HTM
Номер журнала «Новая Литература» за январь 2025 г.

Александр Левковский

Гори, гори, моя звезда...

Обсудить

Рассказ

На чтение потребуется 17 минут | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за апрель 2015 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за апрель 2015 года

 

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 22.04.2015
Иллюстрация. Название: «Романс». Автор: Ася Ахундова. Источник: http://www.photosight.ru/photos/93041/

 

 

 

«Как смерть неотвязное, слово горячкой слепило,
И тело, и душу душило цепями полона.

Не спишь, а наутро, когда постучится светило,

Ты – скорбная память о том, кого звали Паоло».
 

            Паоло Яшвили, «Голубой зонтик»

 

 

Моя покойная мама-фантазёрка любила рассказывать со смехом, как мы с Танюшкой появились на свет. Мы – двойняшки, то есть, по-научному, «двуяйцовые близнецы». Мама говорила, что первой на божий свет выбралась Танюшка. Причём выкарабкивалась она суетливо, с жуткими криками, застревая по дороге и причиняя маме и доктору массу хлопот. Я же, по утверждению мамы, вёл себя очень тихо, продвигаться вперёд не торопился, не шумел и, казалось, был не прочь остаться там, где я находился в комфорте в течение девяти месяцев, свернувшись безмятежно калачиком.

Вот точно такими же мы и остались на всю нашу жизнь – впереди с шумом неслась Танюшка, талантливая, успешная, покоряющая вершины, а позади не торопясь двигался я, не блещущий ничем выдающимся верный брат, восхищающийся гениальной сестрой и прикрывающий её с тыла...

 

 

*   *   *

 

...Кончился последний кадр, экран погас, и в зале вспыхнул свет.

Первым, как и ожидалось, заговорил заместитель Председателя Комитета по кинематографии Кирилл Владимирович Нечипоренко, известный по кличке «Великий Князь»:

– Ну что можно сказать, товарищи? – произнёс он негромким вальяжным голосом. – Татьяна Сергеевна, как видите, в своём мятежном амплуа... Что мы видим? Почти полностью отснятый материал, посвящённый чему?! Язык, товарищи, не поворачивается! Фильм о литературных самоубийцах!! У нас, в Советским Союзе, – картина, где один за другим умирают поэты!.. И потом – чудовищно замысловатый сценарий, – невообразимо чудовищный...

– Да просто умопомрачительный! – нервно выкрикнул Ломов. – Абсолютно противоречащий принципам социалистического реализма! Нахваталась, понимаете ли, западного душка, насмотрелась голливудских фильмов на наших закрытых просмотрах, – и вот хочет теперь кормить советскую публику этой декадентщиной!

Наш помреж Генка, обожающий Танюшку и считающий её просто богиней, зашептал мне на ухо, давясь от злости:

– Вот увидите, Виталий Сергеевич, я эту суку Ломова когда-нибудь изуродую!

Хорошо, что мы с Генкой сидим в третьем ряду, а не в первом, и Ломов, заведующий сценарным отделом Комитета, не слышит бешеного Генку. Я положил руку успокоительно на Генкин локоть и шепнул:

– Возьмёшь меня напарником, ладно?

Тихим голосом вмешалась в обсуждение Нинель Аркадьевна, главный редактор Комитета:

– На самом деле, Танечка, что это вы вдруг занялись литературными самоубийцами? Ведь в утверждённом нами сценарии никаких самоубийц не было. Были замечательные советские поэты – Маяковский, Есенин, Цветаева... Были их великолепные стихи, полные патриотизма. Зачем же омрачать этот праздник поэзии какими-то мрачными самоубийствами?

Ломов вскочил на ноги и крикнул:

– И откуда там взялись какие-то никому не известные Яшвили и Табидзе?!

– Владимир Васильевич, – мягко упрекнул его «Великий Князь», – Паоло Яшвили и Галактион Табидзе были известными грузинскими поэтами.

Таня вдруг начала декламировать нараспев – так проникновенно и страстно, как только она умеет декламировать:

 

«Безумье легко предпочту стиховому безмолвью.
Черней слепоты невозможность восславить светило.

И если творенье из сердца не вырвется с кровью,

Откуда у песни возьмётся бессмертная сила?»

 

– Что это? – фыркнул Ломов.

