Кичапов Игорь. Рассказ «Володькин "Фарт"».

...Шип остался один. Закурил, глядя на ручеёк. Вот держало его какое-то даже не шестое, а неведомое чувство. Верил он и в это лето, и в этот ручей. Да и по совести сказать, это была последняя его возможность что-то изменить в судьбе.

Искусанное комарами лицо и натруженные за день руки обдувал тёплый ветерок. «Тихо-то как», – подумал Шип и огляделся вокруг. Солнце уже не грело так жарко, как днём. Набежавшие облака закатывали огненный диск за сопку, а он последними лучами цеплялся за верхушки лиственниц и берёз. Вот уже и ручеёк потемнел, и вода в нём потекла медленнее, и звенеть струя стала как-то глуше, перекатываясь с камня на камень.

– Надо же, цветы! Столько дней здесь толчёмся, а только сейчас увидел… – удивился Шип, глядя на полярные маки, росшие почти у его ног. Жёлтые, оранжевые кустики кланялись под ветерком. К одному цветку подлетел шмель, толстый, мохнатенький, чёрный, в ярко-жёлтую полоску. Деловито жужжа, уселся на цветок и замолчал. Занялся своим шмелиным ужином.

– Тоже ведь животина, – усмехнулся про себя Шип. Он встал, потянулся, размял уставшие ноги и решил: пора спать. Завтра хотелось встать рано, до прихода «пацанов».

Потом он, всё же, долго ворочался в спальнике, вдыхал дым костра… Уснул под гул комарья.

И вот тут ОПЯТЬ! Этот сон! Только девочка теперь была на берегу ручья в тайге, стояла на каком-то холмике, заросшем травой, и показывала Шипу на торчащую рядом большую корягу. Шип мучительно, даже во сне пытался узнать, запомнить… где-то он уже ЭТО видел. Девочка махнула на прощанье рукой, звонко засмеялась и, тряхнув косичками… растаяла… Проснувшись с тяжёлой головой и чифирнув по многолетней привычке, Шип взял лопату, лоток и побрёл вверх по ручью. По дороге он несколько раз лениво ковырял борта, пробовал целину. Но что-то упрямо толкало его вперёд.

И вот… Зайдя за очередной поворот… Он увидал! Тот самый поворот ручья, холмик на той стороне и КОРЯГУ, нелепо торчавшую сбоку. Не может быть! Шип оторопел. Ноги не шли. Сел и закурил свою извечную беломорину. Он даже и не думал ни о чём, он просто смотрел на этот невзрачный холмик. На что же это похоже? А ведь, пожалуй, это отвал. То ли бульдозера, то ли тачками сюда свозили породу. Скорее всего, и прибор, либо проходнушка, были где-то рядом. Но это ведь когда было-то! Сколько же народу прошло МИМО за все эти годы? И геологи, и старатели, и вольные стрелки. Все… мимо!

Бросив рассуждать, Шип перескочил на ту сторону ручья...

Кичапов Игорь. Рассказ «Призрачный страж старой шахты».

...Самое трудное – выбор – было сделано. Здесь меня ничего не держало. Заскочив в гостиницу, через полчаса мы уже пылили по трассе.

"Трасса, Колымская трасса… Магадана душаааа…" По дороге Колёк, мужик с понятием, чтобы я не заснул, травил мне местные байки: в каждом районе они свои, хотя мотивы одинаковые. Но одна была выходящая за рамки общепринятых. Кто бы знал, что именно с ней мне и придётся скоро столкнуться. Суть её, если вкратце, в следующем. Когда в лагерь «Петровский» пришёл приказ прекратить добычу, среди заключённых пополз слушок, обычный в то время: основную массу людей вывозить не будут. Кому они нужны, уже отработанные, как тот полигон? Началась паника, никто не хотел работать на свёртывание. Тогда перед ними выступил "хозяин" и сказал, что все это враньё, что мутит воду, как обычно, ворьё. И всем, кто работает, будет увеличен паек. Речь произвела обратное впечатление: "Ну, вот! Точно кончат! Продуктов уже не жалеют!"

Здесь такое и раньше случалось: человек на Колыме был самым дешёвым и легко заменяемым инструментом. Поэтому, когда шахта уже была готова к консервации, несколько десятков, а по другим версиям, несколько сотен "зека", вооруженные кирками и ломами, забаррикадировались в этой шахте, требуя приезда чуть не самого Гаранина (был такой сталинский соколок в то время), для дачи гарантий.

Наивняк… Но люди были тогда тоже немного другими. Пусть на каторге, пусть обездоленные, преданные и проклятые, но они хотели хоть кому-то верить!

Начальник же лагеря, не желая рисковать не такой уж многочисленной "вохрой", после недолгой попытки убедить бунтовщиков, отдал простой и ясный приказ: взорвать вход в шахту, похоронив всех внутри.

Отец Бурого, один из немногих тогда всё-таки вывезенных оттуда и выживших, говорил, что всё так и было. И я верю, что так могло быть.

Но…

С тех пор к людям, которые оказываются ночью в том районе, иногда подходит старый измождённый зек и просит закурить. Говорят, что если старатель при этом в ужасе не убежал, почти сразу обязательно находит ХОРОШЕЕ золото!

– Народ говорит: у них там, в штольне, с куревом плохо. Вот и «стреляет» призрак папироски. Его все Стражем зовут, – закончил Николай.

– Ну, а вы с Бурым тоже угостили бродягу? – хохотнул я.

– Не… к нам он не выходил.

– Но металл-то вы нашли!

– Металл нашли. А его не видели… И слава Богу! – вполне серьёзно ответил напарник...