HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Игорь Белисов

Оскал

Обсудить

Басня

 

ОПАСНОСТЬ – ТРЕВОГА – ПОИСК – ЗЛОСТЬ – РЫВОК – ОПАСНОСТЬ – ТРЕВОГА – ПОИСК – ЗЛОСТЬ – РЫВОК

 

Сопряженные точки в оптике, две точки, которые по отношению к оптической системе являются объектом и его изображением. Вследствие обратимости световых лучей объект и изображение могут взаимно меняться местами.  

Советский энциклопедический словарь

 

ОПАСНОСТЬ – ТРЕВОГА – ПОИСК – ЗЛОСТЬ – РЫВОК – ОПАСНОСТЬ – ТРЕВОГА – ПОИСК – ЗЛОСТЬ – РЫВОК

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 19.11.2010
Оглавление


1. Опасность
2. Тревога

Опасность


 

 

 

Зубы, зубы, клыки... Крепкие, влажные, в рьяном бешенстве клацающих челюстей. Хрипящие розовые пасти с чёрной каймой и хлопьями белой пены. И глаза. Ошалелые, тупые, сверкающие злобной решимостью. Они лаяли так, что казалось, одни эти звуки, вырываясь из смрадного нутра, разрываясь в ночной беспредельности, уже рвут тебя в клочья.

А ведь можно было не переться через кутан. Обойти стороной, заложив крюк по тёмной, но прозрачной равнине... Да нет же, такой возможности не было. Это задним умом легко соображать. Но когда идёшь ночью по грунтовой дороге, едва намеченной двумя неявными полосами средь потрескавшейся глинистой пустоши, ноги сами ведут проторенным путём. Особенно, если на многие километры – ни одной живой души, а где-то впереди, на столбе, горит лампочка, освещая две-три саманные постройки да кривую изгородь загона для овец. Чарующий свет человеческого жилья – против всей остальной, непроглядной тьмы. Огонёк в ночи. Всё живое сюда тянется. Банальность. Неизбежная приманка.

Сколько же их было – пять? семь?.. Попробуй сосчитай, когда ты выходишь к кутану, к свету, по мере приближения на сердце теплеет... – и тут выскакивают собаки, кавказские овчарки, огромные лохматые чудовища, выведенные специально для того, чтоб охранять отару и, если потребуется, перегрызть горло волку.

Вся гибельность ситуации представилась ему мгновенно: ночь, звёздное небо, плоская долина в ломаной оторочке гор, и этот чёртов кутан, едва ли существующий на карте – кроме, разумеется, самых подробных, армейских. Помощи ждать неоткуда. Головокружительное, тошнотворное падение в бездну – в виде несущихся на тебя, захлёбываясь в лае, безмозглых, натасканных на убийство, тварей.

Бежать бессмысленно. Он и так еле шёл. Он был неповоротлив до беспомощности. На одном плече – буссоль с треногой. Но другом – вещмешок. И рация на спине – тяжеленный железный ящик, оживающий лишь в оговоренное время выхода на связь. Он рацию ощущал горячей мокрой спиной, ощущал как стену, и так хотелось, чтоб это была стена, но он знал: позади – километры и километры безнадёжно голого пространства.

Он смотрел, как быстро собаки приближаются, как делаются отчётливей, крупней, и весь его ужас, всё отчаянье и жалость, к себе, двадцатилетнему, пульсировали в голове истеричной мыслью: «Как глупо...».

Правда, был ещё автомат, «А-Ка-семьдесят-четыре». Безотказный штатный «Калашников», под пулю калибра «пять-сорок-пять». Но сейчас то была – просто игрушка, тяжёлая игрушка из оружейной стали, красивая и внушительная безделица. Патронов не было. И не должно было быть. Ведь это – всего лишь учения. Холостая отработка условно боевой задачи. Кто же мог подумать...

Как глупо...

