Радужный мир из зеркал

 

 

 

Мир – сверкающая, радужная, зеркальная
ракушка из одного звенящего слова.
И слово это – Любовь.

 

 

Мир закружился, задрожал, зазвенел, но не исчез из моего сознания, как я ожидала, а стал ярче, шире, и захватил собой все вокруг, и я увидела, мгновенно и сразу, как все устроено в нем.

Гармония и точность меня восхитили, красота и бесконечность меня увлекли за собой к познанию, к новым мирам, и, широко раскрыв глаза, я улетала в бесконечный и удивительный радужный мир – то ли в целую Вселенную из звездных миров, то ли в радужный мир моих зрачков – во вселенную сознания.

Впрочем, это одно и тоже, ибо мое сознание вливалось во всю Вселенную, а я сама была летящей… птицей? нет, птицы из плоти, из перьев… молнией? Нет, они более стремительные, а у меня были всего лишь краткие мгновения, чтобы увидеть новый мир, восхититься им, но лететь все дальше и выше.

И я улетала в неведомую даль со счастьем в душе, я и была в этот миг одной душой, с огромным стремлением узнать новое, увидеть красоту и понять, постичь, наконец, как все устроено в мире.

Я не ощущала себя, но улетала не оглядываясь, без сожалений, без раскаяний, без желания остановиться, без мысли вернуться… уходила совсем, без возврата – потому что очень хотела понять, как все устроено в мире.

 

И лишь когда я услышала мысль, вернее, она просто скользнула мимо, но в моей попытке постичь бесконечность и понять правила гармонии я уловила что-то иное, и это что-то прозвучало как фраза «ты должна рассказать все, что сейчас видишь», лишь тогда мой стремительный полет замедлился.

Я стала кружить в сомнениях, и уже неведомая сила меня заставляла повернуть обратно, но я медлила – мне так не хотелось уходить из прекрасного мира, хотя я чувствовала, что еще приду сюда вновь…

Лишь осознав, что этот радужный мир будет всегда ждать меня, я стала возвращаться, медленно, потом стремительной мыслью, мгновенно, обратно, на землю.

 

Рассказываю теперь, как обещала самой себе еще в радужном видении – нет, это все-таки был реальный мир, мне не приснилось. Ведь я его видела так же реально, как вижу сейчас качающиеся на ветру ветки деревьев за моим окном.

 

Итак….

Это зеркальный мир из света, его преломлений и его отражений. И каждое зеркало – цветное, как в калейдоскопе, составлено из разноцветных сверкающих пластин. Похоже на витражи в храмах, когда через них просвечивают лучи солнца.

Только здесь каждое зеркало – это вход в другой мир.

Когда я лечу вперед, эти зеркальные миры проплывают мимо меня, приоткрывая на мгновение глубину бесконечности, и я выбираю самый красивый из них, с мыслью войти внутрь. Но цветных зеркал так много, и они так быстро проплывают мимо, кружась и вращаясь, что я вглядываюсь в них лишь миг, и, не успев даже ахнуть от восторга и удивления, уже устремляюсь дальше и дальше, вперед и все выше и выше.

Некоторые миры меня завораживают переливами прозрачно-сапфировой синевы, другие привлекают изумрудным светом, а иные пугают алыми рубиновыми бликами. Большинство же блестит и переливается алмазными гранями.

Но я устремляюсь все выше, лечу, словно по огромной спирали, чуть поворачивая слева направо, раскручивая полет по часовой стрелке. Не знаю, почему именно так, не успеваю об этом подумать, не успеваю рассмотреть все изумляющие меня зеркальные миры.

Чувствую только огромную радость от того, что вижу своими глазами, как устроен мир. И понимаю – это бесконечная Вселенная, но мне не постичь, не увидеть всю ее красоту лишь за один полет.

Я боюсь потеряться в этих зеркалах, заблудиться, потерять направление. Но ощущаю, что меня ведет вперед, зовет какая-то неведомая сила, и она, как стрелу компаса, безошибочно и точно направляет меня. И еще… пожалуй, я знаю сама, куда мне нужно стремиться. Ведь я вспоминаю, словно узнаю, во мне растет уверенность – я здесь уже была, все это видела раньше, так давно, что воспоминание об этом затерялось глубоко на дне моей души.

