Принято. Никчёмны так никчёмны. Я разве взражаю? Я даже не обижаюсь. Я вообще не назвал ещё ни одного здешнего автора  никчёмным сочинителем. Хотя иногда язык чешется. Но одно думать что-то про человека, а совсем другое писать ему что-то обидное, при этом ещё и не очень умное. А вдруг я ошибаюсь, вдруг это я такой однобокий, зашоренный,  люблю только свои тексты, а чужие, которые от моих сильно отличаются, просто не  понимаю? Часто именно так и бывает. Поэтому я лучше промолчу, когда что-то или кто-то  мне кажется никчёмным.  Конечно, это не революционный образ мыслей, зато справедливый к другим и к себе.

  Ещё одна маленькая "блоха" от въедливого В.Парнева:  рассказ кончается словами  "Наталья мне не писала. Я тоже".  Получается: я тоже МНЕ не писал. То есть, герой не писал себе. Удивительно. Наверно, должно быть: "Наталья мне не писала. Я ей тоже".  Или я чего-то не понял?.. 

   Кстати, именно на таком вот агитпроп-параходе плыл в "Двенадцати стульях" по Волге наш любимый Остап Бендер под видом худохника, окончившего ВХУТЕМАС.  Не удивлюсь, если окажется, что именно этот вот корабль энтузиастов и взяли за образец Ильф с Петровым для эпизода с путешествием Остапа с Кисой Воробьяниновым. Годы действия и написания вполне совпадают.

   Признаюсь, вначале ни хрена не понял. То есть, понял так, что передо мною стилизация под 20-е или начало 30-х годов, эпоху комсомольско-большевистского энтузиазма. Подумал: здорово стилизовано, почти взаправду выглядит. Постепенно стало доходить, что здесь что-то не то. Не может такого быть, потому что быть вот так не может. Заглянул в комментарии, сопоставил имена двоих Сапиров, и дошло-таки. Сапир, да не тот. Давний Сапир, взаправдишный. В голове моей всё стало на свои места. К политическим перебранкам не присоединюсь, а вот к одобрительным возгласам в адрес Соломона Сапира, к этому вполне. Уникальным его стиль и его язык для того времени не назовёшь, тогда, в годы первоначального энтузиазма, многие литераторы писали так вот, ясно, ярко, приподнято, лаконично, убеждённо. Но  талант всё равно виден. Поэтому голосую однозначно "за". Эх, где вы нынче, сталинградские комсомолки!.. 

   В первом абзаце, о котором я говорю, упомянут только "томик Фёдора Михайловича", на мой взгляд  -  ни к селу, ни к городу.  А дальше Достоевский упоминается уже более внятно. Нет, честное слово, первый абзац совершенно лишний. Но решать, конечно, автору.

   Слегка озадачили часто встречающиеся в тексте курсивы отдельных слов и словосочетаний, никак не мотивированные. Если это установка автора, непонятно для чего, а если недосмотр корректора, надо бы исправить. И ещё возьму на себя смелость посоветовать Юрию отбросить первый абзац, начать рассказ прямо со слов "В то время я жил в Саратове". Это задаёт тексту стартовую экспрессию, а первый абзац, он какой-то невнятный. А вообще рассказ, конечно, удаался. Мне лично чернота начала 90-х годов как литературная тема совсем не близка, но здесь хотя бы понятный русский язык и наличие сиюжета, то есть, реализм, а это уже достижение. Сумел же я дочитать рассказ до конца, хотя большинство не дотягиваю до половины. Надеюсь, однако, что  Юрий не посвятит черноте всю свою писательскую жизнь. Свет-то в конце тоннеля, он ведь должен быть, он есть...

