...Сколько раз я пытался избавиться от гнетущего ощущения при помощи логических рассуждений! Действительно, мало ли детей рождаются мёртвыми на нашей милой планете, где от насилия умирают куда чаще, чем от старости? Нам ещё повезло, что ребёнок родился мёртвым, а не умер потом, когда мы бы успели привязаться к нему. Нам повезло, что не остались сирыми. Есть Игорёк.

Наконец, что значит жизнь человека?! Сразу после рождения его подстерегают тысячи болезней и других опасностей, каждая из которых может стать смертельной. Всё это я могу понять как человек разумный, но понять – ещё не значит отодвинуть…

Что-то я сегодня настроен чересчур пессимистично. Надо добавить сахару. Осторожно снимаю Игорька с колен и не спеша иду в кухню, к холодильнику. Прочь, говорю я идущему за мной по пятам трупу. Прочь, демоны тьмы! Оставьте меня в покое. Я не хочу вечно скорбеть об ушедшем безвозвратно!

Возвращаясь с бутылкой любимого вина, останавливаюсь возле незаконченной картины. Я начал её год назад. Да, уже целый год я пишу «Вселенную», а на полотне – только планеты, похожие на мыльные шары, летящие вместе со звёздами неведомо куда…

А что вообще ведомо в масштабах вселенной и что там может быть, кроме планет и звёзд? Если бы этот вопрос задали мне, я бы ответил. Я бы сказал, что художник – не фотограф. Он изображает не только оболочки предметов, но и их сущность, загадочные силы, вызвавшие данное явление из небытия. Однако как познать сущность и предназначение вселенной, которую нельзя не только измерить – охватить разумом? Как человеку, этому микроорганизму мироздания, осознать бесконечность вселенной во времени и пространстве да ещё изобразить это графически?

Я понимаю, что художник субъективен, но, как это ни парадоксально, он объективнее фотографа, ибо изображает только те элементы формы, которые отражают сущность, идею предмета. Кроме того, он рисует те качества, которые существуют, но не видимы. Вот почему люди, не умеющие мыслить, отвергают полотна, где форма действительности искажена ради более глубокого отображения её внутренних связей.

Закончу ли я свою «Вселенную»? Смогу ли нарисовать бесконечность, слепую игру сил и одновременно разум, превращающий хаос в гармонию, отодвигающий смерть? Разум должен быть изображён обязательно. Без него вселенная мертва, как мёртв очаг, в котором не горит огонь.

Разум солнечной системы пока что – эмбрион, который вынашивает планета под названием Земля. Ему мешает внутреннее противоречие – возникновение двух враждебных идеологических систем. Их борьба ускоряет развитие эмбриона, но и грозит умертвить его.

Ребёнок может родиться мёртвым…

Кажется, я понял, как рисовать вселенную!

Да, долгожданный образ пришёл ко мне не тогда, когда я мучительно бился над ним, не в силах ухватить. Он пришёл, когда я подумал о нём праздно, мимоходом.

Знакомое чувство – преддверие открытия – охватывает меня. В лихорадочном состоянии озарения оставляю бутылку нетронутой и беру кисть. Рука моя уверенно движется по холсту. Пришло ощущение власти над материалом. Но вдруг с головы до ног меня пронзает ужас: мой малыш на балконе один, и лишь невысокий барьер отделяет его от десятиэтажной пропасти! И вот уже труп моего второго ребенка видится мне внутренним взором. Я бросаюсь на балкон, свалив по дороге стул...

Пройдёмся по тексту баллады «Песнь о вещем Олеге».

Предмет внимания – конь вещего Олега.

Из 17 строф баллады коню посвящены восемь, и ещё одна строфа описывает гибель князя, причиной которой стали кости любимого коня.

Текст содержит эпитеты «верный друг», «верный слуга», «мой товарищ», «конь мой ретивый», «благородные кости».

Слово же «конь» употребляется в балладе 12 раз!

Бесспорно, многократное, порой восхищённое упоминание о коне и благородном отношении к нему князя украшает произведение.

Но чем это вызвано?

Может быть, Пушкин имел на этот счёт особые познания?

Однако в биографии поэта не отмечено увлечение лошадьми: скачками, уходом за ними, куплей-продажей и т. п...

...Её квартира похожа на музей. Здесь она жила всю мою петербургскую молодость. Вазы, картины и цветы… самые редкие, которые невозможно достать зимой. И конечно, «Елисейские поля» от Guerlain. Её самый родной аромат.

Мы расположились на её кухне, в мягких виридиановых креслах, с чашечками травяного чая в руках.

– Когда мы последний раз навещали бабушку, – начала Мариша, – она уже совсем плохо видела. Поэтому, как она сама часто говорила, распознавала нас по запахам.

– По запахам? – почему-то удивлённо спросила я.

– Да, запахи работают как незримые посылки состояний… Они связаны с телом, воспоминаниями, а самое главное – интуицией.

Я мечтала научиться рассказывать истории так же загадочно, как она.

– Мозаика чувств?

– Верно!

– Так вот, – она положила свою мягкую ладонь на моё колено и посмотрела мне в глаза. – Бабушка уже была готова к смерти, и мы хорошо знали, зачем она собрала нас.

Я сделала медленный вдох и постаралась выдыхать без звука. В моей голове появился образ «нас»: семь женщин, которые окружали бабушку до самой смерти...

