Новожилов Леонид.
Сборник рассказов «Смешные рассказы».
– Пожалуй, Оленька, я не соглашусь с вами в том, что стиль Набокова такой уж оригинальный. Конечно, никто из русских прозаиков до него так не писал, но и в Европе, и в Америке такая манера письма давно уже не была новинкой... Француз Пруст, ирландец Джойс, англичанин Лоуренс, американец Андерсон – вот кому он подражал, и у кого он учился... Не забывайте, милая моя, что Набоков мог читать этих авторов в подлиннике, а кроме того, он ведь четыре года изучал западную литературу в Кембридже... Хотите ещё вина?
– Нет, спасибо, я и так уже...
– Отвлечённый психологизм, кружево рефлексий и чувствований, история не человека, а его души – всё это являлось сутью одного из главных направлений в тогдашней западной литературе... А вы заметили, Оленька, что в произведениях Набокова не хватает мощного стремительного движения, сильных страстей, решительных безоглядных поступков, настоящей любви, живых полнокровных людей, подлинно глубоких мыслей? Всё это заменено вялыми тенями и ироническими парадоксами... Садитесь поближе, здесь вам будет удобней...
– Мне кажется, Павел Эдуардович, что, наоборот, именно такой стиль помогает Набокову лучше показать людей. Его аллегории, его яркие необычные описания предметов и пейзажей насыщены психологизмом, наполнены особой диалектикой души... Наверно, уже поздно, мне пора...
– Да нет, время ещё детское... Надо понимать, Оленька, что когда Набоков в своём повествовании стремится удивить читателя, показать вещь или идею странной, изъять её из привычного контекста реальной жизни, тем самым он этими красотами стиля, разветвлёнными, форсистыми описаниями предметов и природы маскирует существенные пустоты в своём творчестве, а именно – мелкотемье, бездуховность и нелюбовь к людям... Какая прекрасная кожа!..
– По-моему, вы не правы! Как можно... как можно автора «Машеньки» и «Других берегов», этих... этих удивительных романов, наполненных искренней любовью к России, обвинять в бездуховности!.. О боже!.. Подождите, вы так сломаете застёжку! Дайте, я это сделаю сама...
– К какой России, Оленька? К лубочной России, которую он вообразил, глядя с другого, заграничного, берега в туманные образы своего детства? Нет, Оленька, это не любовь к России, это опять же литературная игра в красивости, за которой прячется набоковское себялюбие и самолюбование... Так лучше?..
– Да, так хорошо!..
