Модженко Юрий. Рассказ «Я закрываю глаза».

...В трубке хрюкнуло, и сквозь треск аппарата Эдвард услышал отдалённые звуки рояля. Ничего определённого, сплошная каша. Его затошнило. И зачем позвонил, на что рассчитывал? У всех свои проблемы, чужие никому не нужны. Джим играл минуты три, потом сделал переборку и закончил мощным аккордом в седьмой октаве.

– Ну, как?

– Отлично, Джим, похоже, ты написал шлягер.

– Да… – Джим замялся, – может быть…

– Сыграешь при встрече.

– Конечно, конечно, только…

– Да?

Джим выдохнул.

– Только я хочу отдать её Энди.

– Энди?

– Не обижайся, Эд, но это всё же не твой класс, вещь сыровата и вообще…

– Ты же только что сказал, что это бомба, – удивился Эдвард.

– Конечно, но…

– Я понял, взрывать её не мне, так?

– Эд, я совсем не о том, если ты, конечно, захочешь, я…

– Ладно, Джим, я шучу. Конечно, ты вправе отдать её кому угодно, это же твоя вещь.

– Ну, если ты вправду так думаешь… Ты что-то хотел? – вспомнил Джим.

–Да нет, так, ничего особенного, забудь.

– Ты расстроен?

– С чего ты взял?

– Не знаю, просто у тебя какой-то пришибленный голос.

– Разве?

– Это из-за концерта?

– В некотором роде.

– Да брось, Эд. Лёгкая хандра, ты переутомился. Пара недель отпуска, и ты будешь как новенький. Выкинь всё из головы. Программа простенькая – старые хиты, ты справишься.

– Я справлюсь…

– Вот и ладненько, тогда увидимся завтра.

– Разумеется...

Модженко Юрий. Рассказ «Самсонов и Лиля».

...Самсонову не спалось. Он лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Если хорошенько подумать, то не такой уж это и бред. Самсонов старался представить, каким он был с волосами, но это было так давно, что он смог припомнить лишь их цвет. Не чёрный, но и не рыжий, что-то среднее между цветом ржавчины и кофейной гущи. Самсонова пробрала дрожь. Он вспомнил свою борьбу и глубоко вздохнул. Столько убитых лет, а каков результат? Самсонов встал с постели, прокрался в зал, выдвинул ящик комода и нашёл старый альбом. Он долго перебирал фотографии, пока не нашёл нужную. Вот она! Здесь ему лет девятнадцать, не больше. Крупные кудри размашистой волной спадают на лоб, закрывают уши и плавно поднимаются к макушке. Самсонов рассматривал снимок, повернув его к свету, и долго-долго не шевелился. Потом он кинул его на место и резко закрыл альбом, вздрогнув от оглушительного хлопка. К счастью, жена не проснулась, и он тихонько юркнул в постель. Но этой ночью он так и не уснул. Образ самого себя, но с волосами, не выходил из головы. Самсонов крутился, накрывался подушкой, срывал с Лили одеяло, но так и не смог прогнать навязчивое видение. Что ни говори, а с волосами он был лучше! Гораздо лучше! При этом Самсонов совершенно забыл о возрасте снимка и теперь сам себе казался редкостным уродом. «Нет, – думал Самсонов, таращась в потолок, – я это так не оставлю. Пора взять реванш!» Столько лет, столько лет потратить впустую, когда решение очевидно. И почему журнал не попался ему раньше? Жизнь – чертовски несправедливая штука. Кому-то достаётся всё, а у кого-то нет даже волос. Самсонов покосился на посапывающую под одеялом супругу. Пусть он удачно женился и у него на редкость дружная семья, но ни дети, ни жена своих волос ему не отдадут. А раз так, то надо действовать самому. Только бы подвести к этому Лилю. Как-то мягко и ненавязчиво надо заговорить с ней за завтраком...