HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Денис Казаков

Савита

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 16.04.2007
Иллюстрация. Автор: Daniel Quellette


1

Савита – это девушка, которая училась со мной в одной школе. Это было в Бом-Ригора еще двадцать лет назад. Нам тогда было по двенадцать лет. Совсем еще дети, да и было все вокруг по-другому, не то, что сейчас. Прогресс движет общество вперед, экономика ставит его во все более жесткие рамки. Даже там, в небольшом местечке Бом-Ригор, названном в честь построенного на скалистом берегу маяка, во всю нашли распространение эти жестокие законы рынка, не говоря уже о таком городе как Солеар, где я уже живу двенадцать лет, с тех пор как закончил школу в Бом-Ригоре.

Многие мои одноклассники остались, не решившись поменять свою жизнь и отправиться искать свое будущее в городах. В городах, где цивилизация полным ходом набирала обороты и манила своими перспективами, а кого пугала своим размахом и новизной. Я оказался среди тех, кто испытал тягу оказаться в гуще событий и, как только закончил школу, на следующий день взял билет на поезд.

Попрощавшись с родителями, я уехал искать счастье в Солеар. По пути, а я ехал сутки, в моей голове творилось что-то необычное. Мной то овладевал страх перед неизвестным, то радость свободы и неограниченных возможностей, то таинственное волнение. Но все же я решил, что пути назад нет. И что я уже еду навстречу сияющему городу. Так я представлял его пылающим от неоновых вывесок и реклам, и раз уж я не могу и не хочу ничего менять, то не важно с какими чувствами это мне дается.

Я кинусь в этот омут с головой.

Приехав в станцию, которая называлась как и сам город, “Солеар”, я с двумя чемоданами в руках вышел из вагона на перрон. Остановившись, я оглянулся. Проводница в синей фуражке и красным жезлом в руке добродушно кивнула мне, видимо, понимая мое состояние. Наверняка вид у меня был растерянный и озабоченный. Она улыбнулась, и ее глаза сказали мне – “Иди! Иди вперед, Дима! Город ждет тебя!” и знаете, мне стало легче. Действительно стало легче, и я почувствовал прилив сил. Я смело шагнул вперед.

Я до сих пор помню этот момент моей жизни и часто вспоминаю с трепетом и теплотой. Позже я подумал, что та проводница возможно так же, как и я, в свое время выходила из вагона на шумный перрон. И также несмело озиралась вокруг, не решаясь сделать первый шаг навстречу новой жизни.

И я шагнул. И окунулся в водоворот городской жизни. Мои первые дни были настолько сумасшедшими, что порой мне казалось я сойду с ума или не выдержу. Не выдержу и вернусь обратно к себе в провинцию.

Я мотался по шумным, загазованным выхлопными газами улицам, тяжело дыша и натыкаясь на прохожих с каменными лицами. “Я никому не нужен здесь”, – звучал голос в моей голове, когда я врезался в людей, спешащих куда-то. Да, у меня на родине в Бом-Ригоре люди совсем другие. Отчасти потому что многие знали друг друга, ведь поселок этот небольшой и отношение между людьми были иные, не как здесь, в городе, где человек человеку волк.

“Никто не поможет тебе, если ты не поможешь себе сам”. Этот девиз большого города прочно засел в моей голове. Я постоянно повторял это себе.

Оказавшись тогда в Солеаре, я впервые в своей жизни увидел такое количество машин. Конечно, я имею в виду воочию. Все это я видел по телевизору у себя в Бом-Ригоре. Но когда ты находишься в самом городе и это все происходит вокруг тебя и ты, хочешь не хочешь, являешься уже частью этого, то ощущение совсем другое, непередаваемое. Потом, когда привыкаешь, городская жизнь кажется обыденной и не так волнует, как раньше. Прогресс не удивляет и все новшества принимаются как должное.

А там, в провинции, мы в школе подолгу обсуждали появление новых марок японских машин в городе. Кто-то увидел по телевизору и прибегал в нетерпении рассказать новости. Или появление сотовых телефонов. “Вот это да!” – говорили. У нас в Бом-Ригоре их никто не имел. Разве что кто был побогаче или работал в администрации района. А сейчас даже в глухой деревне имеют мобильники.

Если честно сказать, я привык сразу. Привык ко всему новому, и процесс этот был безболезненный и быстрый. Я, потолкавшись с места на место, в конце концов устроился в отделе продаж одной из торговых фирм Солеара.

