...Выпросив «киндер», Настя понеслась к магазину, маячившему впереди неказистым серовато-бежевым строением… «Настя, помедленней», – с беспокойством окликнула её Полина, понимая, что та уже опередила её шагов на двадцать, не меньше. Привычный тошнотворный страх подкрадывался к сердцу, стягивая его в тугой комок. Девочка то ли скрылась в здании, то ли забежала за него, но внезапно выпала из поля зрения матери. Полина ускорила шаг, чувствуя, как озноб и мелкая дрожь начали сотрясать её тело.
Она почти вбежала в магазин, полусумрак которого ударил по глазам, ослабленным солнечным изобилием. Продавщица с коконом обесцвеченных волос на макушке, громадьём ресниц и ногтей и заученно сучьими интонациями голоса, облезлый серый прилавок, заляпанные витрины – всё это создавало гнетущее ощущение дежавю, нереальности происходящего, будто выползающего из давно забытого тягостного сновидения. «Девочка не забегала?» – принуждая себя улыбнуться, выдавила Полина. Женщина окинула её оценивающим тяжёлым взглядом и процедила в ответ: «Нет…». Поля вышла на свет, пошатнувшись в дверях от безжалостной яркости солнца, ослепившей глаза, на слабеющих, словно онемевших, ногах она обошла здание, по бокам которого раскинулись облезлые полувыщипанные клумбы. За магазином спряталась детская площадка, звенящая детьми. Она видела это как бы сквозь мутное стекло: детские лица, тёмные фигуры взрослых, разноцветье качелей и горок – всё сливалось в единое размытое плохо различимое видео. Насти нигде не было…