– Не что, а кто, уважаемый Владимир Васильевич! – сказала Таня. Я видел, что она еле сдерживается, чтобы не взорваться. – Это – Паоло Яшвили. А вот – Галактион Табидзе:

 

«День за днём проходит время, и могилы позабыты:
Заросли густой травою, пылью давнею покрыты,

И у роз пожухли листья, лепестки на землю пали...

Что ж, покойтесь, кости мёртвых, вы живым нужны едва ли...»

 

– Вот наш фильм, – строго сказала Таня, – и повествует о прекрасных поэтах, чьи «могилы давно позабыты».

– И всё-таки, Татьяна Сергеевна, – промолвил Нечипоренко, – объясните нам, почему вы вдруг проявили такую нездоровую заинтересованность в литературных самоубийцах?

– Ну сейчас она этому пидору врежет! – восхищённо зашептал Генка мне на ухо. – Сейчас она ему впендюрит!

Таня встала, сделала шаг вперёд, повернулась к первому ряду, где сидели «Великий Князь», Ломов и Нинель Аркадьевна, и, прищурив в явном гневе глаза, сказала:

– История литературы знает имена более двухсот писателей и поэтов, добровольно отнявших у себя жизнь... Не старые, больные, нищие и безвестные, а знаменитые, гениальные, богатые и молодые перерезают себе горло бритвой, топятся в реке, травят себя газом, морят себя голодом, стреляют себе в висок, и в сердце, и в рот...

Она замолчала, глядя куда-то вдаль.

– Русско-французский Артур Адамов... Русские Всеволод Гаршин и Анатолий Виноградов... Еврейско-французский Ромен Гари... Американцы Джек Лондон и Эрнест Хемингуэй... Древние римляне Луций Сенека и Лукреций... Англичанка Вирджиния Вулф... Австрийский еврей Стефан Цвейг... Русские сёстры Чеботаревские...

В зале стояла напряжённая тишина.

– А также наши советские – Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Марина Цветаева, Паоло Яшвили, Галактион Табидзе... Значит, есть что-то необъяснимое в психологии тех, кто видит мир поэтически, – что-то такое, что заставляет их отнимать у себя жизнь. Вот это «необъяснимое» и пытается разъяснить наша картина. Разве это «необъяснимое» не может быть темой художественного фильма?!

– Татьяна Сергеевна, – непривычно громко произнёс Нечипоренко, и в голосе его прозвучали металлические нотки, – за последние шесть лет мы были вынуждены запретить два ваших фильма по причине их идеологии, чуждой нашему народу и нашей партии.

Опять вскочил на ноги Ломов.

– Я напомню вам, – заорал он, тряся пальцем в сторону Тани, – что это были за фильмы! Один был о заполярном Норильске, якобы построенном заключёнными ГУЛАГа...

– Не якобы а на самом деле построенном зэками ГУЛАГа, товарищ Ломов! – повысила голос Таня. Она уже почти кричала.

– Второй был о подпольных наркоманах в Ленинграде! – продолжал кричать заведующий сценарным отделом. – Представляете себе! – о наркоманах в нашем социалистическом обществе!!!

– Мы все знаем и ценим, – промолвила примирительно Нинель Аркадьевна, – что вы являетесь очень талантливым сценаристом и режиссёром. Мы знаем также, что вы буквально горите на работе, как та звезда из известного романса. Мы помним, что ваши ленты завоевали советскому кино славу и первые призы в Каннах, Лос-Анджелесе и Сан-Паоло. Но поймите! – мрачная картина, повествующая о самоубийствах советских поэтов, не может быть выпущена на наши экраны!..

«Великий Князь» вдруг повернулся ко мне и произнёс:

– Виталий Сергеевич, я хочу спросить вас как директора картины: как вы считаете, сколько процентов средств, отпущенных на этот фильм, уже израсходовано?

– Приблизительно семьдесят пять процентов, – поколебавшись, ответил я. – Осталось снять двенадцать сцен, включая финальный эпизод. Ну и, конечно, пересъёмка отдельных кусков, комбинированные съёмки, монтаж, музыка, озвучивание и окончательная редакция.

– Финальный эпизод! – полупрезрительно повторил Ломов. – Это тот самый эпизод, когда Татьяна Сергеевна собирает всех советских литераторов-самоубийц за одним столом для прощания перед смертью, да?

