Северная Наташа. Рассказ «Между небом и землей».

…В 11 лет Костя был определен в мужскую гимназию. Войдя в класс, он почему-то сразу же сел за последнюю парту. Учителя знали о тугоухости ученика Кости Циолковского, но никто не собирался специально с ним заниматься или быть помягче. Его дневник запестрел двойками за неуспеваемость. В первый же день его прозвали «Глухой». И когда кто-нибудь из учителей говорил «Циолковского к директору», многие ребята начинали переглядываться, не понимая о ком идет речь. В классе откровенно смеялись над ним, ведь это было так здорово – говорить обидные шутки человеку, который их не слышит и вместо того, чтобы обидчику дать в глаз, сидит и беспомощно улыбается.

Однажды, возвращаясь из гимназии, Костя вдруг понял, что только со своим собственным одиночеством он может разговаривать на равных. Весь мир вокруг – звуки, люди, которых он знал с детства – жили теперь своей жизнью, а он словно оказался на чужой планете. Как объяснить друзьям, что он остался прежним? Просто он плохо слышит, не умеет различать звуки – их поглощает тишина. Все больше Костю начали одолевать тягостные и мрачные мысли. По ночам он сидел у окна и смотрел на звезды. Он был уверен, что на каждой звезде живут люди, и все они разные – кто-то не может говорить, кто-то видеть, но все они друг друга понимают, и оттого мир их очень добрый. Вот бы познакомиться с этими звездными людьми!..

Северная Наташа. Очерк «По киевскому времени».

…Кстати, я уже давно убедилась, что рассказы о некоем украинском гостеприимстве, об особой украинской щедрости – полная чушь. Не могут нищие и злые люди быть гостеприимными. Они на это просто не способны. Это особенно чувствуется в метро. В нем ездят только бедняки, а все богачи – на машинах. Город так и делится – на подземную и надземную часть, на бедных и богатых. Это только в первый раз подземка произвела на меня впечатление. Ух ты, какой эскалатор! Ух ты, какие светильники! Ух ты, метро! А потом я увидела реальность. Сначала озлобленная и наглая толпа стоит в очереди за жетонами – крики, ругань, мат, все толкаются, напирают. А ведь эта очередь не из люмпенов состоит: здесь и рабочие, и приезжие, и подростки, и мамочки с детками, и интеллигенция. Затем толпа съезжает на эскалаторе вниз и, сбивая все на своем пути, мчится к поезду, будто он – последний и через минуту не подойдет следующий. Что поделать, воспитанность сейчас не в чести. В вагоне ситуация усугубляется: со всех сторон сыпятся откровенные и унизительные оскорбления – ведь разыгрывается главный приз – свободное место, из-за него вам глотку перегрызут, а уж уступить его добровольно…Особенно трудно даётся это мужчине, перед носом которого стоит беременная женщина. По ее лицу видно, что она страдает – тяжело ей стоять, да еще в бока пихают. Я заметила – в такой ситуации мужчина делает вид, что перед ним не беременная женщина, а пустое место. А если в соседнем вагоне едет твоя жена и вот так же мучается, а сволочь? Плевать, ее проблемы!..

Северная Наташа. Повесть «Фараон. Краткая повесть жизни.».

…Наверное, единственным человеком, кто испытывал разочарование, и раздражение от столь радостного события была Кала, божественная супруга фараона. Неприятной неожиданностью стало для нее возвращение мужа во дворец, да еще победителем!

Весть о его ранении поселила в ее сердце огромную радость и возродило угасшую было надежду. В своих мечтах она рассчитывала на смертельный исход ранения, но вот уже в третий раз смерть лишь слегка прикоснулась к фараону. Будто кто-то берег его, оберегал от несчастий и бед. Это была еще одна потерянная надежда, горькие слезы, тоска и печаль. Но ничто из того, что испытывала Кала, не отражалось на ее прекрасном и божественном лице. Прямая спина, гордая посадка головы, холодный и надменный взгляд. Веселье и радость гостей, ликование мужа, все проходило сквозь нее. Она словно окаменела изнутри, как много лет назад, после их первой ночи любви, когда Рамзес всю ночь насильно ею наслаждался, не обращая внимания на ее крики, слезы и мольбы о пощаде. Словно чужая сама себе, вышла Кала из тех ненавистных покоев, закутываясь в простыни, окропленные ее девственной кровью. Первый год супружеской жизни прошел в полном молчании, только после рождения первенца, Кала вновь обрела способность говорить…

Северная Наташа. Рассказ «Одержимые».

…Когда представление закончилось, Неферкари быстро удалилась со сцены, даже не дав зрителям возможности осыпать ее цветами. Вначале Тутмосу хотелось последовать за ней, но затем он передумал. Он боялся потерять в сутолоке и суматохе ощущение радостного покоя, и еще его не покидало чувство, что на его глазах свершилось нечто великое.

Возвращаясь домой, Тутмос думал о себе, об Эхнатоне, Неферкари, о многих других, кому посчастливилось родиться в эпоху, когда за свободу и правду превозносили и хвалили. Они, друзья Эхнатона, нарушали тысячелетние традиции, во имя чего? Что за страсть живет в его сердце, рисовать открыто и честно, изображая правдивые рисунки быта, и… Тутмос резко остановился, он вдруг понял, что откроет для себя сейчас, что-то очень важное. Но излишнее волнение уже спугнуло некую тайну, которая, как ему казалось, была присуща смыслу его жизни.

Во сне ему мерещилась танцующая Неферкари, и язычки огня, пробегая по ее телу, приятно ласкали его.

С тех пор танцовщица огня мерещилась ему везде. Он думал о ней всегда. И даже не столько из-за влюбленности, сколько из-за непонятного ощущения, что ему надо что-то разгадать, открыть для самого себя нечто важное и ценное…