следующая тема »

[Юлий]

Поэтому писать о событиях в доисламском Иране чрезвычайно сложно. Все, что мы о нем знаем — мы знаем из писаний националистически настроенных иранских служилых аристократов исламской эпохи.

Представьте себе, что всю историю социальных революций в России (слышите, Лачин — всю!) пишут разного рода современные российские любители "хруста французской булки", которые еще и вдобавок, соскучились по крушащему аборигенов имперскому сапогу, публично озвучивают откровенно неонацисткие лозунги, и прочие обычаи истинных аристократов. И при этом все архивы их врагов сожжены.

То же самое имело место быть с иранскими националистами. Они: а. ненавидели эгалитаристов (средневековых коммунистов); б. разного рода иноземцев и инородцев, от арабов до тюрков; в. были вполне убежденные рабовладельцы и расисты (чтобы в этом убедиться, достаточно прочесть хроники аристократических домов северного Ирана, вроде Зияридов, или персизированных манерных Ширваншахов); отчаянные, до потери пульса и здравого смысла националисты. К примеру. тот же самый представитель дома Зияридов (имени не помню, много было сволочи...) надел на служилых тюрков седла, и заставил их ржать перед престолом.

Так что, Лачин — любая история о маздакитах, или хуррамитах в той, или иной степени обречена быть мифологизированной.

[Александр Левковский]

Юлий, у меня есть одно замечание в связи со списком наиболее значительных произведений в мировой литературе, который Вы составили. Если уж Вы включили в этот список "Fahrenheit 451" (несомненно, очень и очень значительную вещь!), то почему не внести в этот список "1984" -- схожий по многим параметрам роман, но оказавший, пожалуй, бОльшее влияние на мировое общественное мнение, чем книга R. Bradbury?

[Юлий]

Юлий, у меня есть одно замечание в связи со списком наиболее значительных произведений в мировой литературе, который Вы составили. Если уж Вы включили в этот список "Fahrenheit 451" (несомненно, очень и очень значительную вещь!), то почему не внести в этот список "1984" -- схожий по многим параметрам роман, но оказавший, пожалуй, бОльшее влияние на мировое общественное мнение, чем книга R. Bradbury?

Да, вы конечно же, правы.

Думаю, что опять вмешался дедушка Фрейд. Не было человека, к которому я бы относился с таким почтением — можно сказать, пиететом, чем к мистеру Джорджу Оруэллу. Наравне с мсье Альбером Камю я считал его образцом порядочнейшего человека, полностью соответствовавшего знаменитой античной формуле:  σωφροσυνη, φρονησις, ανδρεια, δικαιοσυνη —  мудрость, мужество, умеренность, справедливость.

Когда я узнал об этой отвратительной истории, "списке Оруэлла", то почувствовал сильнейшее смущение. Я превосходно понимал, что писатель был уже неизлечимо болен, что женщина — агент "МI5" фактически, ловко выудила у него эти "рекомендации", что сам он хорошо понимал все безобразие этих наставлений. Но тем не менее... Я не собираюсь нападать на Джорджа Оруэлла — да кто я такой, кому-то читать мораль, коль скоро душа моя тоже полна грустных и отвратительных тайн, которые будучи явлены на свет Божий, верно, меня самого опозорили бы и обесчестили, не хуже покойного? Но он лишился в моих глазах той силы оппозиции тотальному контролю, слежке, охоте на людей; одним словом, всего того, что более всего ценно для меня в его творчестве.

[Александр Левковский]

Кстати, Юлий, есть одна любопытная таблица лучших мировых писателей, представленная в капитальном труде видного американского учёного Чарльза Мюррея "Human accomplishment". Эта "великолепная двадцатка", снабжённая оценками (из которых высшей является цифра 100), выглядит так:

Шекспир – 100
Гёте – 81
Данте – 62
Виргилий – 55
Гомер – 54
Руссо – 48
Вольтер – 47
Мольер – 43
Байрон – 42
Л. Толстой – 42
Достоевский – 41
Петрарка – 40
Гюго – 40
Шиллер – 38
Бокаччио – 35
Гораций – 35
Эврипид – 35
Расин – 34
Скотт – 33
Ибсен – 32

Для получения этой таблицы Ч. Мюррей и большая группа его сотрудников провели детальный историко-литературно-статистический анализ значительного числа источников. Эта таблица представлена на стр. 142 книги "Human accomplishment". Не знаю, переведена ли эта книга на русский. Я посвятил краткому пересказу и анализу этого труда статью "4002 человека и дюжина стран, создавших нашу цивилизацию", опубликованную в НЛ.