   Увы, я вынужден высказать ранее уважаемому мною В.Зюськину своё убеждённое "неодобрямс". Такое обычно сочиняют малоудачные стихотворцы, дабы продемонстрировать свои как бы способности к стихотворству. А заодно и своё как бы остроумие. Вот, дескать, я какой  -  Фет что-то там написал, а я его вот так окарикатурил, здорово, правда же?.. Остроумно же, правда же?.. Увы, не очень остроумно. Пародия на Пушкина, на Лермонтова, на Некрасова выставляет в смешном свете не их, но скорее автора пародий. И ничего кроме впустую потраченных поисков рифм для подобного пародирования автор пародий, как правило, не обретает. Для студенческих капустников такое, возможно, и сойдёт, но для литературного журнала... У Зюськина есть и настоящие, хорошие стихи, а это...  Решил на склоне лет развлечься, или больше нечего было предложить редакции, а предложить что-то очень хотелось... Ну, бог ему судья.

   У Лачина и у В.Захарова песня уже много лет одна  - Солженицын есть власовец. Иногда добавляют, что "литературный" власовец.  Так всё же "литературный" или просто "власовец"? Если литературный, то это вопрос уже творческо-мировоззренческий, а если просто власовец, то уголовный. Но власовец не мог быть до самого своего ареста прямо на фронте капитаном Красной Армии, артиллеристом, много уже позже пленения Власова и формирования им предательской армии. Арестовали Солженицына за содержание его письма другу, тоже фронтовику. Потом его реабилитировали и  полностью оправдали. А литературным власовцем стала обзывать его "Литературная газета" после публикации на Западе "Архипелага ГУЛАГ".  Нехорошо обзываться и кипеть просто от чувства ненависти, плохое это чувство, затмевает оно иногда разум. И, кстати, я лично с равным пиететом отношусь и к Солженицину, и к Шаламову. Очень спокойно отношусь к шаламовскому неприятию Солженицина. Так же спокойно отношусь и к  лачинско-захаровскому неприятию Солженицина. Рекомендую обоим критикам быть спокойнее и рассудительнее. 

   Лачину:    Знаю, слышал, читал такое, и не раз. Не согласен с таким мнением. Впрочем, это и не мнение, а обругивание, клеймение. Мне такой стиль не близок.  Ну, хорошо, Солженицын, с ним всё ясно, а как же насчёт Воложина (не путать с Волошиным)?.. Обсуждается всё же именно он, а не Солженицын
, должен заметить.

   Возможно, стоило бы написать пост под заглавием "Почему Соломон Воложин плохой публицист", но как это доказывать, когда доказательство и без того налицо. Автор выискивает в текстах великого... ну, хорошо, пусть в текстах только выдающегося, писателя каких-то микроскопических блох, ничего содержательного не может сказать даже по поводу этих блох (да и не вполне ещё ясно, блохи ли они), а мы вынуждены это читать и ломать голову:  что это?.. почему оно здесь?.. для чего это?.. Я во всяком случае ответов на эти вопросы не нахожу. Есть только предположения. Одно из предположений очень смелое. А не графомания ли это?..  Гигантский перечень  опубликованных (к сожалению) работ этого автора говорит в пользу такого предположения. Но утверждать не берусь. Редакции, как всегда, виднее. Её журнал  -  ей и решать. А нам читать и удивляться. Добро, было бы хотя бы интересно. Иную лабуду читать даже забавно и поучительно.  Здесь этого, к сожалению, нет. Читать муторно и утомительно. Ну, что ж, значит, так надо. Ведь если такие звёзды время от времени зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно.   Ничего, вытерпим. И не такое видывали.

       Приятно читать на форуме одобрительные пассажи в свой адрес, даже такие  снисходительные и неохотные по тону, как у Рыбака. А вот по поводу главы с Севастополем упрёков не понимаю. Принимаю из вежливости, но понять не могу. Лично я не чувствую её инородности, вставленности в повесть. Ведь по сути, это внутренний монолог героя на важную для него болезненную тему. И прошу вспомнить: первые его писательские опусы, переданные для отзыва Сергею Внукову, были описаниями крымской природы. По-моему, это лишний раз говорит о том, что Крым и, само собою, Севастополь, тема для героя очень даже важная, очень личная. Ну, да ладно, каждый имеет право на своё особое в данном случае мнение.

Парнев Виктор. Повесть «Безупречная синева. Маленькая повесть».

