Маверик Джон. Рассказ «Невесомость».

...– Ну, Джон, – тараканьи усы деда шевелятся, пряча улыбку, – еще год, и вступаешь во взрослую жизнь? На кого пойдешь учиться?

Я опускаю голову. Слова «взрослая жизнь» влекут и дразнят, манят долгожданной свободой, и одновременно пугают. Чудится в них что-то недоброе и жесткое – беспощадное. Больше никаких поблажек. Никаких скидок на возраст. Ты – взрослый, так что изволь получать по полной.

– На агронома, – отвечаю. – Если получу место в университете.

– Хорошо, – одобрительно хмыкает дед. – Ты любишь землю. Если хочешь – то значит, так и будет... Не унывай, дружок, дети часто бывают жестоки, – он как будто считывает мои мысли, только не буквально, а как будто слегка искаженно. Или это я мыслю искаженно, а он, Йонас, считывает правильно? – С годами в человеке пробуждается милосердие.

– Да? – я хватаюсь за чашку, как за спасительную соломинку, обжигаюсь и отдергиваю пальцы. – А что ты скажешь об отце, который семь лет держал ребенка в затемненной комнате и с повязкой на глазах, чтобы развить у него сверхчувственные способности? Нам рассказывали на биологии. Когда повязку сняли, мальчик оказался слепым, все зрительные клетки мозга погибли. Это называется сенсорная депривация. А мать, которая привязывала сына к батарее, и... – запинаюсь, чувствуя, как глаза наполняются даже не слезами, а почти сухими кристалликами соли. Я не договариваю фразу до конца: история аутичной матери, заморившей голодом трехлетнего малыша, известна Йонасу из газет. – Не понимаю, дед, правда, не понимаю, как они могут? Кто эти люди? Инопланетяне? Ведь не могут они быть такими, как ты и я?

«Мужчины не плачут, показывать чувства – стыдно», – так считают все взрослые, но только не Йонас. «Слезы, Джон, это та же молитва, – не раз говорил он мне. – Если не умеешь обращаться к Богу, плачь, когда тебе больно. Бог видит нашу скорбь и знает, как помочь». Спасибо деду, только этими – слезными – молитвами я жив до сих пор.

Беспомощно закрываю лицо ладонями и тут же чувствую на плече ласковое прикосновение деда.

– Так..., – произносит Йонас мягко. – Думаю, я должен тебе кое-что показать. Пойдем, прогуляемся до пустыря, только возьми в чуланe лопаты...

Маверик Джон. Рассказ «Оранжерея».

...Университетский ботанический сад чернел развороченными клумбами, пестрел желтыми звездочками первоцветов, белыми колокольчиками подснежников, полянками голубых и фиолетовых крокусов. Возле затянутого листьями кувшинок озерца возились мужчины в комбинезонах, длинными крючковатыми палками вытаскивали на берег клочки буро-зеленой тины. Одно дерево, раскидистое, наклонившееся к дороге, цвело бледно-розовым, на других только набухали бутоны и почки. Рядом с каждой травинкой или кустиком торчала из земли маленькая табличка. Мама объяснила, что на них написаны названия растений.

Мы пересекли влажный после утреннего дождя газон и остановились перед длинным стеклянным зданием. «Оранжерея!», – подумал я с восторгом. Но обрадовался рано, дверь оказалась запертой.

Мама смущенно покачала головой.

– Извини, малыш, сегодня ничего не получится. В пятницу у них выходной, а я и не знала. Давай просто погуляем, посмотрим цветы, – и, видя мое разочарование, добавила. – Мы сюда обязательно приедем, в другой раз. Хочешь, на следующей неделе? И тогда я тебе все покажу: и бананы, и кактусы, и черепашек…

Ночью мне снились бананы на грядках, похожие на длинные кривые огурцы, крокусы на газоне и таинственный грот, кишащий юркими зелеными черепашками...