Сначала я был простым грузчиком. Загружал в грузовики нашей компании ящики с медикаментами, которые потом они развозили по аптекам города. Спустя год меня повысили. Я работал хорошо, даже усердно, а порой оставался сверхурочно. Потому что я знал, если сам себе не поможешь, никто тебе не поможет. Я верил, что если меня заметят, я смогу продвинуться дальше, пусть я и простой грузчик. Так и случилось. Прошел год и я стал работать на складе. Я уже выдавал те же ящики по фактурам и нес персональную ответственность. Должность эта теперь требовала от меня элементарные знания товара, который мы продаем. Но ведь я упертый и целеустремленный – я всегда был таким, иначе я не появился бы здесь, в Солеаре. Я засел за изучение медикаментозных препаратов. Материалы я брал то в фирме, то в библиотеке, то еще где. И вот я уже стал тем, кто я есть сейчас. Торговый агент Дмитрий. Да, конечно не легко было им стать, но я смог. Быть торговым агентом легко только на первый взгляд, и то это покажется только тому человеку, который имеет лишь поверхностную информацию об этой работе. Поверьте, она не легка. Совсем не легка. Вообще, она считается самой тяжелой высокооплачиваемой и самой легкой низкооплачиваемой работой. Работа торгового агента требует от человека большой выдержки, упорства и чтобы ты был коммуникабельный до чертиков. Тогда и будет у тебя успех – и деньги. Вот так вот, и психика должна быть устойчивой. Иногда придешь в аптеку, ну это если ты продаешь лекарства, а может, ты продаешь пиво или пряники, тогда в магазин. Ну, не важно, – главное, что когда заходишь, то на тебя сразу смотрят как на коммивояжера. Тебя сразу видно. Увидят тебя в костюмчике и с папкой в руках, а ты стоишь и читаешь в их глазах – “Опять эти агенты приперлись. Как ты нам дорог!” И не знаешь поначалу, что делать. Топчешься на месте. Но это поначалу, когда только узнаешь эту работу. Потом, когда привыкнешь, заходишь и не думаешь, а начинаешь сразу предлагать товар. И вот начинается самое интересное. Хорошо, если у тебя возьмут что-нибудь, но для этого надо уметь говорить, а я знаете, умею говорить, правда. Я всегда говорил как следует. Язык у меня подвешен как надо и когда надо. Но и я не избежал разочарований. Тоже получил свою дозу негатива на этом поприще, уж поверьте. Ладно, просто откажут или разговаривать не станут. Да и то неприятно как-то. И настроение падает. А ведь могут и послать куда подальше, и наорать. Тогда вообще хочется работу эту бросить. Но тут-то и должно пригодиться такое качество, как выдержка и упорство. А если раскиснешь, то и не будет толку с тебя. Тогда проще ящики грузить. Где-то уже было сказано, что существует два типа людей, на одного надавишь и он крепче становится, а на другого надавишь, так тот и раскиснет. Ну а я отношусь к среднему, думаю, типу. Бывало и раскисал, и расстраивался. Но все-таки выдержал, и знаете, преуспел. Конечно я не гений торговли, но довольно перспективный. И вообще при желании любой человек может стать средним торговым агентом, каких миллионы. Вот и я считаюсь средним. Может, поэтому пока и не дорос до начальника отдела продаж. А ведь я видел таких, которые родились, чтобы продавать. Те – сущие дьяволы продаж. Их как увидишь, так сразу думаешь – “Этот продаст что угодно и кому угодно”. Такие и становились начальниками отдела продаж, а потом уходили. Кого переманивали в более престижную фирму или зарплату больше предлагали. Но таких немного было, трое на моей памяти. А агентом я работаю восемнадцать лет. Вот и полагайте: за восемнадцать лет трое гениев. Не густо. Не всем дано. Но я, знаете ли, не расстраиваюсь. Конечно, и мне хотелось быть таким великим, но я и так уважением пользуюсь, да и устраивает это меня, главное спокойно живется и всего хватает в общем.

Ну не буду пичкать вас подробностями профессиональной деятельности. Про нее можно говорить бесконечно. Кучу примеров и методов можно привести, ужас. Простите, я просто могу завестись, и меня не остановишь. Такой уж я упертый и нравится мне все это. Так что могу часами об этом говорить.

Так вот я обжился в городе, у меня появились деньги. Небольшие, но все-таки. Я купил себе машину, а то ведь раньше пешком ходил. Все ноги сбил, пока не смог себе позволить ее. Старенький Ниссан Скайлайн. С деревянным салоном, но приличный, и на ходу. Да и внешне не битый. Жил я в небольшой комнате в девятиэтажном доме. Снимал, но не дорого. И девушки у меня были, только серьезных отношений я не заводил. У меня не было ни кола ни двора, куда там жениться.