[Лачин]

     Юлий, а разве Маздак действительно не занимался обобществлением жён? Тут я уточню свою позицию. Вспомним, что тогда многие мужчины просто не имели доступа к женщинам, даже для простого общения. "Хлеба и женщин!"  - это был совершенно правильный лозунг, с учётом обстановки. Более того - если бы обобществление было бы произведено сейчас во всём мире, это было бы не хуже того, что творится ныне, просто одни плюсы и минусы сменились бы другими. Что уж говорить о том времени!

     "...любая история о маздакитах, или хуррамитах в той, или иной степени обречена быть мифологизированной".
     Вы правы, мы знаем о них только от правой сволочи, как если бы знали об СССР только от Солженицына, Бродского, Никитки Михалкова и прочих латыниных. Но, знаете, ведь их рассказы тоже многое дают. Если неплохо знать их самих, можно многое понять о предмете их ненависти. К тому же, скажем, мы с вами, насмотревшись на шестидерастов (шестидесятников) и сволочей Запада, неплохо знаем о приёмах их холодной войны. Так что, думаю, архипелаги гулаги врагов маздакитов и хуррамитов тоже могут нам немалое дать.-)

    Да, Семашко в конце жизни начал опускаться - читал его поздние интервью... Мне несколько неудобно, что я сообщил вам об этом - не самые приятные новости. Впрочем, у нас почти вся интеллигенция стала праветь и омещаниваться ещё с перестройки, чего тут удивляться...
    А его "Последнее искушение дабира" я не читал, признаться. Не терпится прочесть. Это про какого Низам-аль-мулька - того самого арабского Солженицына, заявившего, что каждый из двух палачей Бабека казнил по сто тысяч человек?   

[Лачин]

     Насчёт Оруэлла - Юлий, меня эта история никогда особо и не удивляла... Помилуйте, какой из него Сартр, какой Камю... Те никогда не написали бы Скотного двора.
     Вообще это символично, что главный борец со стукачеством оказался стукачом. Ведь таков ведь Запад. Ругали СССР за фашизм, а сами и были наследниками Гитлера, таковыми и остались. Ругали за Берлинскую стену, а теперь строят стену с Мексикой. Ругали за гонку вооружений, предварительно сбросив атомные бомбы на мирных людей. Ругали за ненависть к интеллигенции, а сами вконец аннулировали её на своём же Западе. Ругали за карательную психиатрию, а сами, в отличие от нас, докатились до лоботомии.
     Кстати, тот же Скотный двор во многом обязан своей популярностью тому, что расходы по его переводу и доставке книг в другие страны брали на себя спецслужбы. Неудивительно, что Оруэлл оказался им благодарен... 

[Лачин]

     Второй абзац следующего поста можно подытожить словами: и кончилось тем, что сами и стали Скотным двором.-)

[Лачин]

     А эпиграфом к этой истории можно поставить слова Джека Лондона из нашего с вами любимого "Мексиканца": "Эти ненавистные гринго бесчестны все до одного!".

[Юлий]

     А эпиграфом к этой истории можно поставить слова Джека Лондона из нашего с вами любимого "Мексиканца": "Эти ненавистные гринго бесчестны все до одного!".

Но  Оруэлл не был американцем.

[Лачин]

     Да, но он из тех, кто их породил. Что есть США? Большая и вконец отупевшая Англия. Дело не в этносе, конечно, а в культуре в целом.
    Впрочем, Оруэлл далеко не из худших их представителей, скорее наоборот. О нём коммунисты могут сказать то, что думал Фелипе Ривера в том же "Мексиканце": "Он презирал даже этого гринго, которого считал лучшим из всех".

[Юлий]

     Да, но он из тех, кто их породил. Что есть США? Большая и вконец отупевшая Англия. Дело не в этносе, конечно, а в культуре в целом.

Сложно сказать. Конечно, в ваших словах есть несомненная истина — одинаковые юридические системы, одно и то же образование, общий язык... С другой стороны, для США не присуща такая вопиющая социальная стратификация, как для Англии; хотя, ни в одной развитой стране мира нет такого фантасмагорического расслоения — кто знает?

    Впрочем, Оруэлл далеко не из худших их представителей, скорее наоборот. О нём коммунисты могут сказать то, что думал Фелипе Ривера в том же "Мексиканце": "Он презирал даже этого гринго, которого считал лучшим из всех".

