерк «Там, где ещё дымится трубка мира».

...Когда я только приехал в Аризону, то и не думал об индейцах. Сомневаюсь, что со времени детства, я вообще о них хоть раз задумывался. Разве что, читая песнь о Гайавате. И вдруг стал видеть их каждый день. Первый же встретившийся мне навахо, в первый же день, потребовал у меня доллар. Это было рано утром, солнце только проклёвывалось через белёсые облака, и у него было похмелье. Я дал. Потом, за то время, что я был в городе, таких просивших подошел ко мне не один десяток. А позже я узнал, что в резервациях сухой закон, поэтому индейцы ездят в американские поселения так же, как финны в Петербург. Индеец взял доллар и показал мне дорогу к гостинице. Пока мы шли, он ругал весь белый свет – за отнятую землю, за побои и за бедность. Он хулил католиков и протестантов и взывал к христу через неизвестных пророков. Он спился, и понятное дело ничего уже не делал. Все те навахо, кого я видел в том городе были такими же. Кажется, именно навахо составляли когда-то конгломерат племён сиу. Тех самых сиу, что трижды поднимали кровавые восстания против янки, прежде чем последние из воинов не захлебнулись в своей же крови, и те, кто перестал сражаться, покорились судьбе. Именно они сдирали скальпы и были самыми ловкими наездниками и самыми меткими стрелками. Именно их вожди носили короны из орлиных перьев и свистели в свистки, сделанные из берцовой кости побеждённых противников. Короны эти, равно как и трубки мира и томагавки, и теперь делаются ими в резервациях. Правда, исключительно на продажу туристам...

Раухвергер Фёдор. Стихотворение «Лейб Найдус. В цирке (перевод с идиша)».

Меня зовёт пьянящий часто цирк,
 Где, выбегая на песчаный плац,
 В трико беснуется раскрашеный паяц,
 И хрипло, и легко с толпою говорит.
 
 Бесстрашно оседлав бегущий вверх канат,  
 Меня пленяют ловко акробатки;
 Наездницы же скачут без оглядки,
 Подкидывая вверд горящий рой гранат.
 
 Толпа от радости свистит и рукоплещет,
 Навстречу ей, кривя брезгливо рот,
 С поклоном сальто делает артист из шапито:
 
 Здесь пахнет мужиков здоровых пот,
 Смешался он затем с духами женщин,
 А главный аромат – звериное дерьмо...

Раухвергер Фёдор. Миниатюра «Банка Бадлайта».

...Я лежу на кровати и смотрю в потолок. Обычный побелённый потолок. Немного побаливают мышцы ног. Я протягиваю вниз руку, ловлю банку колы – здесь все называют её сода, и делаю несколько больших глотков. Потом я ставлю её обратно на пол. Неплохо было бы закурить, но встать мне лень, а стряхивать пепел на пол я не привык. Не того уровня.

В комнату заходит мой сосед Брюс. В руке у него банка бадлайта, и он ставит её на тумбочку рядом с моей кроватью. Там же, на тумбочке, стоит его бумбокс. Он включает его, и мы слушаем латинский реп. Потом Брюс роется в шкафу, достаёт куртку и шляпу, берёт обратно банку, выключает музыку и уходит.

Я провожаю его взглядом, а когда дверь закрывается, увожу глаза обратно в потолок. Откровенно говоря, я никогда не думал, что буду жить в одной комнате с индейцем. Тем более с индейцем навахо. Однако так оно и есть...

Раухвергер Фёдор. Поэма «В поисках вдохновения».

Душа моя – паломница в Непал –
Хочу я мудрости набраться вечной –
Прекрасное ценить везде, куда бы ни попал,
Хочу достичь спокойствия я в жизни скоротечной.
Мне мало ощущать прекрасное в природе –
Я с детства жил рассвета откровеньем,
Полётом птиц, бутонами цветов,
Рубины звёзд считал я с упоеньем
На небе ещё наших праотцов.
Но в двадцать первом веке
Не природу, проснувшись, видим каждый день;
Всё больше стали в жизни человека,
Мы не под деревом – под крышей ищем тень.
Хочу последовать примеру я Бодлера –
И красное в бездушном ощущать –
Воспеть бензин и клетки из бетона,
Не землю – прах отцов, а плиты целовать.
Мы в суете своей давно забыли Бога –
Его нам телевизор заменяет;
Бредя но улицам Европы Вавилона
Моя душа в неоне утопает.
Представить хоть на миг
Всю мощь и гордость Мысли,
Что, не смотря на скрежет, стон и визг,
Железу форму предаёт – какую пожелает –
Триумф Труда – величественный Бриг.
На нём, лоснящимся на солнце
Акриловой блестящей краской-кожей,
То вниз, то вбок глядя через оконце,
Летим к звезде, на землю непохожей.
Как божья тварь урчит –
Налажен механизм –
Не верьте вы тому, кто нагло говорит,
Что жалок Человек; О нет, есть Разум,
Впрочем, довольно Силы мне,
Её сменить на Чувство уж пора –
Всё в меру хорошо; Стою на корабле –
Надеюсь, что в последний раз паломница душа.