Не всех, Владимир Васильевич! – неожиданно спокойно сказала Таня. – Есть ещё несколько советских писателей, которые покончили с жизнью и которых мы не включили в наш фильм.

– Например?

– Например, знаменитый Александр Фадеев, председатель Союза писателей СССР и автор «Молодой гвардии».

В зале повисло тягостное молчание...

 

После конца обсуждения мы с Генкой поехали в ресторан гостиницы «Националь». Таня схватила такси и умчалась на «Мосфильм» для встречи с директором студии. Она всё ещё надеялась, что директор – народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, очень влиятельное лицо – уговорит Комитет не губить её фильм.

– Виталий Сергеевич, – тихо сказал Генка, когда нам принесли закуску и графинчик водки, – что же теперь будет? Татьяна Сергеевна опять впадёт в депрессию – как после картины о ленинградских наркоманах. Когда я её вижу такой, я сам впадаю в депрессию. Она ведь такая замечательная, такая талантливая, такая красивая! Намного красивее тех артисток, что играют у нас есенинскую Айседору Дункан и любовь Маяковского, Лилю Брик...

Я молчал. Я боялся именно этого – в течение месяца-двух видеть Таню поникшей и замкнутой, нечёсанной и немытой, лежащей под одеялом целыми днями и не произносящей ни слова.

– Виталий Сергеевич, – продолжал Генка, разлив водку по рюмкам, – вы как-то обещали мне рассказать, как вы с Татьяной Сергеевной поступали во ВГИК. Небось, она поразила там всю приёмную комиссию, верно?

Я невесело рассмеялся.

– Гена, ты прав! Она уложила всю комиссию на лопатки!

– А вы?

Я покачал головой и выпил.

– А меня комиссия уложила на лопатки. Я, Гена, провалился и ушёл в финансово-экономический институт. Вот поэтому Таня сейчас – знаменитый режиссёр, а я у неё – директор картины, распоряжающийся финансами, на которые мы с тобой и выпиваем сейчас в этом шикарном ресторане.

Официантка принесла нам котлеты по-киевски, и мы опять выпили.

– Знаешь что, Гена, я расскажу тебе о нашем поступлении во ВГИК в другой раз – когда настроение у нас будет повеселее, когда кончится у нас царство советской партийной бюрократии, губящей прекрасные фильмы и вгоняющей талантливых режиссёров в депрессию.

– Виталий Сергеевич, вот вы с Татьяной Сергеевной летали в позапрошлом году в Голливуд. У них там что – нет бюрократии в кино, как у нас?

Я помолчал, раздумывая.

– У них там, Гена, капитализм. Там всё по-другому, – сказал я. – Может, придёт и к нам когда-нибудь капитализм – и тогда нам в кино, возможно, станет легче...

 

 

*   *   *

 

Через десять лет капитализм пришёл в Россию, но легче нам не стало.

Студию «Мосфильм» расформировали, государственное финансирование кино прекратилось, знаменитые режиссёры и операторы исчезли кто куда – кто уехал за границу, кто занялся бизнесом, кто впал в пьянство, наркоманию и депрессию, а кто просто умер, не выдержав перемен.

Я работал бухгалтером то в одной лавочке, то в другой, перебиваясь с хлеба на воду и подкармливая безработную Танюшку...

А вот нашему бывшему помрежу Генке новая ситуация нисколько не повредила. Ему было всего тридцать три года, энергии ему было не занимать, он сунулся туда-сюда с разными идеями по открытию всяких бизнесов – и, в конце концов, преуспел. Через два года он стал единоличным владельцем двух студий по производству видеофильмов.

А став видным капиталистом, он первым делом позвонил Тане и мне и предложил нам работу в его фирме.

И стали мы Генкиными подчинёнными: Таня – режиссёром-постановщиком музыкальных видеофильмов, а я занял пост главного бухгалтера компании.

 

И вот в это время случилось событие, которое перевернуло нашу с Таней более-менее устойчивую жизнь.

Как-то рано утром в моём офисе раздался телефонный звонок. Я снял трубку.

– Виталий Сергеевич, – произнёс негромкий вальяжный голос, – с вами говорит Нечипоренко Кирилл Владимирович.

Я оторопел.

На другом конце провода послышался довольный смешок.

– Не ожидали, Виталий Сергеевич, верно?

– Признаться, не ожидал, – пробормотал я в трубку. – Чем могу служить, Кирилл Владимирович?