Только штык-нож, этот небольшой и не очень острый, но всё-таки боеспособный инструмент, давал шанс. Шанс на противостояние. На то, что разъярённое зверьё не враз накинется, сшибёт с ног и вопьётся в плоть, – а, может быть, остановится при виде блеска клинка, остановится и задумается на мгновенье. На то короткое мгновенье, чтобы осознать: самой первой, самой задиристой и храброй, пусть – единственной из всех, но именно ей, всё же доведётся почувствовать в пасти обжигающе-влажный вкус металла.

Пальцы дрожали, но не подвели. Упругий щелчок – и штык-нож сел, куда положено, на конце ствола. Теперь собаки не подойдут ближе, чем на метр. На метр, блестящий недобрым приглашением. Первой же, которая его примет, он это сделает – вспорет глотку.

Свора приблизилась, рассыпалась полукругом. Смердело псиной, жарким дыханием и чем-то ещё, ни с чем не сравнимым – острым запахом животного страха.

Только не дать им обойти. Не показать им спину...

Возможно, он где-то об этом читал, но скорее, всегда знал знанием инстинкта, – что при встрече со зверем нужно смотреть ему прямо в глаза. Не отрываясь. Не мигая. Вкладывая во взгляд всю твёрдость ужаленной страхом души. Всю готовность не дрогнуть. Готовность к схватке.

И он смотрел. Не мигая. Глаза чесались, глаза пекло, глаза заволакивала мутная пелена, – а он смотрел, то на одну, то на другую, то на третью, едва подавшуюся вперёд, пенистую морду. Он держал – их всех, – каждую из них, – на прицеле. На холодном прицеле направленного вперёд клинка.

Они почувствовали. Силу. Внутреннюю силу, исходящую от одинокой тёмной фигуры, обвешанной непонятными штукованами и тычущей острым предметом. Фигуры, с безумным взглядом существа, которое не намерено сдаваться без боя.

И они остановились. Всё также лаяли, хрипели, захлёбывались в злобе, – но уже не атаковали. Бегали на безопасном расстоянии и изрыгали холостые угрозы.

И он начал потихоньку отходить, пятиться назад. Полшага. Ещё полшага... И всё время смотрел. Не мигая. В любой момент готовый принять чей-то первый бросок на калёный зуб штык-ножа.

 

 

Да, да, представьте себе, волки... – вторично повторяет гид и для острастки таращит глаза.

Лыкасов с трудом выбирается из провала в прошлое и озирается по сторонам. Он видит себя сидящим в небольшом зале, заполненном рядами уютных откидных кресел. Вокруг расположились чужие люди. Лыкасов осознаёт, что все они – туристы, прибывшие на горнолыжный курорт, и он сам прибыл сегодня вместе с ними. Люди смотрят вперёд, на человека, который стоит, скрестив руки на груди и привалившись задом к столу. Он рассказывает об отеле, трассах и прочих, относящихся к отдыху, приятных вещах. Справа от Лыкасова – Люси; она внимательно слушает выступающего и покусывает губу. Сразу за ней – детишки, старшенький и младшенькая. Отрок пристаёт к сестрёнке с поползновениями садистской щекотки, та извивается и пытается брыкаться. Люси шипит на детей и снова устремляет взор вперёд.

Вообще-то, её настоящее имя – Людмила. Но Лыкасов зовёт её Люси. Логика такова: Люда, Люся, Люси. Своей милой кличкой жена обязана популярной песенке, которая как раз крутилась по радио в тот момент, когда её тропинка пересеклась с тропинкой молодого Лыкасова.

В песенке были такие слова:

Пропала собака, живущая в нашем дворе.
Она отзывалась на кличку Люси детворе…
 ………………………………….
 Люси! О-о-о-о Люси! О-о-о-о Люси!… – и т. д.  

Песенка прилипла, и влюблённый Лыкасов частенько её навывал. И совсем неважно, исполнял он напевчик истово или передразнивал – ибо очень скоро случайное пересечение тропинок вылилось в общую с Люси линию судьбы. Но это было давно. Очень давно. После этого были и страсть, и нежность, и холод, и грызня. Надежда и отчаянье. Восторг и разочарование. И нужда. Унылая, хмурая, изматывающая нужда. А потом – головокружительное скольжение жизни... – и, наконец, этот отель, в который ты вдруг плюхаешься из ниоткуда и, озираясь по сторонам, пытаешься сосредоточиться на текущем моменте.

