Соколова Наталья.
Роман «Cocotau».
Старость – это старость. Постепенно ты привыкаешь к своему телу как к чужому, новому для тебя. Как к неловко сшитому костюму, который постоянно где-то жмет и тянет, и надо помнить об его изъянах, чтобы ненароком не попасть впросак.
Что ж, годы, годы… Но мои года – это прежде всего повод для гордости. И рассказ о них станет Золотым храмом моей судьбы. Исповедью сына века. Первой в своем роде. Оставим за скобками воззрения томных котов и хронологическое биение и тиканье собачьих сердец. Что толкового могут явить миру бескрылые немые, шныряющие исключительно по земле под ногами своих таких же бескрылых хозяев. Несовершенную же человеческую природу отчасти извиняет только то, что они, люди, иногда все-таки умудряются сделать правильный выбор спутника своей жизни и приближают к себе такую исключительную особь, как я. Меня, императора духа и мысли, призванного скрасить их суровые будни (пустое и праздное человеческое заблуждение), в действительности же пролагающего собственное дао в испещренном трассами чужих пернатых судеб пространстве. Гедонист, эпикуреец, завсегдатай горних олимпийских пиров, но и свидетель, соглядатай адской изнанки жизни homos soveticus, каким он стал еще до Советов и остался прежним после величайшей геополитической катастрофы двадцатого века.
Да, много воды утечет и мисочек с кормом сменится, прежде чем я произнесу с облегчением: еще одно последнее сказанье, и летопись окончена моя. Пугает ли меня взятый на себя труд? И да, и нет. Привычка к дозированности и упорядоченности возьмет свое, и я сделаю это дело – пошагово, ступенчато, порционно. Торопиться мне некуда, хотя крылатое memento mori с каждым днем становится для меня все актуальнее. Это моя схима, мой подвиг, предвижу – сизифов труд, ибо колодец памяти неисчерпаем, и танталовы муки – ведь сколько ни входи в воды юности, живой и молодильной она для тебя не станет...