– Тут вот какое дело. Я хочу предложить вашей талантливой сестрице очень интересную и прибыльную работу.

– То есть?

– Видите ли, Виталий Сергеевич, я являюсь президентом довольно крупного банка в Петербурге, и мой банк начинает сейчас компанию по капиталовложениям в производство отечественных кинофильмов. Вот тут-то Татьяна Сергеевна и смогла бы приложить свой незаурядный талант.

– Почему бы вам не позвонить ей прямо и предложить ей эту работу?

Нечипоренко сказал после небольшой заминки:

– Вы знаете, после этой неприятной истории с запретом её талантливейшего фильма о поэтах-самоубийцах – истории, в которой мне пришлось, к сожалению, сыграть кое-какую роль и за которую я прошу прощения, – мне просто неудобно обратиться непосредственно к ней.

Я молчал, стараясь подавить отвращение и гнев. Неприятная история! Ах ты, сволочь! Выбросил на помойку великолепный фильм, довёл Таню до жесточайшей депрессии, – а теперь просит прощения и сожалеет о случившемся!

– Так что же мне передать ей? – спросил я как можно спокойнее.

– Скажите ей, что наш банк готов финансировать окончание работ по её картине «Литературные самоубийцы», которую мы купили у бывшего «Мосфильма». Там, насколько я помню, оставалось доработать четверть фильма: съёмку несколько сцен, включая финальный эпизод, монтаж, музыку, озвучивание и прочее, верно?

– Да, приблизительно так.

– Скажите Татьяне Сергеевне, что мой банк сможет начать финансирование через три месяца. Если она согласна, то договор о нашем сотрудничестве будет готов на следующей неделе. Всего хорошего, Виталий Сергеевич...

 

– На хрена нам ждать три месяца!? – кричал в своём кабинете возбуждённый Гена. – Татьяна Сергеевна, подписывайте договор и начинайте работать. Я оплачу вам все расходы! Эта сука по имени «Великий Князь» мне через три месяца всё вернёт! А не вернёт, я вырву у него его мужское достоинство с корнем, и он станет «Великим Кастратом», а не «Великим Князем»!

И Гена (которого, кстати, сейчас величали Геннадием Никитичем) расхохотался, довольный.

Таня повернулась ко мне.

– Витя, у тебя сохранились адреса актёров? Позвони им как можно скорее. Всем пяти: Маяковскому, Есенину, Цветаевой в Москве и Яшвили с Табидзе в Тбилиси. Хорошо? И надо застолбить павильон для съёмок. И подготовить декорации для двенадцати эпизода...

 

 

*   *   *

 

Катастрофа разразилась через два месяца.

Уже Таней были сняты все эпизоды, кроме финального; уже на полных парах шло озвучивание; уже две монтажницы кончали соединять утверждённые Таней куски; уже были почти готовы комбинированные съёмки, – когда Тане позвонил Нечипоренко и сказал, что ей необходимо срочно вылететь в Петербург для встречи с советом директоров банка.

...Таня вернулась через два дня, и мы с Геной, встречая её в аэропорту, сразу поняли, что случилась беда. У неё было распухшее от слёз лицо, и говорить она просто не могла.

– Витя, Гена, – прошептала она, когда мы сели втроём пить чай в её крохотной кухне, – вы знаете, что они мне сказали в их проклятом банке? Они заявили, что, по совету голливудских экспертов по маркетингу, мне надо добавить в картине несколько новых эпизодов. Они сказали, что без этих эпизодов фильм не вызовет нужного интереса и, главное, не принесёт достаточной прибыли...

– Что это за эпизоды? – спросил я.

– Они хотят ввести подробные сцены всех пяти самоубийств! Представляете! – эпизоды повешения и выстрелов!! Они сказали, что на детальную сцену самоубийства Маяковского народ повалит толпами. Я стала кричать почти в истерике, что это невозможно, что это антихудожественно, что я этого делать не могу и не буду! Тогда Нечипоренко спокойно заявил, что моё согласие и не требуется, что картина принадлежит банку и что, по подписанному мною договору, они могут нанять вместо меня любого другого режиссёра. И дал мне неделю на раздумье...

Гена встал и подошёл к окну. Постоял с минуту, глядя в темноту, а потом повернулся к нам и светло улыбнулся.

