Форум журнала "Новая Литература"

Левковский Александр. Рассказ «Гори, гори, моя звезда...».

...– Мы приехали в Москву из провинциального Томска. Танюшка кончила школу с золотой медалью и мечтала стать кинорежиссёром. А меня она потащила с собой просто за компанию.

Во ВГИКе полагается сначала, до экзаменов, пройти так называемое «творческое собеседование». То есть, приёмная комиссия давала абитуриенту какое-нибудь актёрское или простое режиссёрское задание, и он должен был экспромтом показать, что у него есть достаточно воображения и фантазии для решения этой задачи.

Нас набралось человек тридцать. Мы заняли несколько рядов скамеек, а перед нами, боком к нам, стоял стол приёмной комиссии и одинокий стул для абитуриента.

Первым вызвали меня.

– Ну-с, молодой человек Виталий Лагутин, – сказал председатель комиссии по имени Георгий Аполлинарьевич, знаменитый на всю страну кинорежиссёр, – представьте себе, что вы – портной. Вы берёте воображаемую иголку, вдеваете в неё воображаемую нитку и начинаете шить – ну, скажем, накладывать заплату на штаны... Начинайте!

Я напряг всё своё воображение, изобразил движением пальцев вдевание нитки в иголку и начал «шить». Шью, шью, а комиссия молчит и не предлагает мне закончить это нудное занятие. Прошло минут пять, я утомился двигать правой рукой туда-сюда – и в это время председатель сказал:

– Спасибо, юноша. Шьёте вы плохо. Вы работаете вот уже пять минут, а длина нитки у вас остаётся всё той же – не укорачивается... Увы, молодой человек, вы не выдержали собеседования. До свиданья. Следующий!

И я поплёлся на своё место несолоно хлебавши.

Следующей к столу комиссии вышла Танюшка.

– Таня Лагутина, – сказал Георгий Аполлинарьевич, глядя в список абитуриентов. – Вы случайно не сестрица предыдущему молодому человеку?

– Да.

– Надеюсь, ваш опыт окажется более успешным.

– И я надеюсь, – произнесла Таня, вызвав своим тоном лёгкий смешок у членов комиссии.

– Таня, – промолвил председатель, – вы сейчас – русская певица в одном из парижских кабачков – ну, что-то вроде тех заведений, где пела Эдит Пиаф. Вы берёте в руки гитару и начинаете петь...

– У Эдит Пиаф, насколько я знаю, гитары не было, – сказала Таня.

– А у вас будет. Вы умеете петь?

– Конечно. Что я должна исполнить?

– Что хотите. Но помните – вы должны сначала снять воображаемую гитару с воображаемой стены, хорошенько настроить её и петь, играя на гитаре. Приступайте...

Прекрасный рассказ, очень густая проза, может быть даже чрезвычайно концентрированная...Из таких рассказов, мне кажется, из концентрата их должны выплывать формы большие, например--повесть, роман...Но этот концентрат  именно для этого рассказа идет в плюс. Так мне показалось. Единственное, что меня, как человека быть может недостаточно искушенного в накале страстей интеллигентно-богемной жизни в СССР и постСССР, смутило не выраженное в глубине своей суть  самоубийства Татьяны. А ведь мне показалось, что вокруг именно этого все в рассказе и вертится. Если это была печаль по невозможности выразить то, что копилось в душе все годы--то такому поступку не нахожу объяснения. Иными словами, рассказ хорош, но остался по прочтению  некий повисший знак вопроса. Самоубийство Татьяны --это...что? Ответьте, пожалуйста, если не трудно.