Форум журнала "Новая Литература"

Русская классическая литература. Критическая статья ««Лафертовская маковница»: так начинался русский хоррор».

...Таким образом, место действия повести весьма символично. С одной стороны, события происходят в знакомом всем городе, тут тебе и рынок, и застава, и вполне обычный дом с пятью окошками, но с другой – на окраине, чужой окраине, и чёрт его знает, что там творится. Может твориться. Вот это может твориться является основой для хоррора и мистики, жанра, который демонстрирует иллюзорность привычного взгляда на мир, заставляет усомниться в его незыблемости, призван посеять сомнения и искать ответы. Та самая философско-эстетическая база романтизма, на почве которого жанр и расцвёл.

Впоследствии, когда жанр романтической фантастической повести разовьётся, зацементируется и эта характеристика жанра – мотив двоемирия. В магическом реализме двоемирие, вообще, будет являться основным элементом сюжета. Магический реализм – это необычные события в обычных интерьерах. Ну, примерно, как дьявол со своими присными живёт в квартире на Садовой, ходит в театр, ресторан и магазин, но он – дьявол и в обычных интерьерах творит дьявольские вещи.

Суть жанра, который сначала называли фантастической повестью и который затем разделился на хоррор, мистику, магический реализм, фантастику и фэнтези, именно в том, чтобы поднимать вопросы об устройстве мироздания (да, именно так!). Посеять сомнения в непоколебимости окружающего мира, дабы вызвать у читателя желание искать ответ. Всё фантастическое (непознанное, необычное, мистическое, сверхъестественное, инфернальное, ужасное и проч.) в этих произведениях взывает к читательской рефлексии. Требует усомниться и обдумать. А мурашки по коже и вставшие дыбом волосы – это, так сказать, приятный бонус. Ведь, согласитесь, приятно – сидя в уютном кресле, почитать о том, как некая старушка на окраине Москвы обтяпывает свои делишки с нечистой силой...

Аннотация к этой публикации:

Рождение русской фантастической литературы. Биография и творчество Антония Погорельского (1787–1836). Литературный анализ его повести «Лафертовская маковница» (1825).

Всё-таки, брат и сестра – одна сатана. За последний месяц пересмотрел несколько сезонов «Американская история ужасов» и «Изгоняющий дьявола», и вообще много думал об «ужасном». Также не в первый раз задумывался об том, как было бы здорово написать что-то «ужасное» («доброжелатели» ехидно заёрзали, дескать, чего думать, Захаров, и так ужасно пишешь), и не в первый же раз понял, что совершенно не представляю каким должен быть материал «русского ужасного» и как с ним работать. Ключик нужен, подход. Одновременно с тем понимаю, что у русского ужаса огромный потенциал. Ведь он по-настоящему пугает и обладает своими национальными чертами и особенностями. Как, например, национальный взгляд на жанр японцев, ещё недавно совершивших революцию в кинематографе. От русского же жуткого у меня одно из самых волнующих переживаний детства, это сцена из «Сказки странствий», где Чума в образе жуткой бабы идёт вдоль строя людей, и дёргает их, выхватывает. До сих пор мурашки. Можно ещё вспомнить целый пласт нашего детского «страшного» фольклора, который и взрослым человеком воспринимается с оторопью. И делаю неожиданный для себя вывод, что как раз в жанре «хоррора», нам надо ориентироваться на национально-территориальное, ни в коем случае не копируя ‒ богатый и довлеющий опыт западных коллег.

Соглашусь с тобой, но с небольшим уточнением. Сам жанр не имеет национальности. Жанр – это просто схема: где? когда? какие герои? что делают и чем все заканчивается? 4 кубика, комбинация которых определяет любой жанр. А вот собственно художественность (ленты, кружева, ботинки) – это, конечно же, национальное.
И о национальном хорроре. Читал Сорокина «Черная лошадь с белым глазом»? Идеальный образчик национального хоррора. Апокалиптически страшная вещь.

Ваши статьи, Марина, мотивируют меня читать. Перечитала "Лафертовскую маковницу", начала читать "Монастырку". Ещё мне нравится у Погорельского чудесная сказка о чёрной курице.

Это самая лучшая для меня оценка. СПАСИБО!

Жанр подросткового возраста. Время порождает столько ужасного, реально ужасного, без Бабы Яги и Кощея, что нет необходимости что либо домысливать в этой сфере.
А любителей ужастиков - военкорами.

А мне показалось, что это сказка о нравственном выборе, как и другие произведения Погорельского. Хотя, конечно, в подростковом возрасте, это уже поздно.

Я имею в виду современный онор. Жанр исчерпал себя ( или исчерпывает), как ранее - научная фантастика. Лучшее уходит в подростковй возраст, там прочитывается , откладывается в памяти и на этом завершается.
А сказка хорошая, нравопоучительная, как и положено сказке.

А каких авторов/ произведения из современных вы имеете в виду?

Откровенно говоря, я ужастики не читаю, иногда смотр. онор по ТВ. Сделно обычно добротно, но сюжетных линий мало. Куклы, молод компания попадает в заброшенный дом или остров и пр. Отдельно вампиры, оборотни... Мистика. Отдельно Армагеддон. Экранизации по Кингу. Пожалуй, и все.
Вот в НЛ как то был рассказ Крысы. Жуткая правдивость. Но ведь это уже не онор, как таковой. Или я ошибаюсь? Еще в каком то рассказике промелькнул онор - автор стремглав убегает от невменяемой девочки-подростка, у которой ножницы в руках и явное намерение совершить с автором что то нехорошее. Да, крохотный такой онор, не более того. Так что русского онора нет вовсе, а западный вырождается.

Вот все говорят: Карузо, Карузо... А мне тут Рабинович напел его по телефону. Такая, скажу вам, фигня, этот ваш Карузо.