следующая тема »

[Изба Прокуратора]

<a href="/~lachin/">Лачин[/url]. <a href="/~lachin/5256.html">Статья «Четыре варианта литературы»[/url].

<p>В 2007-2009 годах мы с Яной Кандовой обсуждали тему отношения к литературе как религиозному или светскому занятию. Cделали вывод, что разделение неточное – нерелигиозная по духу литература делится на творческую и проституционную. Дальше споры пошли о преимуществах и недостатках этих вариантов. В последние годы я выделил четвёртый вариант восприятия литературы – производственный.</p> <p>Примерно треть соображений, изложенных в данной статье, Кандовой. Уже после неё я согласился с некоторыми её выводами, которые раньше оспаривал, что показано ниже. Оценочная характеристика описанных вариантов – совместная.</p> <p>Таким образом, хоть мы и не успели написать статью вместе, частично она соавторская.</p> <p> </p> <font size="4"><center>*   *   *</center></font> <p>В различных странах различных времён литература уподоблялась (и уподобляется) религии, творчеству, проституции и производству. Все варианты, кроме религии, светского характера. Опишем их и дадим сравнительный анализ.</p> <font size="4"><center>*   *   *</center></font> <p> </p> <p>Религиозный вариант порождён иудаизмом и православием, воспринят исламом, частично викторианской Англией, царил в СССР с тридцатых годов, с примесью производственного варианта. В смягчённом виде представлен Древней Грецией. В последние годы древнегреческий вариант я называю не религиозным, а религиозно-творческим. Религиозная литературная система окончательно сложилась у греков-христиан.</p> <p>Существует бог литературы: в России Пушкин, в исламском регионе – Низами. Бог идеален. Его нельзя критиковать. Вы обязаны его любить, иначе вы подлец или сумасшедший. Вопрос, любите ли вы его, оскорбителен, допуская подлость или сумасшествие вопрошаемого. Его сочинения – священное писание, вроде Библии и Корана в религии. Цитаты из него являются доказательством. Превзойти его невозможно. Сравняться с ним также невозможно, ибо, согласно христианству и исламу, бог един.</p> <p>Ангелы, святые и «отцы церкви» в литературе идентичны – это «классики, гении, великие». Им также надо поклоняться. Не уважать кого-то из них очень нехорошо, не уважающие большинство или всех – подлецы или сумасшедшие. Включают в их число, канонизируют – как правило, посмертно – только литбогословы и власти (иногда представленные одной группой людей). Равняться со святыми-классиками – большой грех, лишающий надежды на канонизацию...</p>

Лачин, так у нас, глядишь, и литературоведческая школа возродится!
Собирайте осколки по крохам, - пригодится!

[Надежда Залоцкая]

Фёдор, приветствую Вас! О «школе» говорить пока рановато, но пытаться осознать, что происходит в литературе -  насущная задача каждого, кому литература небезразлична.
 
Теперь отвечаю Лачину:
ОК, Ваш дружественный ультиматум принят!
Попробую поразмыслить над творчеством предложенных Вами авторов. Не обещаю, что тотчас кинусь писать, но когда у меня созреет объёмное видение, я поделюсь своими соображениями с читателями Н.Л.

Вообще, «анатомия бестселлера» - идея весьма интересная. Не знаю, по рассеянности или осознанно, но Вы, Лачин, вывели некое среднее содержательное между «Анатомией презрения» и «размышлением о бестселлере», где моя литературная аналитика впервые явила откровенную критическую зубастость. Случайная идея, вынесенная в подзаголовок статьи, которая в свое время была посвящена разбору одного конкретного издательского продукта, теперь, похоже, получает дополнительный импульс. Если этот импульс развить, «анатомия бестселлера» имеет хорошие шансы стать регулярной рубрикой, а то и отдельным критическим жанром.

В этой связи я не возражаю, если серьёзные литераторы мои опыты «анатомии» сделают и своей творческой практикой. Пора нам всем вспомнить: не боги горшки обжигают.
А Вам, Лачин, желаю успешного развенчания моно-богов.