Но это все определенно было – может каждый раз в детстве, когда я рассматривала солнечные блики через прикрытые ресницы и улыбалась бессознательно чему-то далекому и счастливому – я вспоминала как раз именно этот радужный мир, откуда однажды пришла?

 

Я направляю мой полет туда, где больше света. Иногда я вижу стремительные молнии, и мне кажется, что они звучат, как мелодии – возможно, это такие же, как и я, души, летящие на свет. И понимаю, что мы все – части одного единого сознания, и оно повсюду, волнующее, живое, а центр его вдали, там, куда я направляюсь.

Мне казалось, что мой разум вливается в этот непостижимо огромный мир одной огненной молнией, как малая деталь одного огромного компьютера.

 

Три голоса я услышала, они меня звали, призывали, чтобы показать красоту построения вселенной, и направляли меня в пути. Я помню – более всего меня поразила математическая точность, логика и ясность, и безупречная гармония в бесконечной красоте. Это как гармония математического анализа или красота в дифференциальных уравнениях.

Не знаю, как лучше передать словами математику, которую я видела в этих образах. Если бы цифрами можно было описать готику Миланского собора, это была бы великолепная формула. Так и здесь, невероятно сложная конструкция при внимательном взгляде поражала легкостью и четкостью математической гармонии. Словно этот мир был искусно сотворен и одновременно сам был самотворящим, самосозидающим разумом, как огромный интеллектуальный компьютер.

А мы – всего лишь цифры, зашифрованные цифровые коды в этом мире, ставшие на мгновение живыми, обретшие не только душу, но на какое-то время и плоть, чтобы потом вновь превратиться в молнию разума. Для чего?

Наверное, чтобы совершенствовать и развивать свою душу, ведь душа в этом мире – малый сгусток энергии, а энергия никогда не исчезает, но постоянно, бесконечно преобразуется. Перевоплощается, изменяется… Не разум, а именно душа помнит любовь, помнит свет радости и тень страданий. Только душа делает молнию разума живой и сильной.

 

Наше сознание, возвращаясь сюда, оставив телесный мир, снова вливается в единое целое, становится частью огромного задуманного плана, как единицы и нули в компьютерной схеме. Единицы – наверное, те, которым повезло совершить что-то в мире, пока они были живые, кому удалось что-то создать, те, чья жизнь состоялась?

Я видела воочию, ощущала, что можно влиться в этот сверкающий мир и остаться в одном из зеркал – достаточно лишь найти свой путь в нем.

 

Весь мир звенел чуть слышно, как хрупкие колокольчики на ветру, но эти три голоса, к которым я летела, как на путеводную звезду, мне казались мудрыми, добрыми и всезнающими. Я им доверяла так, словно уже слышала их ранее – так безгранично верила в их доброту и мудрость, что направлялась без оглядки, и уже приближалась к огромному звездному входу, распахнутому, как ворота в иной мир.

И чувствовала – там начало начал, там Истина, причина и следствие, слившиеся воедино, Там вершина познания.

Я уже прикасалась краем моего сознания ко всему грандиозному замыслу бесконечного построения красоты – и мне казалось теперь ясным и легким это знание, словно разрешилась, наконец, давно мучавшая меня головоломка.

Действительно, в детстве я часто и надолго задумывалась – мне хотелось постичь гармонию и красоту, и я не могла понять, что такое бесконечность, не могла представить ее себе. Теперь меня охватила безудержная радость и восхищение, от того, что загадка, так долго не дававшая мне покоя, оказалась такой легкой и красивой.

 

Мир самосоздается, постоянно, непрерывно, всегда. Это похоже на множество зеркал, отражающихся друг в друге. Но здесь бесконечно много зеркальных миров.

И каждое сознание, вступающее в этот мир, выполняет свою задачу и свою миссию.

 

Я помню чувство, что ощущала тогда, наверное, никогда не смогу это забыть – я хотела улететь навсегда в тот мир, вернуться к истокам – потому что мое стремление к познанию было сильнее всего, было единственной ведущей мыслью – и я сама вся превратилась в одну эту мысль.

И уже уходила так далеко, что ничто иное не существовало для меня более, улетала в прекрасный радужный мир, с распахнутыми удивленными глазами, бесконечно восхищаясь его радужными бликами.