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Дочь Самсона».

...Обратный путь давался Таечке нелегко. Мысли об Александре вытеснялись из головы мыслями куда более прозаичными – о муже и детях. Как ни крути, а при любом раскладе дети были тем числом, которое, разрешая формулу своего счастья, необходимо было всё время держать в уме. Она не могла вредить их психике; скандалов в семье никогда не было – охлаждение проходило тихо, никого, кроме Таечки, не тревожа. Может быть, когда они подрастут настолько, чтобы понять, – тогда. Но когда ещё это будет? К тому времени ей, наверняка, уже будет немного за сорок. К тому же, если всё оставить, как есть, это будет постоянный обман. Обман мужа, детей, его, себя самой, в конце концов… Раньше Таечка никогда не сталкивалась ни с чем подобным. На ум приходила только Анна Каренина с Вронским, но как закончилась эта история?! Так или иначе, ситуацию эту надо было решать немедленно. Как? Это Таечка для себя уже решила.

Вернувшись домой, она стала искать бритву; она помнила, что одна должна была лежать в бельевом шкафу. Наконец бритва, оставшаяся после отца, большая острая бритва была найдена. Таечка задумчиво подержала её в руках, а потом положила около зеркала. Затем она взяла ножницы и стала обрезать себе волосы. Длинные роскошные пряди падали одна за другой на пол. Таечкино лицо отражалось в зеркале – глаза её излучали решительность, а губы, после каждого щелчка ножниц, чуть-чуть подёргивались. Закончив, Таечка взяла бритву...

Раухвергер Фёдор. Рецензия «К вопросу об "Открытой Мысли"».

...На мой взгляд, современная российская литература переживает не самый лучший момент в своей жизни. Давайте попробуем перенестись лет на 70 вперёд и постараемся представить себе, кто же из современных писателей останется в памяти благодарных потомков. Кого из них будут переиздавать, посвящённый кому из них выйдет очередной труд ЖЗЛ, кто будет, в конце концов, включён в школьную программу? К сожалению, у меня на этот счёт идей нет, хотя в голове имеется значительный список авторов. Возможно, таким столпом русской художественной литературы конца XX – начала XXI века станет В.Пелевин. Лично я не поклонник его творчества, но и дарований его отрицать не могу. А, быть может, пальму первенства ему придётся уступить Б.Акунину – в конце концов, А.Дюма также отличался чрезмерной творческой плодовитостью и писал в очень похожем жанре. И, так же, как некоторые из нас помнят Бусинара (но я, к сожалению, уже без инициалов), кто-то из наших потомков вспомнит некую госпожу Донцову. А, быть может, Маринину. Не знаю – мне на их место встать трудно...

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Притча о великом суфии Мухаммеде Биляди».

...Во время своих прогулок по центру города великий суфий очень часто подходил к разным людям и просил у них денег. Особенно он любил подходить к студентам. Иногда ему давали, иногда отмахивались, а иногда и грубо отталкивали – великий суфий ведь просил не просто так, а настойчиво лез, приставал, настырно протягивал руку. Однако он не унывал, и при следующей же встрече опять просил подаяния у того же человека, который ему отказал в прошлый раз. Более того, ещё наглее требовал он денег от тех, кто ему уже когда-то их давал. Терпение таких, в конце концов, тоже заканчивалось и они, кто менее, а кто и более жёстко его посылали. А некоторые даже, только его завидев, спешили укрыться от его алчущего взгляда. И не было таких, кто был бы рад встретить великого суфия...

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Этгар Кэрет. Собака (перевод с иврита Фёдора Раухвергера)».

...«Вдовец». Ему так нравилось, как звучит это слово; да, нравилось, хоть вместе с тем он этого и стеснялся, но что делать, если наши пристрастия – чувства нам неподвластные? «Холостяк» всегда казался ему этаким эгоцентриком, гедонистом, а «разведённый» – проигравшим, даже больше того, неудачником...

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Прогресс в масштабе ячейки общества».