[Лачин]

     Действительно, не только "регулярной рубрикой", но и "отдельным критическим жанром"... 

[Надежда Залоцкая]

Посмотрим. Время покажет...
Главное не забывать, что наше время делаем МЫ...

[Лачин]

     То ли Фёдор с иронией пишет, то ли нет... -)
     Впрочем, конечно же, с иронией. Ведь он новохронолог и православный.

[Изба Прокуратора]

     То ли Фёдор с иронией пишет, то ли нет... -)
     Впрочем, конечно же, с иронией. Ведь он новохронолог и православный.

Ирония, Лачин, в том, что именно Вам придется возрождать утерянные завоевания.
По крайней мере, что-то можно взять из уже завоёванного ранее.
Остальное дописать самому. Уверен, с этим Вы справитесь!

[Игорь Белисов]

Лачин, благодарю Вас за посвящение. Для меня это – и бесценный подарок, и наложение определенной ответственности. Волей-неволей придется теперь соответствовать званию «артиста» по Вашей классификации. И главное – показывать пример выживаемости. Это очень непросто.

Для писателя выжить – это выжить в перспективе литературы. Но в эпоху, когда литературу уничтожают – то есть, с одной стороны, вытесняют из фокуса общественного интереса, а с другой – замещают так называемыми «новыми технологиями», перспектива литературы становится всё более призрачной. Творческий писатель пишет фактически в никуда.

Я понимаю, настоящий артист играет даже при единственном зрителе в зале. Настоящий писатель вообще способен говорить с пустотой. Собственно, в своей жизни он, главным образом, только этим и занимается: вспышки идей, прочерки молний сюжета, внутреннее бормотание текста...

Я к чему это всё клоню? Писательство – занятие одинокое. Настолько одинокое, что пересекает грань общепринятой нормы и плавно втекает в тревожную область, где писатель как необычная личность рискует стать асоциальным и психопатологичным.

Я следил за диалогом в обсуждении этой статьи. И теперь хочу задать Вам вопрос. Вы призываете к революции и, возможно, гражданской войне. Я думаю, Вы призываете к войне не с народом и не с культурой народа, а захребетникаи и с теми, кто культуру уничтожает. Но дальше Вы говорите о переходе в «литпроизводство». Мне в этом чудится какой-то угрюмый конвейер.

Поясните, пожалуйста, что Вы понимаете под литпроизводством, и каково место писательской личности в этом процессе?

[Лачин]

     Игорь, вы уж извините, что я без вашего ведома определил вас по этой классификации-) Впрочем, каждый может определить вас по другому, в том числе и вы сами, если, конечно, эту квалификацию вообще принимать. Судя по тому, что вы не особо сопротивляетесь, буду надеется, что определил вас правильно. Кстати, и коменты у вас типичного писателя-артиста. Ни литсвященник, ни литпроститутка так не скажут.
     Да, цели леворадикалов в гражданской войне вы определили точно. Так было и в 17-21 гг., и в Баварии 18-19 гг., в Испании 30-х, потом во Вьетнаме.
    Насчёт литпроизводства - ну, я там дал его характеристику, здесь скажу предельно кратко - писатель становится солдатом холодной войны, не думает о чисто литературных и философских задачах, во всяком случае в часы работы, а только ведёт эту войну. Делает не то, что по душе, а что нужнее и эффективнее в этой войне. При этом, конечно, он выбирает те приёмы, что ему лучше удаются, но только в рамках востребованного в этой войне. У кого к этому душа лежит, может только так и писать, даже в мирное время. Ну а в момент самой войны это желательно для любого творческого писателя, ведь война левых и правых (и религиозников, и либерастов) за его выживание и ведётся.
     Мне кажется, писателям-артистам важно это понять - становясь аполитичными, общественно аморфными, мы не сохраняем свою "творческую свободу", а только потакаем религиозной и проституционной системам, ведущим к нашему исчезновению. (Надо бы это в статью вставить. Спасибо, что навели на эту фразу).
     Под словами "угрюмый конвейер" вы разумеете атмосферу литпроизводства, литзавода? Да, конвейер в этом есть... Как и в литборделе, кстати. Но, помилуйте, цели у этих конвейеров очень разные!-)

[Игорь Белисов]

Ага. «Стать солдатом холодной войны». Это уже более чёткий призыв, чем «Творческая литература должна оставаться сама собой», и даже чем «За Парнас в жизни надо бороться».