 

 

*   *   *

 

Но иной мир стал врываться в мое сознание – откуда-то снизу стали тихо, но настойчиво звучать голоса, зовущие меня, эхом разливающиеся и отражающиеся со всех сторон. Я словно находилась в звучащей раковине – одной из тех, что выловленные чудом из моря, навсегда сохраняют в своей глубине звуки моря, его прекрасное и далекое пение.

 Я следила за движением звука, не понимая смысла слов – и наблюдала, как звуковые волны сначала разливаются, затем отражаются от стенок этой огромной раковины и вновь плывут мне навстречу. Каждая фраза, ничего не значащая для меня, просто плыла и перекатывалась через мое сознание волнами.

– Проснись, просыпайся, очнись! – эхом раздавалось со всех сторон, но я не понимала смысла слов.

И все продолжала рассматривать радужные зеркала, ища в них ответы, пытаясь разгадать в них все загадки мироздания. Мне не хотелось возвращаться с полпути, или даже с большей части пути – ведь оставалось совсем чуть-чуть, чтобы улететь, чтобы понять. Еще мгновение, и я пойму, еще немного, – я подгоняла сама себя, и молила о том, чтобы мне хватило сил, или смелости, или...

Но когда даже не смысл слов, а эти бьющие волны звука стали раскачивать мой полет, замедлять его, закружили меня на одном месте, я стала молить те три великих голоса, что звали меня

 – Позвольте мне войти, понять, мне хочется понять и увидеть.

И услышала их ответы, вернее один ответ, ибо он был един:

– Ты должна вернуться обратно, еще не твое время.

– Зачем? – я не понимала: – Зачем? Ведь я еще не все увидела, не все поняла!

– Ты успеешь еще, ты уже поняла многое. Возвращайся, чтобы рассказать.

– Зачем? Здесь так прекрасно, здесь гармония, и я – как часть ее.

– Возвращайся обратно, тебя зовут еще.

– Зачем? – в третий раз спросила я, – Кто зовет меня? Разве я нужна там? Зачем мне туда?

– Ты нужна. Чтобы рассказать. Неси знания, и неси любовь. Это две твои цели.

– Я вернусь еще? – мой полет остановился, я колебалась.

– Да. В свое время. И помни – если захочешь воплотиться вновь, ты снова выберешь мир, в котором захочешь жить, в тот момент, когда только захочешь. Войдешь в любой из миров, в любое мгновение

– Значит, я буду жить снова и снова?

– Ты – часть всего мира, и сама выбираешь, когда и где тебе захочется снова ожить.

– Надо выбрать снова мой мир. Не ошибиться, снова в мой мир…

 

С этой мыслью, которую я старалась удержать, я стала возвращаться. И звуки, которые до этого перекатывались через меня волнами, стали врываться в мое сознание и складываться в гудящие, как провода на ветру, фразы. Смысл фраз я пыталась постичь, вслушиваясь в их разливающееся эхо.

Мои мысли, еще не оформленные слова, почему-то все равно звучали ясно, как молнии в этом море из звуковых волн.

– Помнить, рассказать, описать словами, ты сможешь – описать этот образный мир словами... А ведь весь этот мир – как звучащая раковина, из одного слова. Помнить! Помнить это слово, рассказать его… – приказывала я сама себе.

 

Сейчас я оформляю, пытаюсь преобразовать эти мои мысли в слова. Тогда они просто звучали во мне, как готовое знание. Так же, как пытаюсь рассказать об огромном прекрасном мире, который вдруг распахнулся передо мной, как бездонное звездное небо, и принял с таким добром и любовью, что я хотела остаться в нем навсегда.

– Очнись, очнись! Что с ней? – слова снова ворвались в мои образы. – Это обо мне?

– Она не здесь еще, еще не здесь…

Но мир, в который я всматривалась, мой радужный и прекрасный мир стал уже таять, растворяться. Так странно: я еще видела его образы, я еще чувствовала, как он притягивает меня, обступает со всех сторон и не отпускает, но уже слышала, как меня зовут.

Наверное, меня тормошили, но я абсолютно ничего не ощущала.

И вдруг за таящим радужным миром я увидела, как проступают темные стены.

– Это моя палата. Где я? Я снова на земле? Зачем я здесь!? – эта мысль пронзила мой мозг печалью.

Губы мои хотели спросить, где я, но я чувствовала, что у меня словно нет губ.

