Главная книга средневекового Китая

Этому роману выпала сложная судьба: потрясающий успех у публики и запрет со стороны официальных властей. Автор произведения скрыл свое настоящее имя, спрятавшись за псевдонимом, – и до сих пор среди литературоведов ходят самые разнообразные толки насчет принадлежности авторства. Кстати, к изучению и исследованию романа профессионалы смогли приступить лишь в восьмидесятые годы прошлого столетия; что же послужило основанием к его запрету?

Говорят, что исключительная непристойность, практически порнографичность отдельных страниц; да, откровенность некоторых эпизодов действительно может смутить поборников нравственности – но сетования на неприличие (тем более, что описания эти весьма эвфемистичны), скорее всего, лишь повод, придирка. По сути, критиков возмутило откровенное – не менее, чем живописные любовные сцены, – детальное изображение быта и нравов, которые, судя по всему, господствовали повсеместно в те времена.

Мздоимство, подлоги, бытовая распущенность, нравственный упадок, безграничная циничность, – вот далеко не полный перечень очерченных в романе пороков. Торговцам ничего не стоит обмануть доверчивых покупателей: двое держателей лавок сговариваются провести приезжего купца – пообещать, что будет организована доставка из Китая груза с товарами, но на деле они лишь получают деньги, не отправив ничего взамен. Также в арсенале преступлений – сокрытие убийства (зависит от размера взятки); перевозка под покровом ночи (то есть, воровство) приданого невесты, пока об этом не узнали родные женщины… Для собственного же удовольствия и главный герой, богатый торговец, и его жены не скупятся – тратят без счета на деликатесы, наряды и драгоценности…

Речь, конечно, идет о романе «Цветы сливы в золотой вазе», или «Цзинь, Пин, Мэй», опубликованном в Китае в конце семнадцатого века. Псевдоним автора – Ланьлинский Насмешник; и для того, чтобы разгадать его было невозможно, он завуалировал сатирическую обличительную злободневность своего произведения имитацией его под исторический роман.

Жаль, конечно, что Насмешник так тщательно законспирировал свою персону; реальный автор романа вполне достоин занять место в пантеоне великих мастеров слова.