А Ваши слова «становясь аполитичными, общественно аморфными, мы не сохраняем свою "творческую свободу", а только потакаем религиозной и проституционной системам, ведущим к нашему исчезновению», я бы вынес в цитату недели на главной странице Н.Л.

Мне это понятно и близко. Для себя я это давно сформулировал, определив путь писателя, по которому я невольно пошел, слегка романтической идиомой «Путь Воина». Правда, этот путь – индивидуальный. Вы же призываете стать солдатом. То есть индивидуальность принести в жертву стройным рядам.

Как я теперь понимаю, литпроизводство, о котором Вы говорите, это конвейер под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы». Я правильно понял? И еще я понимаю, что избежать политизации, то что называется социальной миссией литературы, серьёзному писателю, в конце концов, не удастся.

Ну хорошо. Если уж говорить не об индивидуальном «пути воина», а о некоем фронте, то есть об общем, солидарном, большом деле, следует стратегически сформулировать:

а) кто – наш враг; и
б) в чём мы видим победу?

Между прочим, наши обсуждения выходят на иной содержательный уровень. Это уже не просто отзывы на чьё-либо творчество, но живое и деятельное со-творчество. Возможно, и случайному читателю наших бесед они будут не менее, а может – и более интересны, чем наши литературные, жанровые произведения.
В связи с этим, не сформулируете ли Вы, Лачин, тезисно, здесь и сейчас, своё видение по поставленным мною вопросам?

[Лачин]

      Да, действительно, солдат приносит индивидуальность "в жертву стройным рядам". Тем и плохи были литработники, наверно - они считали, только так всегда писать и нужно. Лично мне кажется, что в мирное время можно и артистом оставаться - у кого к чему душа лежит.
      Над двумя вашими вопросами пришлось подумать. Вроде всё ясно, но сформулировать то желательно покороче и поточнее. Выходит вроде так:
      Кто наш враг? - православно-исламское духовенство, православно-исламские атеисты, буржуазия. В некоторой степени - всё монотеистическое духовенство.
      В чём мы видим победу? - Не рискну говорить от лица всей творческой литсистемы, скажу от своего. Надо полагать, в их устранении от власти и доходных должностей, в идеале - от аннулирования их в последующем поколении.
      Какие политрежимы наиболее этому способствовали? - По моему, ленинский, Сальватора Альенде, Фиделя Кастро.
      Какой регион сейчас к этому всего ближе? - Латинская Америка.
      Какой всего враждебней? (и всегда таким был) - Исламский.
      Надеюсь, ничего не напутал.
     
      И вправду, ваш "Путь Воина" имеет точки соприкосновения со всем этим...

      Вот и я думаю, что политизации не избежать. Я ведь и сам по натуре не политик. Пришлось втянуться, наблюдая деградацию в гуманитарной сфере.
      Да и слово "политика", в конце концов, от слова "общество" - что удивительного, что живущий в обществе интересуется им? Кстати, древние греки называли аполитичных людей "идиотус"-) Кажись, близко к истине...
      Знаете, Яна Кандова про них хорошо говорила: "Они не понимают, что политика - это не игра в футбол". То есть от победы той или иной фут. команды жизнь не меняется, и дерётся из-за этого только дурачьё. А от борьбы политиков жизнь меняется. В том числе и условия для нашего с вами творчества...
     
     Ой, Игорь, вы почаще мне коменты пишите-) Уж извините за несколько беспардонную просьбу. Они меня хорошо стимулируют. Не обязательно здесь и сейчас, конечно, а вообще.