Я стала различать тени людей рядом, да, я узнала – это мой врач. Укол в вену! – я вспомнила.

– Больно, – почему-то хочу сказать, хотя не чувствую боли.

Физической боли не чувствую, я вообще себя не ощущаю, но мне больно возвращаться сюда, где коричневые стены и белые халаты.

– Больно,– снова пытаюсь сказать, но понимаю, что мой рот, как пустыня с сухим песком, и я не могу ни вымолвить слово, ни даже двинуть языком.

– Что с ней?

– Все еще не здесь, – говорит моя врач.

Хочу сказать тихим стоном – да, не здесь. Не уходите.

– Поспи, все отойдет, поспи.

Но я почему-то понимаю – мне нельзя спать. Я еще наполовину в радужном видении, и если засну, могу уйти туда совсем.

– Пить, – тогда пытаюсь прошептать, и уже чувствую, что губы есть, но они как растрескавшаяся от зноя земля.

– Ей нельзя пить, – слышу звоном в ушах, и белая тень врача уходит.

И вдруг чувствую, как чья-то добрая рука смочила мои губы. От признательности мне захотелось плакать. Я возвращаюсь. Теперь уже точно возвращаюсь – начинаю чувствовать одну свою руку, вижу, как неподвижна она под капельницей.

Возвращаюсь – манящие, как омут, миры тают, наконец, перед глазами. Я только знаю, что не должна спать сейчас. Боюсь снова уйти.

– Боже, о Господи, слава тебе. Я здесь, слава Богу, я здесь, снова здесь. Ведь у меня дети!

Чувствую, как слезы брызнули из глаз – как я могла хотеть уйти! Как я могла не хотеть вернуться!

– Поплачь, все самое страшное позади, все пройдет. Ты сильная, теперь будешь жить, еще сто лет, – слышу ласковый, как у мамы, голос.

Я прихожу в себя, больно и мучительно возвращаюсь в саму себя. Почему-то хочется плакать. Я поднимаю руку, чтобы убрать слезу, и не узнаю свое лицо – на нем нет щек, пропали. Трогаю тело – и удивляюсь – тело исчезло, словно растаяло. Поднимаю руку – нет, рука моя, только тоньше. Шевелю пальцами – слава Богу, значит, смогу еще играть на пианино.

Что-то я должна рассказать? Какие образы? Ах, да – о гармонии и красоте мира. О том, что мы – часть сознания, а весь мир – это огромное, бесконечное, живое, красивое и доброе сознание. Мы не умираем!!!

Это самое главное знание – мы воплощаемся, снова и снова.

И еще важно – у каждого своя миссия.

И… самое главное… мы должны делать всего три вещи в жизни на земле – познавать, любить и творить.

Познавать, любить и творить, – я твердила себе то, что услышала там, на грани жизни, на самом краю ухода, и, наконец, заснула. Завтра, завтра я все оформлю в слова…

 

 

*   *   *

 

Да, именно так, это самое главное в жизни здесь, на земле – познавать, любить и творить, – думала я потом целый день над таким простым смыслом жизни, над этими кажущимися прописными истинами.

И, тем не менее, сколько времени своей уникальной и такой быстротечной жизни мы бездумно растрачиваем на иное, в погоне за ложными ценностями или призрачными играми!

 

Наше стремление к познанию дает нам трепетное отношение к миру, удивление его красотой – а ведь именно это чувство помогает сохранять красоту мира и поддерживать гармонию здесь, на земле.

Наше творчество, в любых возможных формах его, вносит потом вклад в одно большое Сознание. Мысль, изобретение, слово, музыка – все это не уходит потом бесследно, не тает в воздухе, как облачко на солнце, но остается незримо в духе бесконечной вселенной Сознания, как элемент в компьютере, как зеркальная пластинка в сверкающем калейдоскопе, как мелодия в органном концерте.

А наша любовь – это то, что остается всегда с нами, вечно, при всех воплощениях, только она и остается. Мы оказываемся здесь, на земле, рождаемся – только благодаря любви. А там, за пределами, в другом математическом мире, мы – только чистое сознание.

Любовь – это то, что возвращает нас снова на землю. И именно на Землю, в этот мир, который из всех зеркальных миров, живет по законам любви.