Вот и жил спокойно, ездил по городу, продавал лекарства в аптеки. Там меня уже знали, да и все у меня было отработано. Я только приезжал и смотрел, что подвезти. Узнавал и принимал заявки. Иногда, когда появлялись новинки какие-нибудь, то предлагал. Всегда брали. Мне уже доверяли. Нам ведь в фирме каждому агенту свой район дали, мне южный Солеар. И мы только там и работали, каждый в своем районе. Все честно, не как попало.



2

Вот однажды, где-то в полдень, я, сидя в машине, делал сверку в своем рабочем блокноте. Уже собрав на день все заявки, подбивал результаты. И вдруг решил проехаться по району. Я подумал, что может где-нибудь еще открылись аптеки. Конечно навряд ли, но все же не помешает проверить, мало ли.

Я отложил блокнот и вдруг увидел девушку. Она стояла в метре от машины и смотрела на меня. Через лобовое стекло я не смог ее как следует разглядеть, потому что оно отсвечивало. Девушка стояла и смотрела на меня. Я подумал, может, это кто-то из моих старых знакомых, но не смог никого в ней узнать. Я прищурился и наклонил слегка голову, пытаясь уклониться от солнечного света. Она тоже наклонила голову, и ее волосы легли на ее лицо. И я узнал. Я узнал ее. Это была Савита. И она меня узнала, только раньше. Может она стояла, и думала: я это или нет. Но все-таки мне кажется, она сразу узнала меня. Мы не виделись четыре года. Да в общем-то после того, как уехал из Бом-Ригора, я никого из своей школы не видел. Я уехал и разорвал все связи. Я не говорил, что покинул родные места не только от тяги к цивилизации. Причиной, может, и главной, послужило одно болезненное обстоятельство. Одна неприятная история, которая произошла в Бом-Ригоре незадолго до окончания школы.



3

Оставались последние полгода, и все, прощай школа. Кто грустил, кто уже чувствовал вкус свободы, а я знаете, не думал об этом. Нет, конечно, у меня были мечты, но я был спокоен. Моя голова была заполнена совсем другим. Я был влюблен. Да, как вы уже успели догадаться, это была Савита. Стройная девочка с русыми волосами, спадающими на плечи. С голубыми как небо глазами, смотрящими так открыто и наивно, что не каждый мог оценить прелесть этого взгляда. Может от того она и не пользовалась особенной популярностью среди мальчиков. Хотя она была очень мила. Пусть ее не назовешь красавицей с журнала, но было в ней что-то, что завладело моими мыслями и я влюбился в нее. В то время я был неуверенным в себе юнцом с кучей комплексов и патологий, как мне кажется сейчас. Это только потом, к концу школы, я полностью поменялся. Развернул на 360 градусов свое сознание невероятным усилием воли. И впредь до сегодняшнего момента я находился на грани. Да может со стороны могло показаться, что я спокоен и уравновешен. Несомненно так и было, но только снаружи. Внутри была борьба. Особенно вначале, когда я пытался совладать с тем или иным своим порывом. Убежать, уйти, скрыться. От страха, может, от неприятного разговора. А когда просто от общения. Я пересиливал себя, заставлял делать то, чего моя душа не хотела и не принимала, но я осознавал – это надо. И любой ценой преодолевая свои комплексы, навязчиво действовал, пока мое состояние и поступки по отношению к тем условностям, которые я сам себе определил, – когда не помню, конечно (может они были уже определены еще до того, как я мог думать), – достигли какого-то равновесия. Конечно, оно было далеко не идеальным, как прямая линия чашек сверхточных весов, но мне стало куда легче жить в обществе себе подобных и чувствовать себя равным им.

Смешно сейчас говорить об этом, но в те годы я, сидя за партой украдкой пригнув голову и чуть покосив в сторону глаза, посматривал на Савиту. Она всегда неизменно на протяжении пяти лет сидела на первой парте. Я сидел тоже на первой парте только в другом ряду. Это было не слишком удачное место для такого, как я. Очень неприятно сидеть на уроке и думать, что тебе в затылок смотрит весь класс. И я слышал их голоса, да, слышал это бубнение и, естественно, думал что это обо мне. Ха-ха, черт возьми, я даже боялся повернуться. Потому что кто-нибудь скажет – “О! Дима повернулся! Ну, что скажешь?!” И, естественно, все будут смотреть на меня и смеяться. Поэтому я сидел красный, слушая учителя, водя карандашом в тетради и поглядывая искоса на Савиту.