Мне больно слышать от вас эти слова. Об этом я напишу ниже.

[Юлий]

Кстати, Юлий, есть одна любопытная таблица лучших мировых писателей, представленная в капитальном труде видного американского учёного Чарльза Мюррея "Human accomplishment". Эта "великолепная двадцатка", снабжённая оценками (из которых высшей является цифра 100), выглядит так:

Одни европейские авторы. Впрочем, я об этом, кажется, говорил.

Крайне необъективный список.

[Лачин]

     На первом месте Шекспир, как самый известный из пишущих на языке США.-) На втором месте Гёте. Победи Гитлер, эта пара имён была бы на тех же местах, только поменявшись местами.
   

[Лачин]

     Юлий, я и сам подумал с час назад, что несколько переборщил... Но, думаю, и доля правды в моих словах есть.

[Юлий]

     Юлий, а разве Маздак действительно не занимался обобществлением жён? Тут я уточню свою позицию. Вспомним, что тогда многие мужчины просто не имели доступа к женщинам, даже для простого общения. "Хлеба и женщин!"  - это был совершенно правильный лозунг, с учётом обстановки. Более того - если бы обобществление было бы произведено сейчас во всём мире, это было бы не хуже того, что творится ныне, просто одни плюсы и минусы сменились бы другими. Что уж говорить о том времени!

Сложно сказать. Если он занимался тем же самым, что и иранские нобели — он самый гнусный человек на земном шаре. Я, кажется, говорил об этом беспределе, не имевшем аналогов в другие времена. Кратко напомню эту политику "обоществления по-ирански": женщина должна разделять ложе с родственниками, как ближними, так и дальними (правда, требовалось согласие, но как понимаете, оно было формальным; обязана немедленно выходить замуж, если овдовеет; в дни менструаций считается нечистой, и изгоняется из дома; при "осквернении стихий" ей полагается наказание более тяжелое, чем мужчине.

Мы ничего не знаем. Мы, действительно, ничего не знаем. Судя по всему, какие-то инцестуозные практики были у ариев и до пророка Зардушта, и реформ Картира. Но до того треша и угара, какое организовал иранским женщинам этот деятель, тогда точно не доходило. Судя по всему, эта скверна была внесена в души арийцев их развращенными царями. До них про обычай кровнородственных браков мало что известно. Но в эпоху Ахеменидов начинает повсеместно распространяться среди иранской элиты. Первым на скользский путь инцеста вступил Камбиз. Женами Дария Первого были и его дочери. Дарий Кодоман тоже осквернил свой корень.  

Так что, так что... Все это "обоществление" — это еще надо понять, что подразумевается под обоществлением. И вообще, сам термин звучит, на мой взгляд, очень по-свински: тут речь идет о живых людях, кто имеет права их обоществлять, заставлять спать с кем попало, и вообще тиранически диктовать в интимной сфере? Впрочем, обычай этот оказался очень живучим. Черт его знает, каким образом он добрался до греков, но Платон тоже любил обоществлять. В частности, предписывал случать юношей и девушек, как кобыл и жеребцов. Такую же политику в области секса и деторождения проповедует Томмазо Кампанелла в своем "Городе Солнца".

Лачин, вынужден буду резко не согласиться с вами. И я не одинок в своем несогласии: резкое отвращение и неприятие самой идеи обоществления женщин всегда выражали самые прогрессивные люди всех времен и народов. Недаром, у Салтыкова-Щедрина "бывый кат" Угрюм-Бурчеев организует из города Глупова что-то вроде кошмарного концлагеря, заставляя совокупляться женщин и мужчин в порядке, продиктованном его больному разуму идеями строевого фрунта. (Да и сам русский писатель ядовито пишет, что если бы Угрюм-Бурчеев пожил бы еще, то построил бы фаланстер.) Таким образом, идея обоществления оказалась близка как левакам, так и радикально правым: и обычай этот, вне всякого сомнения, скверен. Владимир Ильич вообще не переносил полубезумные лозунги леваков вроде: "комсомолка обязана удовлетворять половые потребности комсомольцев, иначе она мещанка". И выразился коротко и энергетически: "...бред, бред!".

Вообще, давайте коротко коснемся взглядов Ленина в половой сфере, это поучительно. Как свидетельствуют его близкие люди, здесь его позиция была кристально ясной: "...это личное [], меня не касается". Этот эпизод произошел, когда собрались осудить одного коммуниста по факту супружеской измены. Так он и ответил (и выразил свою позицию). К самой идее обоществления женщин он относился с нескрываемой иронией, открыто называя их сторонников ее людьми неадекватными.