Именно здесь мы учимся чувствовать жизнь. Одно сознание не даст нам ощутить вкус жизни. Любовь – уникальный дар, действительно редкий среди множества ярких и красивых, гармоничных и хаотичных, но зеркальных и холодных миров.

 

Я рада, что вернулась! Я живу! И это одно – уже огромная радость. Пусть мой мир сейчас, на несколько дней – это только луч солнца за окном и воркующие голуби, но я им улыбаюсь. А ночью мне могут вновь присниться сверкающие звездные миры, гармонию которых, я убеждена, можно описать математическими формулами.

 

А весь наш мир, так же как и каждая жизнь в нем – имеет свой уникальный смысл.

Ведь оттого, что муравей не знает смысла жизни и не представляет мир дальше своего муравейника и кусочка леса вокруг него, не означает, что дальше и выше нет огромного мира. Но человеческое сознание – больше, чем муравей во вселенной, и когда-нибудь, я уверена, кто-то с более чутким сознанием, сможет не только описать словами или нарисовать, но и открыть научные законы строения вселенной и сформулировать их математически, постичь великолепную логику всей бесконечной и гармоничной конструкции.

Возможно, тогда Земля со своей уникальной любовью сможет выйти на новый этап сознания. Если доживет, если не взорвет сама себя в своем отказе от любви.

 

 

*   *   *

 

А может все это просто галлюцинация из-за наркоза? Я стала спрашивать всех, кто был рядом со мной, кто пережил такую же операцию. Что видели они за эти два-три часа? Ничего. Ничего, пустоту. Раз – включили, раз – выключили.

Как же так? Ведь я эти три часа продолжала жить – видеть, слышать, мыслить, и даже запоминать и делать выводы. Почему видела я? А я видела, как лечу, как взмываю в небо, видела не только сверкающие образы, но и как возвращаюсь, как врываюсь снова в жизнь.

У меня в жизни было три опыта наркоза до этого. Да, были видения и тогда, но не такие – не такие яркие, не такие долгие, и более объяснимые. А сейчас – целый мир, в который я врывалась своим стремительным полетом.

А может, я видела радужную оболочку моих глаз, в которые, продолжая смотреть, погружалась моя душа. И тогда этот прекрасный радужный мир – просто мой мир, а я летела внутрь моей души. И мой мир соткан из цветных мозаик, из сверкающих цветов и звенящих, вибрирующих звуков. Или может, мне удалось увидеть свою душу, что вырываясь, летела по спирали, из тела?

Или все еще проще – мое сознание просто не отключилось, даже в наркозе, и продолжало даже в этом состоянии и познавать мир.

Я не знаю. Но в любом случае, я счастлива, что мне удалось все это увидеть. И равно счастлива, что еще не время познать все до конца – я успею еще рассмотреть тот мир, а сейчас я рада вернуться.

Жизнь – достаточно приятная штука сама по себе, чтобы еще наслаждаться, рассматривая ее, и чувствовать, пробуя ее вкус. Весенние цветы, синева моря, водопады в горах, новые города, солнце на закате, падающие листья, звезды в ночи, парящие над горизонтом птицы – столько всего прекрасного, чем не устанешь никогда любоваться!

А сейчас, выполняя волю трех великих голосов из моего радужного видения – из бесконечного и живого сознания – я пытаюсь рассказать то, что видела в нем. И нести знание, каким бы удивительным или безумным оно ни казалось.

Все это не выдумка, и не фантазия. Я все это видела моими широко распахнутыми глазами.

 

Мир – сверкающая, переливающаяся всеми цветами, зеркальная ракушка из одного звенящего слова. И слово это – Любовь.

Мне повезло прикоснуться вновь к этому бесконечному звездному живому Сознанию, этому огромному интеллектуальному компьютеру, и вернуться, чтобы рассказать, как я его увидела и услышала.

 

 

*   *   *

 

Люди, поверьте – успевайте, пока вы еще на земле, делать всего три вещи – учиться, любить и создавать. Это самое главное, чтобы жизнь приобрела смысл.

Всего три вещи – познание, любовь и творчество – и жизнь еще здесь наполнится сверкающим, как радуга, счастьем и глубокой радостью.

Радуйтесь самой возможности жить и чувствовать вкус жизни – это счастливое мгновение в бесконечном вселенском сознании.

 

 

26.03 2009 – 27.07.2010
Москва
Anna Krzyzevska