– Нескольким отдыхающим взбрело в голову дойти до верхнего отеля, – продолжает гид. – В принципе, здесь недалеко, километра полтора, не больше. Вечером везде горят фонарики, всё так красиво и светло, вот они и решили сходить в гости. И где-то на середине расстояния между нижним и верхним отелем им повстречались волки.

По туристам зашелестело смятение.

Гид улыбается и, чуть понизив голос, добавляет:

– В тот раз всё обошлось. Но я настоятельно вам рекомендую не пытаться повторить этот эксперимент.

 

 

Предупреждение гида напомнило Лыкасову другой инструктаж, – когда он, новоиспечённый муж, прибыл с юной женой на свой первый в супружеской жизни горный курорт. Пёс его знает, как давно это было, да только отчётливо и ярко всплыла в памяти та поездка в один аул в сердце Дагестана, куда они отправились разнообразия ради, после недели изнурительного прожаривания на унылейшем каспийском пляже. Дребезжащий автобус, пугая кренами на сыпучих виражах, доставил их в мрачноватую долину, где в насупленном обрамлении гор находилась цель путешествия. Аул был довольно большой и древний. Рассказывали, будто первые люди поселились здесь чуть ли не две тысячи лет назад – о чём, якобы, свидетельствовала крохотная улочка на окраине селения, мощёная скальным камнем. Из этого же камня были построены дома и несколько перекрытий в виде кривых арок. По улочке, как, наверное, много веков назад, семенящей походкой перемещались женщины, с головы до пят облачённые в чёрное. Замызганный осёл оживлял древнюю мостовую парящими оплеухами навоза. Свирепо носились орды синих доисторических мух. И только встречные мужчины выглядели, на первый взгляд, более-менее современно: непременные джинсы, ботинки на скошенном каблуке, броский блеск внушительных часов. Однако наивный «модерн» одеяний не может скрыть диковатую сущность этих людей – когда ты ловишь на себе вороной, колючий, изучающий взгляд горца.

Весь этот колорит с гордостью демонстрировала приезжим местный краевед, милейшая русская женщина с тусклой внешностью испорченной рыбы, в чьих серых глазах под аквариумными стёклами очков сиял округлённый восторг пред величием гор.

– Райское место, чудный край!.. – восклицала она, бодро взбираясь на кручу, увлекая за собой растянувшуюся по тропе вялую змейку туристов. Достигнув возвышенности, она долго декларировала чьи-то, посвященные Кавказу стихи, намеренным умалчиванием имени автора намекая на просвещённость аудитории. Но аудитория игнорировала её головоломки, аудитории не терпелось поскорей испить вина и откушать шашлыка, о чём было обещано в программе поездки, оплаченной заранее и с прицелом.

 

 

– Всё это будет в своё время, в нашей столовой, – заверила экскурсовод. – Только вот что... – добавила она, поправляя на носу очки. – Без моего сопровождения не покидайте территории турбазы. Не пытайтесь в одиночку разгуливать по аулу и знакомиться с местными жителями. Языковой барьер и незнание местных обычаев могут привести к нежелательным инцидентам. Народ здесь дружелюбный, гостеприимный. Но если что – могут и зарезать...

В тот раз совет испорченной рыбы Лыкасов презрел. Он не ведал страха – ни перед горами, ни перед горцами. На следующий день он потащил супругу осваивать местный ландшафт. Они вдоволь покуролесили кривыми улочками, в одном месте купили кураги, в другом – сувенирный кувшин для вина.

Среди прочих достопримечательностей аула Лыкасов, между прочим, заприметил милую деталь: в здании местной администрации, на обращённом к входу простенке, где в привычной тогда жизни предполагалось наличие вождя – Ленина, Брежнева, или, на худой конец, Горбачёва, – висел полноразмерный графический портрет... Шамиля – четвёртого имама кавказского, легендарного героя полувековой войны с русскими девятнадцатого века, – после чего, вероятно, аборигены уже не признавали ни новых войн, ни новых героев.

