Зюськин Владимир.
Рассказ «Мыльные шары».
...Сколько раз я пытался избавиться от гнетущего ощущения при помощи логических рассуждений! Действительно, мало ли детей рождаются мёртвыми на нашей милой планете, где от насилия умирают куда чаще, чем от старости? Нам ещё повезло, что ребёнок родился мёртвым, а не умер потом, когда мы бы успели привязаться к нему. Нам повезло, что не остались сирыми. Есть Игорёк.
Наконец, что значит жизнь человека?! Сразу после рождения его подстерегают тысячи болезней и других опасностей, каждая из которых может стать смертельной. Всё это я могу понять как человек разумный, но понять – ещё не значит отодвинуть…
Что-то я сегодня настроен чересчур пессимистично. Надо добавить сахару. Осторожно снимаю Игорька с колен и не спеша иду в кухню, к холодильнику. Прочь, говорю я идущему за мной по пятам трупу. Прочь, демоны тьмы! Оставьте меня в покое. Я не хочу вечно скорбеть об ушедшем безвозвратно!
Возвращаясь с бутылкой любимого вина, останавливаюсь возле незаконченной картины. Я начал её год назад. Да, уже целый год я пишу «Вселенную», а на полотне – только планеты, похожие на мыльные шары, летящие вместе со звёздами неведомо куда…
А что вообще ведомо в масштабах вселенной и что там может быть, кроме планет и звёзд? Если бы этот вопрос задали мне, я бы ответил. Я бы сказал, что художник – не фотограф. Он изображает не только оболочки предметов, но и их сущность, загадочные силы, вызвавшие данное явление из небытия. Однако как познать сущность и предназначение вселенной, которую нельзя не только измерить – охватить разумом? Как человеку, этому микроорганизму мироздания, осознать бесконечность вселенной во времени и пространстве да ещё изобразить это графически?
Я понимаю, что художник субъективен, но, как это ни парадоксально, он объективнее фотографа, ибо изображает только те элементы формы, которые отражают сущность, идею предмета. Кроме того, он рисует те качества, которые существуют, но не видимы. Вот почему люди, не умеющие мыслить, отвергают полотна, где форма действительности искажена ради более глубокого отображения её внутренних связей.
Закончу ли я свою «Вселенную»? Смогу ли нарисовать бесконечность, слепую игру сил и одновременно разум, превращающий хаос в гармонию, отодвигающий смерть? Разум должен быть изображён обязательно. Без него вселенная мертва, как мёртв очаг, в котором не горит огонь.
Разум солнечной системы пока что – эмбрион, который вынашивает планета под названием Земля. Ему мешает внутреннее противоречие – возникновение двух враждебных идеологических систем. Их борьба ускоряет развитие эмбриона, но и грозит умертвить его.
Ребёнок может родиться мёртвым…
Кажется, я понял, как рисовать вселенную!
Да, долгожданный образ пришёл ко мне не тогда, когда я мучительно бился над ним, не в силах ухватить. Он пришёл, когда я подумал о нём праздно, мимоходом.
Знакомое чувство – преддверие открытия – охватывает меня. В лихорадочном состоянии озарения оставляю бутылку нетронутой и беру кисть. Рука моя уверенно движется по холсту. Пришло ощущение власти над материалом. Но вдруг с головы до ног меня пронзает ужас: мой малыш на балконе один, и лишь невысокий барьер отделяет его от десятиэтажной пропасти! И вот уже труп моего второго ребенка видится мне внутренним взором. Я бросаюсь на балкон, свалив по дороге стул...