...Если вам когда-нибудь придётся быть за большим столом, где для застолья собралось много женщин, обязательно присмотритесь к ним. Среди букета дам, баб и тётенек, девушек и дев обязательно найдётся какая-нибудь простая уставшая женщина, которая, набегавшись за день, неизбежно опьянеет больше всех и, быстро ослабев от танцев и выпитого, будет сидеть в стороне, поглядывая на остальных. Такие женщины по неизвестным законам мироздания имеют дух шаманов – в простонародье называемый «чуйкой». А иногда чуйки-то никакой нет, а просто есть в бабе неосознанный ею талант знать будущее. Как так получается – абсолютная загадка...

...Небольшой городишко на южной границе держал в себе три достопримечательности – озеро, кафе и тюрьму. Все три обладали степенью превосходства над аналогами.

Вода в озере была такая соленая, что только Мертвое море могло сравниться по лечебным и гидрологическим характеристикам. Местные гордились тем, что в озере невозможно утонуть. Хотя история помнила случай с мальчиком, затянутым в воронку от разлома на дне озера, но количество вылеченных псориазов, рассосавшихся шрамов и зачатых от чудодейственных свойств соленой воды младенцев отодвигали эту историю на задний план.

Соли было так много, что она носилась в воздухе, смешивалась с пылью и покрывала подоконники тонким белым налетом. Говорили, что птицы не могут долго летать над озером, потому что соль набивается в перья, и они пикируют в поисках пресных луж возле городских колонок. Кристаллические соленые глыбы обнаруживались на глубине трех взмахов лопатой...

...Вдруг задрожала земля, загудело. Обдавая зябким, простуженным страхом, прокатилась волна. Вспыхнул свет. По стенам метнулись тёмно-зелёные подручные тени. Корчась, исчезли, в сапфировом сиянии растворились.

Заблистало, вспыхнуло, воссияло. Стены раздвинулись.

Звуки рождали свет, сияние – музыку, светлые тени, мир наполняя, теснились у жертвенника, над которым восходил в небеса белый дым. Так ранним утром туман поднимается из долины.

Делает шаг, ещё один и без сил оседает на землю. Нет сил флягу достать. Нет сил ни на что. Но надо себя пересилить. Озирает пещеру. В углах следы от костров. На этой земле войны не редкость, и всегда находились те, которым удавалось спастись, убежать. Для них Господь создал пещеру.

Потихоньку приходит в себя. Пьёт. Жует сушёный инжир. Путь не окончен. Впереди ещё – и сгорбившись и ползком. Но знает: раз до пещеры добрался, значит, дойдёт, доползёт, найдёт в себе силы выйти из ада.

Всё. Вперёд. Встаёт во весь рост. Пересекает пещеру, и, оставляя серый свет за спиной, шагает во тьму, которая, сгущаясь, его поглощает. Человек во тьме исчезает: кто вспомнит? Пока живы его знавшие братья, может, они. А затем? Вечная жизнь. А если она, как этот тоннель, со склизкими стенами в прохладную ночь? Сухими колючими – в жаркую?

Нелегко быть жрецом. Особенно жрецом Дельфийского храма. Вот и ползёт, вслушиваясь в кромешную тишину: ни звука, ни шороха. Хоть бы мышь прошуршала. Хоть бы всплеск тихой воды. Он слушает – самое страшное терпение потерять – тишину, чтобы уловить бессвязные звуки. Не желают боги людскими словами волю являть: трудитесь, внимайте, учитесь.

Пифия уловляет. Он, жрец Дельфийского храма, её бессвязные звуки – в горячке, в бреду – в слова перелагает.

Ползёт по тоннелю, пытаясь отыскать драгоценные звуки, наткнувшись, поднять, и с ними подняться, распрямившись, идти, как волны пловец, раздвигая звуки руками, уловляя изречённое теми, кто держит в руке человека, словно куклу – ребёнок.

Ещё шаг, и вместо безмолвия – половодье, в котором различит волю богов и переложит в слова, доступные человеку.

Добрался, дополз, отодвинул ветку куста, неведомая сила выталкивает его на поверхность из преисподней. Звуки, запахи, краски окружают, подхватывают и несут. Идёт, обходя кусты, норовящие цепкими ветками ухватить, задержать, повалить на бурую землю. Путь не окончен. Но он живой – доберётся. Он, жрец Бога Живого, свитки живые доставит, спасёт...

Я не знаю, как доказать, что художник творит нехудожественное. Наверно, я б смог это сделать, если б родился и воспитывался в какой-нибудь семье художника или аристократа с отменным вкусом. А может, как раз наоборот: мне энергии самопросвещения придало ощущение моего ничтожества, чтоб ощутить со временем, как я самовоспитался.

Но вот не хватает чего-то, чтоб толково разоблачить живописную графоманию. Я просто смотрю, и почему-то не волнует...

...Один мальчик знал, что от себя не убежишь, поэтому никуда и не бегал. А потом состарился и умер. Но перед смертью он пришёл к доброму волшебнику и спросил: «Правильно ли я сделал?».

«Это совсем не важно, – отмахнулся волшебник, – ведь никто из нас не выйдет отсюда живым».

Лачин. «Потому что никто из нас не осмеливается взять и побежать», – добавил волшебник про себя...

В самом конце 2021 года костромское издательство «Линия График» выпустило в свет сборник стихов «Прозрачный мир», составленный из двух книжек: Виктора Сбитнева – «Наши места» и Ларисы Сбитневой – «Свет в окне». Ниже мы предлагаем читательскую трактовку второй книги, так как прежде стихи Л. Сбитневой выходили лишь в текущей периодике да коллективных сборниках, а сама она была известна широкой публике сначала как журналистка и популярная телеведущая, а затем – как профессиональный редактор и книгоиздатель...