– Татьяна Сергеевна, – сказал он, – не переживайте. Вам ведь осталось снять только финальный эпизод, верно? Вот и снимайте его спокойно. Заканчивайте картину, а когда вы её закончите, я перекуплю её у сучьего «Великого Князя». Я продам одну видеостудию (у меня есть на неё надёжный покупатель), получу бабки – и картина будет наша!.. А теперь лучше расскажите нам, как вы хотите снять последний эпизод.

– Спасибо, Гена, – промолвила Танюшка и поцеловала его в щёку.

Помолчала, вытирая слёзы, а затем тихо сказала:

– Ребята, а может, не стоит? Может, лучше забыть об этой несчастной замордованной картине, которая вывернула мне всю душу?..

Мы молчали.

Таня вынула из сумочки какие-то таблетки, высыпала их в рот и запила чаем.

– Мне видится такая сцена, – промолвила она. – Пустой зал с высоченным потолком. Длинный стол, накрытый кумачовой скатертью. На столе – вино и бокалы. В глубине сцены – сплошная тьма. За столом, ярко освещённым прожектором, лицом к зрителю сидят пятеро обречённых поэтов. Тихо звучит струнный квартет. Поэты встают один за другим, произносят короткие прощальные стихи, выпивают вино, обнимают оставшихся и уходят навстречу смерти в темноту, где зажигаются цифры, знаменующие годы их гибели: 1925... 1930... 1937... 1941...

– Какие стихи они прочитают? – спросил я.

– Я ещё не решила... Впрочем, на одном стихотворении я уже остановилась. Этот стих прочтёт Марина Цветаева, когда все уйдут и она останется одна:

 

«Гул предвечерний в заре догорающей
В сумерках зимнего дня.

Третий звонок. Торопись, отъезжающий,

Помни меня!»

 

Мы с Геной встали и попрощались с Таней.

– Спокойной ночи, Татьяна Сергеевна, – сказал Гена. – Увидимся завтра...

 

 

*   *   *

 

Мы с ней не увиделись – ни завтра, ни послезавтра... никогда...

Таня покончила счёты с жизнью через час после нашего расставанья.

Она заткнула полотенцами все щели под дверями на кухне. На одну щель полотенец не хватило, и она затолкала в неё скомканные страницы своего сценария.

Открыла газ и села в кресло. Вот так, сидящей в кресле и уже коченеющей, её и застали на следующее утро.

На столе рядом с ней лежала предсмертная записка со словами Марины Цветаевой:

 

«Отказываюсь – быть
В бедламе нелюдей,
Отказываюсь – жить
С волками площадей.

Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один – отказ...»

 

 

*   *   *

 

Неделю спустя мы с исхудавшим, почерневшим от горя Геной сидели на уединённой скамейке в Александровском саду, и я рассказывал ему притчу о том, как мы с Таней поступали во ВГИК, когда нам с ней было семнадцать:

 

– Мы приехали в Москву из провинциального Томска. Танюшка кончила школу с золотой медалью и мечтала стать кинорежиссёром. А меня она потащила с собой просто за компанию.

Во ВГИКе полагается сначала, до экзаменов, пройти так называемое «творческое собеседование». То есть, приёмная комиссия давала абитуриенту какое-нибудь актёрское или простое режиссёрское задание, и он должен был экспромтом показать, что у него есть достаточно воображения и фантазии для решения этой задачи.

Нас набралось человек тридцать. Мы заняли несколько рядов скамеек, а перед нами, боком к нам, стоял стол приёмной комиссии и одинокий стул для абитуриента.

Первым вызвали меня.

– Ну-с, молодой человек Виталий Лагутин, – сказал председатель комиссии по имени Георгий Аполлинарьевич, знаменитый на всю страну кинорежиссёр, – представьте себе, что вы – портной. Вы берёте воображаемую иголку, вдеваете в неё воображаемую нитку и начинаете шить – ну, скажем, накладывать заплату на штаны... Начинайте!

Я напряг всё своё воображение, изобразил движением пальцев вдевание нитки в иголку и начал «шить». Шью, шью, а комиссия молчит и не предлагает мне закончить это нудное занятие. Прошло минут пять, я утомился двигать правой рукой туда-сюда – и в это время председатель сказал:

– Спасибо, юноша. Шьёте вы плохо. Вы работаете вот уже пять минут, а длина нитки у вас остаётся всё той же – не укорачивается... Увы, молодой человек, вы не выдержали собеседования. До свиданья. Следующий!

