Цитата из эссе Юрия Гундарева «Смерть и любовь в Венеции»:
Недавно в который раз пересматривал фильм Лукино Висконти «Смерть в Венеции». Наверное, нет смысла пересказывать содержание шедевра мирового кинематографа, снятого итальянским маэстро в 1971 году по мотивам одноимённой новеллы Томаса Манна, написанной ровно шестью десятилетиями ранее. И всё же напомним в двух словах. Прибывший на отдых в Венецию немолодой мюнхенский писатель Густав фон Ашенбах (кстати, вдовец, отец на описываемый период времени уже взрослой дочери) совершенно неожиданным для себя образом влюбляется в 14-летнего подростка Тадзио, члена многочисленной польской аристократической семьи. Ашенбах пытается подавить в себе вспыхнувший самый настоящий пожар чувств. Он даже прерывает отдых, спасаясь бегством, потом возвращается, сам иронически посмеивается над собой – стареющим, противоречивым, больным и… глубоко страдающим. И сердце не выдерживает, оно разрывается. От любви.
Известно, тема однополой любви была выстрадана как немецким классиком, так и итальянским неореалистом.
Над добропорядочным бюргерским семейством Маннов, как насмешка над вековечным домостроевским укладом, висели два домокловых меча: суицид и гомосексуализм. Представляю, как порой тяжко приходилось Томасу Манну, почтенному мужу очень красивой женщины Кати (в девичестве – Прингсхайм), представительницы знатной еврейской семьи, дочери профессора математики, матери шестерых детей (кстати, сын Клаус, автор знаменитого, также успешно экранизированного романа «Мефисто», покончил жизнь самоубийством), от которых утаивали её еврейское происхождение, смирять свою заложенную в генах тягу к молодым стройным блондинам, пусть это будет даже первый встречный официант…