Этим бы ограничиться, но в Лыкасове жил бес приключений, и незримый жилец всё время толкал на подвиги. На запад от аула, среди холмистой долины, высилась одинокая гора. Не очень высокая, почти правильной конической формы, изъеденная живописными трещинами, она издали волновала романтизм приезжих. Другие горы, обступившие долину, сереющие в дымке и уходящие в облака, были весьма далеки и надменны. Они пугали щербатыми гребнями и сумрачными ущельями. А эта – близкая, понятная, почти ручная, она завораживала своей доступностью, она звала на приятное и, казалось, безопасное, восхождение. День-другой Лыкасов просто наблюдал.

Наконец, потащил Люси за собой. Молоденькая, влюблённая барышня засеменила за мужем с собачьей покорностью. То был первый и последний раз, когда она разделила с ним его интерес романтика.

Гора оказалась не такой уж и маленькой, какой представлялась издалека. Обливаясь потом и радостно пыхтя, хрустя щебнем и шелестя редким кустарником, Лыкасов безостановочно карабкался всё выше и выше. Склон становился всё круче, всё меньше оставалось кустов, всё больше голого камня, всё чаще приходилось останавливаться, задумываясь, куда поставить ногу, за что ухватиться рукой... Но гора не желала сдаваться. Сердце брыкалось под взмокшей рубашкой, тело наливалось свинцом, а задиристая вершина как была далека, так и оставалась в неопределённом отдалении, и лишь скатившееся за зубастую кромку солнце возвещало о наступлении вечера.

И вдруг Лыкасов услышал протяжный вой. Он оглянулся и увидел, что жуткий звук исходит от жены. Люси застыла, намертво вцепившись в камень, и голосила на всю долину. Она кричала, что боится посмотреть вниз, что зачем она вообще сюда полезла, и требовала немедленно спустить её обратно. Лыкасов с неудовольствием осмотрел жену, меланхолически взглянул на вершину, и понял, что ничего не выйдет – надо спускаться, как ни крутись.

Остаток дней на высокогорье Люси провела в расстройстве здоровья: у неё открылась диарея, и бедная девушка не могла не то что ступить за пределы турбазы, но сколь-нибудь значительно удалиться из зоны видимости туалета. Скорее всего, неприятность была связана с особенностями местной кулинарии: у некоторых туристов были чётко зафиксированы аналогичные разжиженные симптомы. Однако Лыкасов ел всю ту же пищу и чувствовал себя прекрасно. Если что и омрачало его здесь пребывание, так это исподволь вызревающая догадка, что с женой они, в сущности, очень разные. Очень.

И это надолго. На всю жизнь.

 

 

Лыкасов часто размышляет на эту тему. Он спрашивает себя: что, что общего у него с этим, проживающим рядом, забавным и нелепым существом? Кроме долгих лет совместной борьбы за выживание. Кроме неказистого, в муках нажитого логова, и двух требовательных, непоседливых, то скулящих, а то и огрызающихся, ни на миг тебя не отпускающих, детёнышей. Кроме пожизненной западни некогда сработавшего инстинкта. Что общего у него со всем этим?

Вот она перед ним сидит и жеманно пилит ножичком некую вялую снедь. И когда только у неё появилась манера придавать движеньям этакую томную утончённость? На ней – броская кофточка от кого-то там, и брюки от кого-то там, и туфли от кого-то там, и всякие блестящие штуковины в ушах, на пальцах и вокруг шеи – всё исключительно от кого-то там. Ей давно не терпелось продемонстрировать себя в каком-нибудь людном месте, где всё шикарно и со вкусом, и где полно разных бездельников противоположного пола, способных оценить её стиль и сексуальную привлекательность.

Возможно, Люси не подозревает, что стиль сексуально привлекательной дамы плохо сочетается с нервными хлопотами мамаши. Именно в неё превращается дама, внезапно, к примеру, набросившись на дочь. Девочка наотрез отказывается есть. Она не желает оправдывать путёвку с полным пансионом по системе «всё включено». Мамаша тычет вилкой то в один фрагмент яств, то в другой. Мамаша заискивает, льстит, злится, угрожает. Но малышка непреклонна. Обычная история. Хорошо хоть, старшенький наматывает на вилку какие-то спагетти.