И я поплёлся на своё место несолоно хлебавши.

Следующей к столу комиссии вышла Танюшка.

– Таня Лагутина, – сказал Георгий Аполлинарьевич, глядя в список абитуриентов. – Вы случайно не сестрица предыдущему молодому человеку?

– Да.

– Надеюсь, ваш опыт окажется более успешным.

– И я надеюсь, – произнесла Таня, вызвав своим тоном лёгкий смешок у членов комиссии.

– Таня, – промолвил председатель, – вы сейчас – русская певица в одном из парижских кабачков – ну, что-то вроде тех заведений, где пела Эдит Пиаф. Вы берёте в руки гитару и начинаете петь...

– У Эдит Пиаф, насколько я знаю, гитары не было, – сказала Таня.

– А у вас будет. Вы умеете петь?

– Конечно. Что я должна исполнить?

– Что хотите. Но помните – вы должны сначала снять воображаемую гитару с воображаемой стены, хорошенько настроить её и петь, играя на гитаре. Приступайте.

Нам было отлично видно, как Таня, встав на цыпочки, потянулась вверх и сняла «гитару» со «стены». Уложила её на колени и склонилась над ней, настраивая. Она крутила «колки» левой рукой, а правой трогала «струны» и голосом имитировала струнные звуки так искусно, будто у неё в руках был настоящий инструмент, а не воображаемая гитара.

Потом подняла голову, прищурила глаза и начала петь прекрасным бархатным сопрано, «аккомпанируя» себе точными движениями руки, трогающей «струны»:

 

«Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная!

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.
 

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.
 

Твоих лучей небесной силою

Вся жизнь моя озарена.

Умру ли я – ты над могилою

Гори, гори, моя звезда!
 

Умру ли я – ты над могилою

Гори, гори, моя звезда!..»

 

Таня кончила петь и встала. Георгий Аполлинарьевич подошёл к ней, положил ей руку на плечо и тихо сказал, улыбаясь:

– Таня... А как вас по отчеству?

– Сергеевна.

– Татьяна Сергеевна, поздравляю вас с поступлением в наш институт! У вас несомненный талант, и я предсказываю вам блестящее будущее!..

 

 

*   *   *

 

«Пусть исчезну, как туман, я, как полночное виденье,
пусть мне сердце рвёт на части образ твой, как наважденье,

в час любой из мне сочтённых, где б ни вёл мой путь, повсюду, –

если я тебя не вспомню, если я тебя забуду!»
 


Галактион Табидзе, «Могильщик»

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2015 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт продавца»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите каждое произведение апреля 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

503 читателя получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2025.01 на 18.02.2025, 18:55 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com (соцсеть Facebook запрещена в России, принадлежит корпорации Meta, признанной в РФ экстремистской организацией) Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com (в РФ доступ к ресурсу twitter.com ограничен на основании требования Генпрокуратуры от 24.02.2022) Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы




Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Герман Греф — биография председателя правления Сбербанка

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

16.02.2025
Очаровывает поэзия Маргариты Графовой, особенно "Девятый день" и "О леснике Теодоре". Даже странно видеть автора столь мудрых стихов живой, яркой красавицей. (Видимо, казанский климат вдохновляет.)
Анна-Нина Коваленко

14.02.2025
Сознаюсь, я искренне рад, что мой рассказ опубликован в журнале «Новая Литература». Перед этим он, и не раз, прошел строгий отбор, критику рецензентов. Спасибо всем, в том числе главному редактору. Переписка с редакцией всегда деликатна, уважительна, сотрудничество с Вами оставляет приятное впечатление. Так держать!
Владимир Локтев

27.12.2024
Мне дорого знакомство и общение с Вами. Высоко ценю возможность публикаций в журнале «Новая Литература», которому желаю становиться всё более заметным и ярким явлением нашей культурной жизни. Получил одиннадцатый номер журнала, просмотрел, наметил к прочтению ряд материалов. Спасибо.
Геннадий Литвинцев



Номер журнала «Новая Литература» за январь 2025 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
© 2001—2025 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+
📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000
Согласие на обработку персональных данных
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Мобильная установка очистки масел увф 1000. . Купить газовые грили для дачи в москве: газовый гриль купить в москве neiro.top.
Поддержите «Новую Литературу»!