Цитата из рецензии на несуществующее произведение Яны Кандовой и Лачина «СДМ, или Сад де Маркиз, или СаДоМазохисты, или Современная Демократическая Молодёжь»:

...Почему же эта клоака с матом, кровью, спермой и циничными откровениями, этот панегирик всяческой мерзости – двойственный? Люди, подобные членам СДМ, верно, не стали бы говорить так, выговаривать свои мысли так откровенно, как это делает рассказчица в романе. Может, это и рождает двойственное впечатление от СДМовских кошмаров? Может, «СДМ» написан против описываемого? Но те, кто против – пишут ли подобные тексты?

Вспомним Овидия. Август подверг его опале, сослал в глухую провинцию, и поэт не мог догадаться, за что, ведь он не порицал императора, он вполне лоялен, и более того – пишет как приверженец августовского режима. Овидий не мог понять, что он хвалил правящий режим таким, какой он есть – а император не хотел быть отображённым в подлинном виде, пусть даже с хвалебным комментарием, он желал выглядеть в глазах народа иным, вымышленным героем, коим никогда не являлся. Похвалы Овидия невольно разоблачали Августа. То же мы видим в «СДМ». Рассказчица воспевает постсоветско-профашистский строй таким, какой он есть, без прикрас. Зло, говорящее о себе правду, достойно того, чтобы быть выслушанным – его рассказы познавательны. «СДМ» фактически есть обвинительный вердикт, изобличение СДМовцев, саморазоблачение, изложенное устами СДМовца.

Даже если считать соавторов сторонниками их героев (что теоретически возможно), изобличение остаётся в силе, разве что становясь самоизобличением. Впрочем, подозревать авторов в СДМовстве не обязательно, если знать другие их сочинения. Уместно вспомнить их статью, также соавторскую, «Танец Гитлера (реализация планов Гитлера на постсоветском пространстве)», где как раз и говорится о вхождении Гитлера во власть и быт постсоветии.

«СДМ» типичен и нетипичен для Кандовой и Лачина. Он характерен для них уподоблением всего постсоветского фашизму, смесью трагического и комического и отсылками к Данте. И совершенно нехарактерен матом, вульгаризмами, просторечиями, большими диалогами, подробно выписанными эротическими сценами и издевательским характером аналогий с героями Данте. Что, впрочем, во многом объясняется характером героини, ведущей повествование.

«СДМ» во многом действительно и порнография, и дневник мерзавца; многие эпизоды, взятые в отдельности, являют собою масскульт в его наихудшем виде. Он же является обвинением миру, породившему этот масскульт...