Боже мой, как я не любил школу. Как я не хотел туда идти. Бывало я намеренно создавал ситуации, когда мне приходилось пропускать занятия. Навряд ли вы захотите о них услышать. Ведь не всегда они были просто враньем или симуляцией болезни. Были и отвратительные. Ну ладно, раз уж я начал рассказывать, то значит всю правду, всю. И знаете, мне уже наплевать, что вы обо мне подумаете, потому что я опять стал тем же, только еще отвратительней. Как прокисшая банка огурцов, взорвавшаяся той ночью и наполнившая квартиру зловонным запахом.

Этот взрыв засоленных овощей как-то ночью меня разбудил, и мне на ум пришла мысль. Что, если в квартире взорвутся все банки с солениями, а их было немало, поверьте. Конечно, это будет катастрофа. Я и мама кинемся на уборку нашего жилища. И при нашем, таком большом, запасе солений мы убирать это все будем весь день до глубокой ночи. Но только я понимал, что вероятность того, что такой апокалипсис местного значения случится, очень мал без посторонней помощи. И вдыхая огуречный смрад, разрабатывая план отравления всех банок, я заснул.

Утром, как обычно, меня разбудила мать, швырнув мне мою одежду и крикнув, уходя на кухню:

– Вставай, Дима! Хватит дрыхнуть… черт, как воняет! – я услышал шмяканье тряпки, мама убирала остатки взорванной банки, – Вставай, ты что, хочешь опоздать в школу или у тебя опять что-нибудь болит?

– Сейчас, – сказал я еле слышно. Мама моя уже не верила моим жалобам на здоровье. – Теперь мне придется придумывать что-то другое, – сказал я себе, но вслух. Мне почему-то было легче, когда я говорил сам с собой. Я встал, и запах прокисших огурцов вдруг мне напомнил о моих мыслях ночью. Но я усмехнулся им, подумав, что это нереально и, в конце концов, нехорошо. Я оделся и сел на кровать. Меня опять охватила невероятная тоска, что придется идти в школу.

– Оделся, Дима?! – крикнула мама из кухни. – Иди завтракать, уже время много!

– Иду, – я вышел из своей комнаты. Когда я зашел на кухню, мне в нос ударил тот же запах, только более стойкий и какой-то кислый, одним словом противный. Моя мать стояла у плиты и раздраженно накладывала мне что-то в тарелку. Я сел за cтол и она поставила передо мной миску с вареной фасолью.

– Опять? – спросил я. – Опять фасоль, мама?

– Да, фасоль, – сказала она строго. – Надо её доедать, у нас и так мало денег, Дима.

Действительно мы были бедны. Отца своего я не помню. Мама рассказывала мне, что его убили в местном пивбаре. Зарезали за карточный долг. Так все думали. Мама моя работала в пекарне. Зарабатывала она гроши, но хлеб у нас дома был всегда. Свежий, и сколько угодно. Особенно я любил черный хлеб, я намазывал не него маргарин и посыпал сверху сахаром, – если он был, разумеется. Для меня это было настоящее пирожное, других я не пробовал, только видел в магазинах. Я смотрел, как их покупают другим детям, и представлял, какой же у них вкус.

И вот сейчас мы собрали на огороде большой урожай бобов и уже целый месяц на них сидели. Нет, мне конечно нравятся бобы, но когда ешь только бобы, к ним вырабатывается отвращение. Сейчас, когда я вижу их (бобы) – не важно где, в тарелке или на картинке, – мне всегда становится плохо, до того плохо, что я, бывало, уходил в туалет и подолгу разговаривал с унитазом, а потом с собой, вытираясь у зеркала.

Я ковырялся вилкой в тарелке и вяло жевал коричневые бобы, похожие на кошачьи какашки, когда мама с грохотом поставила передо мной еще одну тарелку. Угадайте, с чем? Конечно, только ваше больное воображение может угадать это. Это были огурцы. Те самые, прокисшие, из взорванной банки. Представляете? Я поднял голову и посмотрел на свою мать. Она посмотрела мне в глаза и сказала:

– Не бойся, ешь, они еще нормальные, только пахнут плохо. Если все банки так будут взрываться, нам не хватит до следующего урожая.

И я съел эти огурцы. Съел все до одного, и не от голода, а скорее от злости, чтобы она видела это. Я ел, и мне хотелось плакать. В горле стоял ком, и слезы накатывались на глаза, но она не видела этого, она никогда ничего не видела.