Катерина, спасибо большое! Кстати, испанского я сам не знаю. У меня когда-то был друг - аргентинец, так он написал мне эту фразу, а я запомнил.

Даже не знаю, с какого рассказа начать. С одной стороны, понимаю, почему все они объединены в сборник, с другой - хотелось бы к каждому оставить один маленький комментарий. Хотя кто ж мешает...
В одном из рассказов узнала себя саму. Даже не скажу в каком, чтобы не возникло лишних вопросов. Вообще ассоций много возникло при чтении. Например, во "Флейте" как-то быстро на ум пришли строки знаменитой когда-то песни:
Льется музыка, музыка, музыка,
   То печаля, а то веселя.
   Кто-то тихо играет на  дудочке,
   Под которую  кружит Земля.
   Льется музыка, музыка, музыка
   И вовек не устанет кружить.
   Бесконечная,  вечная, мудрая,
   От которой так хочется жить!
Читая, пришлось немного освоить испанский. Герр Маверик, Вы расширяете мой кругозор! 
Последний рассказ, пожалуй, один из тех, прочитав до конца которые, в недоумении ползешь в начало: "Механический слон? Я что-то пропустила?"
После фразы "птицы, которые кормились днем на городских помойках, возвращались на ночлег в свои гнезда. Это души тех, кто погиб при падении" ясно, что все добром не закончится. Вопрос "почему?" Преодолеть страх ценой жизни?
А про плюшевых мишек я прежде читала. Она у Вас отдельно от сборника шла.
Плюшевый мишка, плюшевый мишка... Что-то знакомое. По-моему, где-то у себя тоже встречала.
Вот. Всех понемногу коснулась. Спасибо за творчество!

Да, наверное, очередной рассказ на тему "сон разума рождает чудовищ". Тема неисчерпаемая на самом деле.
Фамилия получилась построенной на некоем внутреннем противоречии. Треч или де Вилль - это замечательно для детских повестей, но у меня рассказ все-таки для взрослых и не хотелось такой уж явной однозначности...
Сппасибо за отклик, Катерина!

Прямо, как один из моих кошмарных снов. Даже боюсь теперь ложиться спать. А фамилия Энджел пишется как Angel? Уж лучше тогда Д'Яволь или де Вилль, как в "Сто одном далматинце" или Треч, как в "Проданном смехе". Вернее для сути характера.

Логическое несоответствие здесь протекает из того, что первая часть рассказа построена не на взрослой, а на детской логике. Поэтому взрослым она кажется алогичной, а дети видят ее нормальной.
А насчет сказок и не-сказок... здесь нет на самом деле четкой границы. В принципе, все или почти все мои рассказы можно назвать сказками, но с другой стороны - это не классические сказки. В них переплетается сказочность, фантасмагория и реальность. Поэтому лично мне определить жанр сложно.

Я вот согласна с предыдущим комментатором по поводу куклы. Ну, хоть и сказка, но все равно логическое несоответствие.
Ну, а все остальное душа, как говорится, приняла.
Кажется, я начинаю понимать, где для Вас пролегает граница между сказкой и рассказом. То есть "Желтые бочки" и "Я и мои злые гномики" - это еще не сказки. А вот стулья заговорили - всё, уже сказка. Плюс - заканчивается не угнетающе. Удачи автору!

Да, конечно, Ростик и есть та бабочка. Так их и ловят, подбрасывают диски и втягивают в игру. Кто такая Хозяйка, можно понимать по разному. Может быть, такая же участница игры, а может, что-то вроде виртуального паука, который ловит в свою паутину этих самых глупых бабочек.

Как для детей?! А я думала, что это сказка для взрослых. Ну, вроде "Маленького принца".
А те желтые бабочки... это ведь Ростик - та бабочка, которую поймала Хозяйка, чтобы пройти на второй уровень? Это ведь их так ловят, да? Подбрасывают диски, втягивают в игру? И тех иностранцев тоже поймали?