Они никогда не знали, что такое настоящий голод. Счастливое детство...

Неожиданно достаётся и Лыкасову.

– Ты куда-то торопишься? – одёргивает Люси.

– Я?.. Тороплюсь?.. Почему ты так решила?

– Ты так быстро ешь. По-моему, ты даже не пережёвываешь, ты просто заглатываешь пищу кусками. Что за жуткая привычка! Кажется, ты боишься, что у тебя отберут. Расслабься, получай удовольствие. Мы же на отдыхе.

Глядя на Люси, очень трудно поверить, что она в данный момент отдыхает. Трудно поверить, что эта злобная тётечка умеет производить томно-утончённые жесты. Она снова и снова атакует несговорчивую дочь. Дочь, стиснув зубы, держит оборону.

А на счёт привычки, Люси права. От привычки не так просто избавиться. Вряд ли это вообще возможно. Она у Лыкасова давно. Слишком давно. Ещё с армии.

Конечно, никто у него пищу не отберёт. Цивилизованное общество. Пятизвёздочный отель. Всё включено.

Никто не гаркнет командным голосом, когда ты давишься шматком третьесортных жил, спешно хватая их из армейской миски: «Приём пищи окончен! Встать! Выходи строиться!»

Никто здесь за жизнь не борется. Здесь получают от жизни удовольствие.

Правда, не всем это удаётся.

– Папа, а можно мне мороженое?

Глядя на дочь, Лыкасов грустно улыбается. Дочь пытается привлечь его на свою сторону. Но он не может ей помочь. Гримаса отцовства.

– Ответ тебе известен, – говорит он.

– Папа, папочка, ну почему?

– Ты же знаешь, у тебя горло.

– Все едят, а мне нельзя?..

– Почему, все? – возражает Лыкасов, вздохнув. – Посмотри на меня. Я же не ем. Я мороженое вообще не люблю.

Он не лукавит, это правда, он не любит. Вообще, сладостей. Его пища – мясо. Какое угодно. Лучше всего, конечно, парное. Желательно – не очень прожаренное. В идеале – с кровью.

А вот его старшенький – тот совсем другой. В нём есть что-то от мелкого грызуна. Питается, кажется, одними макаронами. И ещё, эта его манера повсюду таскать с собой электронную игрушку с кнопками и экраном. Может весь день пищать этой штуковиной, и ничего другого для него не будет существовать. Вот и сейчас: одной рукой держит вилку, а другой всё пищит и пищит...

Люси стреляет по сторонам взглядами извинения. Она сигнализирует окружающему миру, что её хлопоты – временная досада, и что на самом деле она – не злобная тётечка, а томно-утончённая дама.

Ну а вот, кажется, и первый поклонник... Он сидит за два столика наискосок от семейки и приветствует приподнятым бокалом. Лыкасов сразу его узнал: это тот самый русскоязычный гид, который инструктировал группу по прибытии в отель. Насчёт всего и, в частности, насчёт волков. Люси расплывается в голливудской улыбке. Лыкасов впивается зубами в мясо.

Разделавшись с куском, он промакивает рот салфеткой и отодвигает стул.

Люси вскидывает озабоченный взгляд.

– Ты куда?

– Пойду в номер.

– И что ты там будешь делать?

– Почитаю книжку.

Люси раздражённо хмурится.

– Неужели, у тебя нет желания побыть среди людей?

Лыкасов обводит глазами ресторанный зал. То здесь, то там, взгляд спотыкается на соотечественниках. Их видовой признак – чудовищные объёмы еды и выпивки, таскаемые со «шведского стола», а также титанические животы и задние части, выпирающие сквозь одежду от кого-то там.

И снова этот тип... Сидит в романтическом одиночестве и неспешно потягивает винцо.

Лыкасов широченно зевает и говорит:

– Среди людей?.. Ни малейшего.

 

 

 


Оглавление


1. Опасность
2. Тревога
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!