И я полагаю, что он прав. Сфера интимного должна регулироваться двумя людьми, вступающими в связь. Вмешательство общества, государства — даже семьи! — так вот, вмешательство это чревато самыми неприятными последствиями. В случае семьи это имеет пролонгированный эффект; а в случае беспардонного вмешательства безличных бюрократических сил — ведет к немедленной катастрофе, как в случае военных поселений психа-убийцы Аракчеева, всесильного министра Александра Первого.

Вообще, Лачин... Как вам сказать... Я считаю, что не было идеи более вредной, более наносившей неизлечимую рану левому движению, способствовавшей его дискредитации у тружеников, прорастанию самых ядовитых цветов, чем обоществление женщин. Обоществление людей (вдумайтесь в одно это слово!) — и коммунистический способ производства не должно иметь между собой ничего общего.

Вернемся все же к персам. Есть такая теория, да. Мол, труженики требовали женщин, заточенных в гаремах. Сама теория абсурдна, на мой взгляд: сколько же было иранских нобелей, что они образовали критический недостаток прекрасного пола? Причем, нобелей, способных содержать гигантские гаремы, превышающие по численности гаремы османского двора? У османов такой обычай к недостатку женщин у простонародья не повел.

Тут что-то другое.

    "...любая история о маздакитах, или хуррамитах в той, или иной степени обречена быть мифологизированной".
     Вы правы, мы знаем о них только от правой сволочи, как если бы знали об СССР только от Солженицына, Бродского, Никитки Михалкова и прочих латыниных. Но, знаете, ведь их рассказы тоже многое дают. Если неплохо знать их самих, можно многое понять о предмете их ненависти. К тому же, скажем, мы с вами, насмотревшись на шестидерастов (шестидесятников) и сволочей Запада, неплохо знаем о приёмах их холодной войны. Так что, думаю, архипелаги гулаги врагов маздакитов и хуррамитов тоже могут нам немалое дать.-)

Могут, но только профессионалу очень высокого уровня, знающего этот период, как пять своих пальцев.

И, разумеется, он должен быть политически неангажирован. Редкое сочетание.

   А его "Последнее искушение дабира" я не читал, признаться. Не терпится прочесть. Это про какого Низам-аль-мулька - того самого арабского Солженицына, заявившего, что каждый из двух палачей Бабека казнил по сто тысяч человек?  

Ну, не арабского... А персидского. Во-вторых, Низам-аль-мульк был такой изумительный кадр, что даже отдаленное его сравнение с Солженицыным неверно. Он обладал гигантской властью, был чудовищным взяточником, лицемером, и живоглотом. Свою ценную карьеру он начал с того, что неправедно оклеветал и довел до казни предыдущего великого везиря Сельджукидов, который в свой смертный час проклял его. Строки его последнего письма-проклятия и сейчас без волнения нельзя читать: если все это правда, то этот человек был мудр и честен. Его "Сиясатнаме" какое-то чертовское произведение, где тошнотворная лесть перемешана с таким адским цинизмом, что Макиавелли задохся бы от возмущения. В конце концов он вступил в самый свирепый конфликт со "Старцем Горы", знаменитым Хассаном Саббахом, и тот приговорил его.

Низам-аль-мульк был убит ударом кинжала федаина. Своего владыку, Великого Сельджукида Малик шаха он пережил ненадолго. Тюрок вскоре последовал за персом. Но это малоутешительно: неизвестно, кто из этой троицы был отвратительнее. Ибо сам Хассан Саббах, судя по источникам, тоже был не подарок.

При этом Низам-аль-мульк покровительствовал учености, открывал многочисленные медресе, где изучали естественные науки (их так и называли "низамийе"), и был очень, очень неглупым человеком. Недаром, есть легенда, что он учился в одной школе вместе с Омаром Хайямом и Хассаном Саббахом. Что, впрочем, маловероятно, учитывая разрыв в возрасте. Но вполне мог покровительствовать великому поэту и ученому — и даже не мог, а покровительствовал. Только за счет щедрости Низам-аль-мулька Омар Хайям сумел открыть обсерваторию, где изучил множество звезд, и внес свой ценный вклад в науку. По заказу Низам-аль-мулька Омар Хайям разработал точный иранский календарь.

Так что — ничего похожего. Солженицын просто мелок — жлоб... А вот в душе Низам-аль-мулька одновременно уживалось и высокое, и низкое.