Катерина, спасибо большое за отклик. Вроде больше у меня ничего нет про домашних духов. Надо бы еще что-нибудь написать, действительно, тема интересная. Так много тем, что не успеваю все охватить, времени мало.

Это, в общем-то, для детей, но не для самых маленьких, а лет этак от девяти до двенадцати. Спасибо большое за отклик.

Маверик Джон. Рассказ «Жёлтые бабочки».

...Ростик бродил по улочкам, передвигая джойстиком свою фигурку, до удивления похожую на него самого – вертлявую и худенькую, с буйными черными вихрами, которые выбивались из-под синей бейсбольной кепочки. Точь в точь такую родители купили ему в начале лета. Игра оказалась онлайновая, населенная не компьютерными симулякрами, а реальными мальчиками и девочками. С ними можно было переговариваться, набирая текст реплики в правом верхнем углу, в специальной рамке, и возле головы фигурки в белом облачке высвечивался ответ. Ростик двигался осторожно, опасаясь наткнуться на какого-нибудь монстра, и с любопытством осматривался по сторонам. Но вдруг... кто это? Рыжие косички, солнечная челка на глаза, от мгновенного чувства узнавания у Ростика отчаянно заколотилось сердце.

– Привет! – он приблизился к девочке и, покраснев от смущения – как хорошо, что она не может увидеть – робко отстучал: – Лиза?

Тут же обругал себя: ну, как можно быть таким глупым. Конечно, это не она, мало ли, кого напоминает компьютерная картинка. Но фигурка на экране остановилась, словно замерла от неожиданности.

– Ростик? – и еще раз, с тремя восклицательными знаками: – Ростик!!!

– Лиза Ларина, из 35-й школы? Третий «б»?!

– Да! Да!!!

– Вот так встреча!

– Ага!

– Классная игра! А что здесь нужно делать?

«Как хорошо!», – ликовал Ростик. Он больше не чувствовал ни робости, ни стеснения, все получилось естественно и просто, как будто они в Лизой остановились поболтать на переменке.

Девочка приветливо поманила его рукой, увлекая вглубь переулка, и через пару шагов они очутились на набережной. Вдоль широкого променада горели леденцовые фонари, а внизу, по узкому вафельному руслу, перекатывался вязкий темно-малиновый поток. Сладко запахло клубничным сиропом. Это на кухне мама варила конфитюр.

– Смотри. Здесь можно зарабатывать таллеры и покупать одежду и мебель. Ты видел свою квартиру?

– Нет, а где? Я пока не разобрался.

– Тут каждому дают квартиру, ты можешь сам выбрать, потом покажу, как. Она пустая, ее надо самому обставить.

– Интересно...

– А еще можно переходить на другой уровень. Сейчас мы на первом, самом низком.

– А сколько их?

– Не знаю. Слышала только про второй – взрослый. У нас здесь в фонтанах мягкое мороженое, фанта и лимонад, а у них – шампанское и коньяк.

– Ой!

Ростик, конечно, знал, что детям нельзя пить алкоголь, но если шампанское виртуальное – то почему бы и нет? И мало ли что там еще, на «взрослом» уровне?

– Для этого надо ловить желтых бабочек, – сказала Лиза. – За каждую бабочку получаешь повышение и сто таллеров впридачу.

– Но где они? – Ростик с недоумением огляделся. – Я до сих пор не видел ни одной.

– Желтые бабочки – очень редкие. Их мало, – прочел он Лизин ответ. – Но если встретишь – смотри, не упусти. Как увидишь, сразу вцепляйся – и не отпускай...