...Ира, впрочем, как и большинство из нас, никогда не задумывалась над словом НДС, да и над тем, куда идут наши налоги в принципе тоже. До того момента, как её пригласили переводить на заседание круглого стола по обмену определённым опытом со специалистами из Того в Гос. Думе РФ. В списке достопочтимых присутствующих её так и отметили «Новицкая Ирина Александровна – переводчица». В ходе конференции обсуждалось много важных вопросов по роли культуры в формировании национального самосознания и проблема повышения общего культурного уровня населения в частности. Директор Культурного центра представительства Тоголезской Республики г-н Луи Бореи сказал, что в его стране эта проблема решается достаточно легко – в пищевые продукты местного производства добавляются вещества, используемые уже на протяжении многих веков местными знахарями, которые отбивают у человека желание следовать многим своим вредным привычкам – как-то воровать, обманывать и даже проявлять неудовольствие. На протяжении эпохи колониального гнёта немцы, а потом и французы пытались узнать их рецепты, но они свято хранились в тайне до последнего времени, когда правительство Того поняло, что именно таким образом оно может внести свой вклад в мировую цивилизацию и теперь учёные специалисты с радостью готовы поделиться своими методами синтетического воспроизведения этих веществ...

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Монолог с действием-2».

...В чём цимес МОЕЙ жизни?! В совокуплениях со всякими дурами?.. в созерцании мира?.. «пока я жду тебя, что мне делать?» Подставляю стул к пианино, открываю чёрную, немного тяжёлую крышку, сажусь и начинаю играть. «Соната партита» Йосефа Гайдана – на большее меня сейчас не хватает. Левая рука слишком сильно стучит по клавишам. Но плавная, тихая музыка успокаивает меня. Так, сейчас самый сложный момент – осторожно. Внезапно раздаётся надрывный писк телефона – кидаюсь к нему – сообщение!.. от неё!.. – «kak dela?» А стоит ли отвечать?! А стоит ли вообще хоть что-нибудь тех усилий, которые я ко всему всегда привык прилагать?! У меня в мозгу сейчас вертятся только одна фраза: «only G-d can judge me now»...

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Мать вашу ТАК!».

...А дело всё в том, что когда этой осенью на Украине произошла Оранжевая революция, и стояние на Майдане только начиналось, я, взяв внеочередной отпуск (большой респект моей начальнице, которая даже не спросила, зачем он мне и просто, без лишних проволочек, дала на него добро), собрал необходимые вещи, купил спальник и поехал в Киев поддержать хохлов  в их стремлении к демократии. Не могу сказать, что мне особо симпатичен Ющенко =) , но и совок на постсоветском пространстве меня тоже не радует. Сначала я собирался ехать туда на своей машине, но потом выяснил, что поезда не смотря ни на что ходят регулярно, и решил купить себе билет, чтобы особо не напрягаться в дороге. Чтобы морально подготовиться к будущим событиям, купил себе плацкарту.

Блин, время я провёл просто потрясающе!..

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Китька».

..Вот  так я и очутилась у своего нового хозяина. Он сказал девушке, что я – подарок ей, но утром она ушла, а я осталась. Живётся мне у него неплохо, но скучно, а иногда он вдруг с того ни с чего пнёт меня со всей силы ногой так, что я даже взлетаю. И кормит он меня, как придётся – либо утром, либо вечером, не чаще раза в день. Зато всегда вкусно и много. К тому же я всегда могу поймать муху или таракана. Ещё мне кажется, что ему на меня глубоко всё равно – чтобы я ни сделала, – уронила ли вазу с цветами, разлила и размазала по всему его краски или ещё что-нибудь, он не обращает на это внимание; когда по вечерам я сажусь около него и мурлычу или даже запрыгиваю ему на колени – он тоже не обращает внимание. А иногда он вообще ни на что не обращает внимание – ни на звонки, ни на стуки в дверь, гнилой запах из кухни. Он сидит перед большим белым полотном и на нём рисует. И так может продолжаться несколько дней подряд...

Раухвергер Фёдор. Рассказ «Западный ветер».

...Интересно, замечает ли кто-нибудь кроме меня, что из всех платяных шкафов пахнет по-разному. Ушли, конечно, те времена, когда из них пахло нафталином и некоторой затхлостью, но, тем не менее; у большинства моих друзей, например, оттуда слегка потом попахивает, у мамы и тёти – духами, а из гардероба нашего соседа по коммуналке дяди Серёжи, куда я полез ныкать на время маминой генеральной уборки траву, на меня неожиданно пахнуло ванилью и коричной карамелью.

А вот тот запах, который я почувствовал сегодня утром, забирая для себя некоторые из вещей брата своего недавно почившего, я не забуду никогда...

Раухвергер Фёдор. Миниатюра «Диалог на выходе из магазина "Путь к себе"».

...Летние сумерки. Журчание воды. Лёгкий запах сандала.

– Что бы ты делал, если бы родился в Древней Индии?..