Жертвенник. О сакральном и профанном литературного творчества

На чтение потребуется 12 часов | Скачать: doc, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Финальная фраза, которую я выбрал из книги Бердяева, восхитила меня воинственным духом. Здесь я вспомнил опять, что писательство – это Путь Воина. Бердяев, несомненно, шел этим путем. Чего стóит одна только догматическая убежденность, с какой он утверждает свое оригинальное осмысление творчества. Можно соглашаться, можно не соглашаться с его «христологией человека», но непоколебимость авторской интонации вызывает симпатию.

Вообще, значительная часть бердяевской проблематики отражает конфликт религиозного самосознания, который был характерен для начала ХХ века: человека мыслящего традиционная церковь уже не могла удовлетворить. С другой стороны, мистическая направленность размышлений философа шла явно вразрез с атеистическим материализмом, под чье знамя сгоняли строителей молодой Советской республики. Бердяеву повезло, что его только выслали, а не поставили к стенке.

Многие из его идей в ту пору были, конечно, новаторскими. Они расшатывали, разрушали буржуазные ценности. Многие и сегодня могут восприниматься враждебно – со стороны всё того же, неизменного, «среднего класса». Любопытно, что некоторые из посылов Бердяева, например – о семье, о любви, о христианской морали или о деградации церкви, вполне соответствовали революционному духу отрицания старого мира, проповедуемого и пролетарскими идеологами. Но вот мысли об обществе и о государстве уже несли семя крамолы, а о творческой личности – аристократической смуты, ибо новой, советской власти суверенная личность была не нужна, а нужен был новый, перелицованный под советского, но, по сути, такой же, как раньше, обезличенный обыватель (сегодня, сто лет спустя – многое ли изменилось?)... Иными словами, идеи Бердяева не столь необычны, сколь непреходящи и, пожалуй что, вечны – во всяком случае, на том обозримом для нас отрезке истории, где большинство людей духовному предпочитают мирскóе.

Однако есть люди иные. Те, для кого мирское – оковы. Те, для кого ментальность «среднего класса» – тоска и удушье. Те, чья душа подсознательно рвется за предел обывательщины, из стадной необходимости – к свободе осознанной личности. Таким образом, в мистическом ракурсе, мы обнаруживаем всё ту же дилемму, что обозначилась в социологии и экзистенциологии: либо устойчивость, либо зыбкость, либо надежность, либо рискованность, либо соглашательство, либо бескомпромиссность, либо приспособленчество, либо творчество, либо ограниченность, либо трансгрессия, либо профанное, либо сакральное, либо сохранение собственной шкуры, либо – жертва.

По Бердяеву, это, прежде всего, жертва мирскими благами. Но если пуститься этим путем безоглядно, в конечном пределе так получается, что человеку придется пожертвовать, ни много ни мало, собственной жизнью. И вот тут я возвращаюсь к вопросу, с которого начал исследование, и который Батай называл «последним вопросом»: жертвоприношение. Почему? Для чего? Откуда оно появилось? И каков его содержательный смысл?

То, что художник – писатель, поэт – следует своему внутреннему зову искусства (вечности, смерти, ничто, Бога), это мы прояснили. Но что его заставляет добровольно приносить себя в жертву? Или – невольно? Или – и то, и другое одновременно?.. И что его заставляет приносить в жертву других, начиная с далеких и кончая самыми близкими? Откуда эта жестокость? Почему, для чего, возвышенные устремления идут рука об руку с убийственными тенденциями?.. В конце концов, что такое художник? Это просто творческий человек. Иногда – выдающийся, редко – гений, чаще – более творческий относительно среднего уровня. Но ведь и люди среднего уровня, в той или иной степени, в той или иной форме, нередко приносят в жертву и других и себя. Значит, жертвоприношение – феномен всеобщий?

Похоже, Бердяев был прав, три эпохи сосуществуют: бесчеловечная, очеловеченная и одухотворенная. Но что сегодня преобладает – во всем мире, и в каждом из нас? И что будет завтра?

Духовная смерть личности – или массовый жертвенник?