"Раньше была маленькая, а теперь большая" - это можно сказать про ребенка любого возраста, кроме разве что новорожденного. Я сам слышал, как подобную фразу говорили двухлетним детям: "Ты уже большой, а ведешь себя, как маленький". А двухлетний разве большой?
Можно предположить, что обе "мамы" - медсестры или воспитательницы детского дома. Можно предположить, что тетя в халате и кофточке с подсолнухом - биологическая мать ребенка. Но это только догадки, в рассказе ни о чем точно не сказано. С тем же успехом можно представить, что ГГ рассказа - трехлетний, например, ребенок (для трехлетнего его развитие вполне нормально) из однополой семьи, который лежит в больнице с каким-то соматическим заболеванием (пневмония, тиф, рак и т. д.). Что у него на самом деле две мамы и что тетя в халате - какой-то социальный педагог, детский психолог или что-то в этом роде. Очень много неопределенности в текте.

Честно говоря, не понял рассказа. Ребенок инвалид? Это прямо ниоткуда не следует. Может быть, просто маленький ребенок. Если бы хоть возраст был указан... Хотя не понятно тогда, почему находится в больнице. Но мало ли... Если ребенок не болен (а если болен, то чем, хоть приблизительно?), то в чем тогда идея, показать мир глазами малыша?
И почему у девочки две мамы? Это однополая семья или что?

Маверик Джон. Рассказ «Я и мои злые гномики».

Первый раз я увидел их накануне рождества. Мать хлопотала на кухне, отец мастерил гирлянды из проволоки и цветной бумаги и развешивал их по стенам, протягивал под потолком, закрепляя одним концом на карнизе, а другим на тяжелой латунной люстре с тремя рожками. Я, пятилетний мальчик, аккуратно причесанный и одетый, скучал у накрытого стола. Под рождественской елкой стоял большой пенопластовый гном, а у его ног, на усеянных опавшими иголками ватных сугробах искрились сахарные звездочки, леденцы в прозрачных обертках, маленькие шоколадки в яркой разноцветной глазури. За окном ранние сумерки клубились стылой синевой, а в комнате пахло хвоей, сдобной выпечкой и свечным воском. Я смотрел на гнома, на бутафорский снег, на перебегающие по ветвям крошечные огоньки, и мне казалось, что там, под елкой, постепенно создается некое пространство чуда. Что-то необычное должно было произойти, сказочное и неприменно – хорошее.

Они высыпали гурьбой из-за шкафа – проворные, как мышата, и нарядные, точно расписные фарфоровые фигурки. Гномики, самый крупный не больше новорожденного котенка, а самый мелкий размером с фасолину. Все в зеленых камзолах и желтых чулках. Я поспешно вылез из-за стола, подошел ближе и присел на корточки. Осторожно, чтобы не испугать. Вгляделся. Гномики копошились в рыхлой вате, пытаясь вытащить из нее скользкий леденец. На меня они не обращали внимания.

«Эй!» – окликнул я их шепотом, и крохотные существа, как по команде, замерли, задрав кверху увенчанные красными колпачками головки. Я взял со стола кусок кекса и положил на пол, потом налил в блюдце яблочного сока и поставил рядом, а сам немного отступил назад. «Ешьте, – прошептал. – Это вкусно»...

Дмитрий, спасибо большое за отклик. "На краю степи" рассказ старый, так же, как и "Флейта" (последний наверное, тяготеет к стихотворению в прозе). Не то чтобы я не верил в то, что писал, а просто, наверное, еще не очень хорошо умел передавать художественные образы. Я начал писать сравнительно недавно (чуть больше двух лет назад) и, видимо за это время немного "вырос" в творческом плане.

Дмитрий, спасибо большое за отклик. Да, эта вещь писалась, как сказка для взрослых, но начало получилось скорее детское. Так что жанр трудно определить, может быть, это сказка для тех взрослых, которые в душе сумели остаться детьми, или для тех детей, которые оказались достаточно мудры, чтобы воспринять не совсем детские идеи второй части. Наверное, это авторская недоработка.
Что касается логических несиыковок, то я пытался в первой части показать мир глазами ребенка, а детская логика отличается от взрослой... Поэтому с точки зрения взрослого человека первая часть не совсем логична.

Интересный рассказ и написано отлично, но, все-таки я так и не понял, что случилось с ребенком? Его убил отец? Но почему?