Часто приходится наблюдать: случится с человеком несчастье, так он в бога уверует; или, если уже был верующим, глубже увязнет в религии. Был у меня знакомый мусульманин, умеренный такой мусульманин. Жена его родить не могла. Он стал более истовым в вере, намаз начал делать. Жена родила. Правда, не от его молитв – просто они к врачу сходили, он её от чего-то там вылечил. Но слишком поздно для мужа. Он уже увяз в трясине веры.

С Владимиром Рубцовым, автором «Мыслей о религиях…», когда-то случилось то же. Но из трясины, или, как он сам говорит, «волчьей ямы», он выбрался. Покорёженный, может. Со шрамом от веры былой, рубцом. Человеку со шрамом есть что рассказать.

Почитать стоит многим. Тем, кто в яму плавно соскальзывает, и тем, кто твёрдо стоит на ногах – для страховки. Тем же, кто на дне «волчьей ямы», голос разума уже не слышен. Во-первых, глубоко, во-вторых, соседство с волками не располагает к разуму.

Лет пять назад, читая Рубцова, чувствовал я раздражение: ислам скоро весь мир под себя подомнёт, не до православия сейчас. А сейчас думаю – наступление на разум несколькими армиями ведётся, воевать нужно на несколько фронтов. Иначе – новое средневековье. Впрочем, как пишет Умберто Эко, «средние века уже начались»...

Кино как таковое рождалось без всякого сценария. Самые первые фильмы делались даже без режиссёрского вмешательства, и жизнь снималась такая, какая она есть. А это значит, что в основе кинематографа лежит документальное кино. И сегодня мы поговорим как раз об этом направлении киноискусства, последние годы переживающем во всём мире настоящий бум. Документальные фильмы снимают, в общем, и у нас на Украине, хотя, кажется, уже общим местом стало, что украинское кино умерло. Но на самом деле, в год на Украине снимают около двадцати документальных фильмов. В общем-то это не так уж мало. Главная проблема в том, что их почти никто не видит, и кинотеатры, и телевидение их игнорируют. Если в России дела обстоят несколько лучше, то у нас документалистика оказалась в глубоком подполье. Но сегодня мы сделаем шаг вопреки этой тенденции и поговорим о молодом режиссёре документального кино Регине Марьяновской, первый фильм которой получил специальный приз на Леонском кинофестивале за рассказанную ей историю о 98-летней одесситке французского происхождения...

Стояла зима, и в школе едва началась третья четверть, когда Алька заболела. Причём в свои десять лет заболела совсем не детской болезнью. Неврит лицевого нерва – Алька с трудом сумела запомнить это угрожающее название лишь через несколько дней, уже лёжа в больнице.

– Не надо уколов, ну пожа-а-а-луйста… не на-а-а-до уко-о-о-лов, – ревела она накануне дома, некрасиво, кособоко разевая рот, а один глаз её совсем отказывался прищуриваться, и слёзы так и вытекали из него, широко распахнутого и словно бы незрячего.

Но Алька всё прекрасно видела – и как мать пыталась не показать ей свою тревогу, и как отец бегал каждые пятнадцать минут на кухню – покурить, а, возвращаясь, каждый раз словно бы заново вглядывался в лицо дочери – может, прошло?

Не проходило. На следующий день Алька уже получила направление и место в терапевтическом отделении городской детской больницы. Ей было тогда всё равно – она была занята своим страхом, маячившими впереди уколами, которых, как сказал ей отец, будет много. А потому, когда родители в приёмном отделении пытались спорить, что в их случае нужны вовсе не терапевты, а невропатологи, ей было всё равно. Она вяло и послушно переоделась в заботливо отглаженный матерью накануне фланелевый халатик и с удивлением увидела свои домашние тапочки, которые на белом линолеуме больничного пола казались какими-то чужими...

...Всё началось в далёком 1860 году, когда купец первой гильдии Конон Боткин снарядил и возглавил экспедицию для спасения золотоискателей в Бодайбо. Приехали как раз вовремя: людей в забое спасли, за что благодарные старатели преподнесли ему золотой самородок – огромный, килограмма на два кусок благородного металла, внешне походивший на морду медведя с открытой пастью. Слиток, бережно завёрнутый в грязную тряпку, преподнёс суровый мужик в медвежьем тулупе. На секунду замешкался и, опустив глаза, невнятно пробурчал:

– Наши бабы говорят, что золото – металл ценный, но уж больно коварный. Когда к новому владельцу переходит, то со всеми бедами прежних хозяев. Зло переходит. Мы в это не верим, да и вы в голову особо не берите. Ну а этот самородок чистый, из земли он. А Митяй – вы его последнего из забоя вытащили, еле живого – он золото и нашёл. После этого сразу к тебе, хозяин. Так что, ежели не боишься, мил человек, – бери, сам понимаешь: больше нам отблагодарить нечем.

Конон усмехнулся в усы и с поклоном взял подарок, положил за пазуху и уехал...

на рассказ А. Курганова «Мусульманка»

Каждое литературное сочинение имеет два содержания. Первое сдаётся в архив через десять или сто лет, второе вечно. (Человечество, конечно, не вечно, но сочинение будет жить – в абстрактной форме, умозрительной, пусть даже умозреть его будет некому; оно будет свершившимся событием, фактом, от коего не отвертеться, поскольку оно уже создано).

Рассказ Курганова воспринимается через призму русско-кавказского конфликта, и шире – славяно-восточных отношений: диалогов, дискуссий, объятий, обоюдных лести, мордобития, перестрелок, клеветы. Через пятьдесят – сто лет это будет волновать историков и отдельных эрудитов. Сейчас это волнует миллионов сто – сто пятьдесят, так что скажем вначале и об этом...

В прошлой передаче мы упомянули фильм Кирилла Серебренникова «Изображая жертву». Сегодня мы хотим взглянуть на него повнимательней. Это действительно авторский, яркий, но во многом провокационный фильм. Снят он по пьесе модных сегодня писателей братьев Пресняковых, с известным певцом, кстати, не имеющих ничего общего. Сами авторы картины сходятся на том, что по жанру это комедия, но каждый добавляет: либо чёрная, либо с элементами драмы, либо абсурда. Хотя герои фильма работают в милиции, и смешного здесь ожидать, кажется, трудно, но смешными становятся, прежде всего, съёмки следственных экспериментов, которых в фильме предостаточно. Своим чёрным циничным юмором моментами они напоминают фильмы Тарантино или постмодернистские тексты Владимира Сорокина, где смешным может стать то, что в реальной жизни страшно. У авторов фильма получилось изощрённо циничная, но всё-таки комедия...

Танечку Любимову изнасиловали.

Она пришла в себя в парке, лёжа под скамейкой, и, открыв глаза, какое-то время всё не могла понять, где она находится, и что вообще произошло.

Было раннее утро, и солнце, ещё невидимое за крышами высоток и верхушками деревьев, уже проливало безжалостный свет на заплёванные парковые дорожки, пивные бутылки и окурки, разбросанные вокруг скамеек с гнутыми коваными ножками. Дворники придут позже, и ранние прохожие в понедельник так и не узнают, сколько всего было выпито и выкурено в этом излюбленном горожанами месте за выходные...