...А первую свою в мансарде ночь она, разумеется, провела у меня, в моей комнате. Это была восхитительная, романтическая ночь, одна из лучших в моей жизни. Ведь мы с нею были в подоблачной вышине, и в переносном, и в самом что ни на есть буквальном смысле.

Уже темнело, город начал зажигать огни, когда я вывел её из кухонного окна на крышу, чтобы показать, где мы находимся и какой отсюда открывается чудесный вид. У неё даже дыхание перехватило. Ей до сих пор не приходилось побывать ни на одной из питерских крыш, а такую высоту как эта она просто не представляла. Кроме всего прочего, мы были на Васильевском. Само уже это слово звучало богемой, романтикой и приключением.

– Это так здорово… Это так здорово… – повторяла она, порывисто вышагивая по крыше туда и сюда, стараясь разглядеть всё, что можно, вдалеке и вблизи.

Я крепко держал её за локоть, опасаясь, что восторженные чувства лишат её осторожности, и она подойдёт к самому краешку кровли. Никакого ограждения здесь не было, а внизу, на глубине тридцати пяти метров, неосторожного человека ожидал заасфальтированный грунт двора-колодца. Но какие это были мелочи в сравнении с майским вечером и ожидающей нас безмятежной майской ночью, первой нашей ночью здесь. А сколько ещё будет здесь таких ночей, никто не знал, никто не мог предугадать...

  Н-да... Сам давно уже увлекаюсь фотографией, сам когда-то считал себя мастером жанрового портрета, но в данном случае беспомощно развожу руками. Так вот не сумею. Чтобы так вот, для этого способностей мало, тут нужен талант. И ещё, возможно, что-то, чего у меня (пока или уже) нет. Ну, и ничего, зато это есть у Тажбулатова, а теперь вот есть и у "Новой литературы". Чему я, прямо скажу, рад. Дерзайте дальше, маэстро. 

  Если бы я был голосующим редактором, однозначно проголосовал бы за эти рассказы. Редкий для меня случай, но с первых двух абзацев понял  - хорошая, крепкая проза. Без уловок, без ужимок, без заумностей, а просто про жизнь. Причём, про жизнь, как она есть. Конечно, не как у Чарлза Буковски, за которого ратует один голосующий редактор, но на той же волне.  Только, по-моему, лучше. Может быть, потому, что о нашем, понятном. А то, что в стиле ретро, то есть, о прошлом, так эта "беда" всех на свете пишущих. Какого крупного автора ни возьмёшь, всё пишет,  гад, о чём-то давнем, пережитом, осмысленном. Нет, чтобы наше сегодня воспеть, так его в юность туманную свою тянет. Язык и общий стиль рассказов на хорошем уровне, придраться к которому будет сложно даже тому, кто захочет. "Пилите, Шура, пилите",  - сказал один литературный герой другому литературному герою. Я подстроюсь под тот стиль и скажу: "Пишите, Элина, пишите". И прибавлю с большой уверенностью: "История вас оправдает"!  А если история подкачает, то уж я точно не подведу.

   Какая прелесть эти стихи. Как они легки, изящны и какая в них поистине детская непосредственность. Такая вот святая простота. И конечно же, они принадлежат никакой не поэтессе Светлане Бедункевич, а наверняка  ребёнку, едва научившемуся держать перо в своей слабой ручке.   Девочке, написавшей эти как бы рифмованные, с неполным размером строки, я думаю, лет пять, самое большее, семь. Ну, не станет же взрослый человек, считающий и называющий себя поэтом, воспроизводить и предлагать публике рифмы типа "зоопарк - парк", "день - лень", " маленький - удаленький", "луна - одна", "твоя - моя", "мышка- шишка", "расскажу - покажу"...  Я предлагаю Светлане раскрыть нам  имя этого талантливого несомненно ребёнка, перед которым когда-то откроется, возможно, поэтическое будущее. Спасибо, Светлана, за эти строки, опекайте ребёнка и дальше, пестуйте его зарождающийся талант. А публиковать его, по-моему, всё-таки было рано. Хотя, конечно, это глубоко ваше личное дело. Успехов вам и ему!