[Игорь Белисов]

Ну что ж, враг обозначен, цели определены. Каждому творческому литератору осталось ответить себе честно: насколько он готов ввязаться в это сражение? Насколько литературное творчество останется для него только игрой, и тогда все эти разговоры будут пустым сотрясанием воздуха, виртуальной фантазией, понарошку, – и насколько игра должна стать подлинной жизнью, настоящей и страшной, когда литературное слово станет реальным, жертвенным делом?

[Лачин]

     В этой статье, кстати, я писал примерно о том же, о чём заспорил с Избушкиным, говоря о немецкой музыке. Те же православно-исламские проблемы, которые пытался свести на нет Ленин, но сталинское руководство только усугубило их, вернувшись на византийско-исламский путь.
    Всё написанное здесь касается и музыки.

[Лачин]

     В обсуждении статьи Згонникова "Убить писателя..." Елена Крамаренко дала интересную характеристику литрелигиозников, литприхожан.

      "Кумушки у подъезда судачат: "Доигралась! А что она хотела? Носит юбку коротюсенькую - провоцирует! Теперь полиция понаехала - снасильничали, говорят, девку! Сама виновата! Да и мать не научила в детстве - что хорошо, а что плохо! Не научила выживать в мире людей..."
        Как же выжить в мире людей? Не в лесу, не в снежной метели заблудившись, а в мире людей? Мимикрировать? Хамелеонить? Ни в коем случае не говорить лишнего, ибо обернётся против тебя же. Жить с оглядкой на подонков с трудным детством и не выпячивать свою инаковость, дабы не злить их. Может, даже отрастить бороду, взять в руки удочку и рыбачить у тихой заводи..."

       На что я там же ответил:
     
      "Сравнение очень удачное, я даже слегка обзавидовался. Мы готовы уважать женщину, только пусть носит длинную юбку с платком (ещё лучше - чадру), смотрит вниз и не вякает. А то изнасилуем, и будет сама виновата. Писатель тоже пусть живёт, только пусть воспевает серую бородато-рыболовную массу и не говорит ничего её раздражающего. А то зарежем, и будет сам виноват. Такова психология обывателя.
       Да, удачное сравнение. Примерно о том же я писал в "Четырёх вариантах литературы", но, к стыду своему, данное сравнение не подыскал. Надо было там добавить: литрелигиозники, литприхожане относятся к интеллигенции так, как саудовские арабы относятся к женщине. Они ведь её по своему уважают, и очень этим гордятся".

      Сегодня подумал: это сравнение ещё точнее и удачнее, чем я думал.
      Положение женщины при исламском режиме - карикатура на её положение при православном режиме. То же и с писателями - религиозное отношение к литературе в исламском регионе гиперболизирует отношение к литературе православных. Отношение к женщинам и к писателям (да и вообще к творческой интеллигенции) тут совпадает.
       В новом, дополненном варианте статьи ( о кот. давно подумываю) надо будет включить это в текст (поблагодарив в примечаниях Крамаренко).

[Омиан Найкл]

Великолепный опус!

Очень свежий и нестандартный взгляд на положение вещей.

