Кош Август. Рассказ «Аня (Марш Мендельсона)».

…– Вру, конечно. Я – ловец душ. И пришел за твоей. Но я, как кальвинист – человечек злобно хихикнул, – люблю все преумножать. Я готов обменять твою душу на три другие.

– Какие?

– Дорогие тебе. По моему выбору!

Ирочка, как ни странно, поняла, куда клонит светящийся. Но ей так хотелось жить! Все ее тело – от воспаленных легких, до заплаканных глаз и нагретого до сорока градусов мозга – взывало к жизни.

– Только не маму! – взмолилась Ирочка.

– Годится, – согласился человечек. – Но больше со мной не торгуйся! Ты будешь жить, назло этим сукам! – человечек кивнул в сторону медсестер и снял очки. Глаза у него оказались страшными и злобными. – Прощай, дитя!

Ирочка выжила. Маму отпустили. И даже разрешили продолжить практику. В обмен на обещание не поднимать муть, вокруг смерти мужа.

Ирочка продолжала жить, почти как раньше. И стала думать, что человек этот ей привиделся в бреду. Только когда мать рассказала ей о смерти отца, Ирочка стала сомневаться, в нереальности того бреда. А когда она, уже будучи врачом-терапевтом районной поликлиники Ириной Викторовной овдовела, тогда она окончательно поверила в слова светящегося человечка. И с каждой минутой ждала третьего удара. А каким он будет, она не сомневалась – из дорогих ей людей в живых оставалась только ее ненаглядная доченька. Аня. Вот тогда и пристрастилась Ирина Викторовна к коньяку и сигаретам…

 

Я по образованию историк. Посему и в творчестве придерживаюсь максимального реализма. В рассказе использовано несколько реальных историй. Кто то, что то рассаказал. Гдето что то сам вычитал. Лав-стори-линия почти автобиографична. Только в дргой хронологии и без трагедии. 

ЗЫ: а песню именно с таким названием не нашел.

Кош Август. Рассказ «Виртуальный роман (Немного солнца в замерзших лужах)».

…И Виталий прошел игру. Всю. А потом понеслось: шутеры, экшены, стратегии, ролевухи, адвенчуры. Виталий, когда проходил сингл, выходил в сеть. В он-лайн играют все – от мала до велика. И вот там, среди невидимых партнеров и соперников Виталий преображался. Из мрачного и замкнутого он становился открытым и веселым. Желчная ирония реала перерастала в искрометные беззлобные шутки. В игровых чатах он превратился в известную личность.

Там он и познакомился с Леной. Лена – кандидат физнаук из далекой Читы. Тридцати лет. И еще более одинокая, чем Виталий. Даже без детей. Виталий был очень рад знакомству с коллегой. Они стали переписываться. Обсуждали самые разные темы – от физики до политики и искусства. Обменялись фотографиями. Лена оказалась жгучей кареглазой брюнеткой. Пушистые ресницы, чувственные губы. Даже «профессорские» очки ее не портили. Наоборот, были ей к лицу.

Как такая красавица до тридцати лет не замужем? Ответ прост – карьера. Умные женщины сами губят себе жизнь. Или наоборот. Это с какой стороны посмотреть. Они переписывались полгода. А потом Лена написала, что едет в Москву, по делам. И здорово было бы встретиться. «Хочу воочию увидеть человека, с которым дружила полгода». Скромно и ненавязчиво… Но Виталий не ответил. Он просто не знал, как к этому отнестись…

Почему называется "Песни на крыше" - не по песне ли похожей Митяева?

Из-за финала. Про песню не слышал.

Кош Август. Рассказ «Песни на крыше».

Руслан решил летом слегка поработать. Не то чтоб денег не хватало – родители ни в чем не отказывали. Но хотелось свой, кровный рубль срубить. А то пока еще университет окончит – только первый курс позади, пока то, да се… Заодно – познакомиться с экзотической жизнью рабочего класса, так сказать, изнутри. Для профессорского сынка и будущего журналиста опыт нелишний. Отец знал одного мясника из гастронома на Тверской. А у кого не было в конце восьмидесятых знакомого мясника? Тот и взял Руслана в подмастерья.

– Научу всему, что сам умею, – дыхнув свежим перегаром, сказал мясник. – Рубить «морожняк» и пить водку стаканами под окорок.

– Вот уж от этого увольте! – запротестовал отец. – Пусть привыкнет к труду, а вредные привычки оставьте.

– Да я пошутил, Лев Александрыч. Работать, так работать. Только поблажек давать не буду.

– И не надо. Мальчик хотел трудностей – пусть он их получит, – согласился отец.

Так Руслан стал пролетарием. Точнее, не совсем пролетарием. В Советском Союзе к «торгашам» относились с неприязнью. Ведь те сидели на «дефиците» и наживались, перепродавая его трудящимся. А «дефицитом» тогда было все – от растворимого кофе до станков «Жилетт». Завмаги были завсегдатаями ресторанов и первыми в очереди на машину и «стенку». Зарплаты у «торговцев» были меньше, чем у инженера (а про его з/п ходили анекдоты). Но их это не особо волновало. Самым большим проклятием у них было: «Чтоб ты жил на одну зарплату!» И не только у них. Тогда тащили все, всё, и отовсюду. «Несуны»-пролетарии – болты и болванки, ударницы-текстильщицы – нитки и пряжу, даже бедный инженер считал своим долгом «скоммуниздить» кусок «ватмана» и горсть карандашей. Все это потом перепродавалось на блошиных рынках. Но «торгаши» всегда составляли отдельную касту. Им воровать было не нужно – у них все было под рукой. Оставалось только продать это с «черного хода», не забыв про свой «интерес». По большому счету, это были бизнесмены. А мясники были отдельной подкастой.

– Ты знаешь, с чего мы имеем основной барыш? – разоткровенничался после вечернего стакана наставник Руслана. Его звали Сергей Палыч, но чаще называли «Палец», за то, что, однажды перебрав, он оттюкал себе топором палец. Палец оперативно пришили, но с тех пор Палыч превратился в Палец. – Все эти «клиенты», даже такие уважаемые, как твой папашка – ерунда. Вот наш основной доход, – и Палец показал пальцем в сторону лотков, набитых синим жилистым мясом трупного вида и мелкими костями. Руслан на него непонимающе уставился. Он думал, что источник благоденствия жрецов топора зиждется на красных кусках мякоти, покупаемых «клиентами» в две цены.

– Второй и третий сорт, – смачно рыгнув, продолжил ликбез Палец. – Смешиваем с первым и все прогоняем по цене первого сорта. Заботливые поставщики отпускают нам мясо по цене 70% от цены первого сорта. Со скидкой на второй и третий сорта. Корова не колбаса – кусками не нарежешь! А мы все прогоняем по первому сорту. В результате 30% наши. Мы с напарником делаем в день по две «кати» – по две инженерских зарплаты. Столько же отслюнявливаем завмагу.

Руслана Палец не баловал, выдавая ему по фиолетовому «четвертаку». Этого могло хватить на кафе-мороженое с шампанским или на только что открывшийся на Пушке «Макдональдс», очередь в который превышала по длине очередь к телу Ленина в январе 1924. И то и другое на две персоны. А вот со второй персоной было пока не очень. Пока он не встретил Юлю...