Критические замечания. В некоторых местах вы довольно резко разграничиваете разные типы литературы. Между тем, классификация существует только в умах систематиков, а не в природе. Нет ничего поляризованного, четко разграниченного. Возьмем для примера литературу, которую вы назвали "проституционной". А ведь там тоже есть очень сильный элемент идеологии. Причем, идеологии, не всегда опирающейся на голый чистоган, деньги. Возьмем, к примеру, последние скандалы в кино- и литературной индустрии США. Джоан Роулинг представитель коммерческой литературы. Фильмы по ее романам тоже невероятно коммерциализированные. Но все они в "тренде": феминизм, "меньшинства", фэнтези и прочее. Но довольно было мадам необдуманно сказать, что выражение "менструирующие люди" по отношению к женщинам — несусветная глупость, как ее прокляли и "отменили". Недавно вышел сериал "80 дней вокруг света". Был уже снят фильм, где Паспарту был китаец. А теперь Паспарту — негр. То есть, чернокожий. Главное, что никто его чернокожим не называет. Все говорят, что он француз. Англичане и американцы выражают свое презрение, насмешку и удивление тем, что камердинер мистера Фогга — француз! Даже добродушные итальянцы подтрунивают над тем, что сидящий в салоне третьего класса негр — француз. Это просто поразительно. Паспарту решает жениться на мисс Фикс (!!!) и мистер Филеас Фогг озабочен лишь тем, что "могут быть нарушены приличия между молодыми людьми". Ну, еще может быть тем, что француз жениться на англичанке. Девятнадцатый век был пиком европейского расизма. Не восемнадцатый, не  семнадцатый — а именно девятнадцатый, потому что под расизм именно тогда была подведена "научная" основа. Чернокожих, азиатов, индейцев показывали в натуральных зоопарках. Дело дошло до того, что Отто Бисмарк при посещении одного такого вертепа простодушно заметил, стоя перед клетками и зулусами и гориллами: "а где здесь обезьяны?". И вот, в фильме, снятом по сюжету Жюля Верна, писавшего в условной середине девятнадцатого века чернокожий воспринимается в европейских странах совершенно нормально и его высмеивают только лишь, как "француза"! Вот так работает современное Министерство Правды. Коварство этого хода неочевидно. Пройдет некоторое время и европейцы сотоварищи начнут простодушно думать, что никакого расизма, по крайней мере, в девятнадцатом веке в Европе не было, чернокожие свободно разгуливали по Елисейским полям, женились на белых женщинах, были желанными гостями в английских элитарных клубах и если вызывали недовольство, то только тем, что они "французы"...

[Омиан Найкл]

"Ленинская, творческо-производственная литсистема пригодна и в борьбе за коммунизм, и при его строительстве. При нём самом производственное начало отпадёт, рудиментом. Литературный мир обратится в Парнас на фреске Рафаэля. Этот мир уже живёт в умах писателей-артистов, он дышит со страниц творческой литературы. Но в реальности творческая интеллигенция напоминает Данте и Вергилия в ладье, отбивающихся от врагов в мутных волнах поповщины и проституции, гнусавых псалмов и крикливой попсы, раболепных панегириков и матерщины, хмурых ханжей и вихлястых стриптизёрш. Не роспись Рафаэля тут вспоминается, а «Ладья Данте» Делакруа.

Ну а в связи с этой ладьёй вспомню рассказанное мне Игорем Белисовым во время писания этой статьи. Он сотоварищи едва не утонули в лодке, в турпоходе. Капитан предупредил их в критический момент: в таких ситуациях покидающие лодку гибнут раньше и чаще оставшихся, борющихся в команде. Белисов остался, боролся и выжил. Символично, что он писатель-артист.

Прыгающие за борт не выживут. Православной и исламской церквам они не нужны. Церковь мечтает о допетровском режиме, когда само слово «писатель» было не в ходу. Светские литсвященники не в чести, ибо нет советского строя. Лизать зад толпы литпроституткам всё труднее – толпа всё реже его подставляет, приберегая для шоуменов. Творческая литература должна оставаться сама собой. Читать, и тем более покупать, только своих. Следить за своими мыслями, дабы не соскользнуть в религиозную и проституционную крайности. Изобличать литсвященников и религиозное сознание в целом, высмеивать литпроституток – устно и письменно. Подчёркивать их родственность. Если совсем трудно, то подработать в борделе, только не служкой во храме, дабы дух оставался свободным. Больше и лучше писать, дабы было чем гордиться пред другими литсистемами. Пропагандировать ленинский вариант – скрытно и явно, художественной литературой, научной и публицистической. При новой революции и гражданской войне – перейти в литпроизводство.

За Парнас в жизни надо бороться. Совместными усилиями: революционеров, писателей и читателей."

Конец просто прекрасен.