4

После завтрака я отправился в школу. Школа находилась довольно далеко от моего дома, где-то километр-полтора, не помню. В Бом-Ригоре тогда ездил школьный автобус, но я, по известным вам причинам, никогда не ездил на нем. Хотя нет, один раз, только единственный раз я проехался на нем до школы. Только хоть в автобусе были свободные места, мне почему-то пришлось ехать стоя. Это, знаете, как в фильмах про школы. Сто процентов так все и было, сущая правда.

Я всегда ходил пешком в школу, но водитель автобуса всегда останавливался и ждал. Но я не выходил. Спрятавшись за шторой, я смотрел в окно и ждал, когда он уедет. Водитель автобуса был хорошим человеком. Ему было лет сорок, и он всегда ездил в черной фуражке, прямо как таксист. Не удивлюсь, если он и вправду раньше был таксистом. Так вот, он сидел за рулем автобуса и минут пять ждал меня. Он смотрел прямо в то окно, где за шторой стоял я. И мне казалось, что он меня видел. Как тогда, я вижу его сейчас. Он смотрит на мое окно, и его губы шевелятся. Сначала я думал, что он просто жует жвачку или что-то там еще. Но нет, он говорил. Он говорил со мной. Спустя годы я смог расшифровать то, что он шептал мне. Он говорил: “Выходи. Выходи, Дима”. Да знаю, я похож на сумасшедшего и не отрицаю этого. Скорее я просто болен, и всегда был больным. Только сейчас я спокойно это осознаю.

На чем я остановился? Ах да, ну как обычно я дождался чтобы автобус уехал и пешком направился в школу. Дорога до нее проходила мимо таких же двухэтажных домов, как и мой. Пройдя их, а их было семь домов, выходишь в сквер. Скорее это был не сквер, а диковатый парк, неухоженный и заросший. В нем не было ни лавочек, ни беседок. Посреди лежала уже не дорога, а просто лесная тропинка. От нее по всей длине ответвлялись тоже маленькие тропки, ведущие к тупикам с остатками костров и лежащими бревнами. По выходным там собирались шумные компании на пикники.

Деревья в парке были высокие, от того внутри было темно и мрачно. И кстати, это было мое любимое место по дороге в школу. Темный парк. Здесь всегда было тихо и пустынно посреди недели. Я всегда шел здесь медленнее, иной раз заходил в какой-нибудь закуток, садился на бревно и рассматривал, что осталось после чьего-нибудь пикника. Черные угли, отсыревшие и лежащие в кольце, выложенном камнями. Пустые бутылки из-под водки или пива. Иногда я брал бутылку и нюхал. Потом по запаху из бутылок в другом месте я сравнивал кто что пьет. Я побывал во всех этих местах и, проведя свои расследования, уже знал, что там, например, собираются люди побогаче, а там среднего достатка, ну а где-то вообще пахнет суррогатом, значит, это место бедняки облюбовали или богадулы. И везде у всех были свои места, неизменно.

В тот день я так же зашел вглубь моего парка, пробираясь и осматриваясь вокруг, подобно хранителю. Я шел, готовый подметить что-то новое, как вдруг меня прихватило. Ну в смысле приспичило по-тяжелому. Живот так скрутило, что я даже присел на корточки. “Вот тебе и огурцы”, – подумал я и, подождав когда пройдет приступ, поднялся и медленно пошел дальше.

Я шел, готовый к новым спазмам, и думал, как сейчас я приду в школу, и что буду делать со своим животом. Ужасный дискомфорт я испытывал. И тут – мне стыдно говорить об этом – меня осенило. Боже, как противно. Я понимаю, если бы меня осенила какая-нибудь гениальная научная идея. Но нет же, я просто понял, как можно в очередной раз избежать появления в школе. Да-да, и опять вы угадали. Хоть и вокруг был лес и ни души, я все-таки припустил в штаны, а потом и вовсе насрал. Да, я сделал это, но я же не хотел идти в школу. Тогда у меня было оправдание, и я ликовал, опять я сумел отлынить, и по уважительной причине.

После этого бесстыдного поступка я повернулся и направился к дому. Я шел не спеша, потому что знал, что моя мать еще не ушла на работу. Она уходила в полдевятого, а я в восемь утра. Часов у меня не было, и я решил переждать в парке. Мне необходимо было, что бы я вернулся домой, и дверь была закрыта, потому что у меня не было ключа, и тогда я точно не пойду в школу.

В общем, так и случилось, я пришел, а квартира закрыта. И мне ничего не осталось делать, как сесть во дворе на скамейку, и ждать до вечера, сидя в собственных испражнениях, дышать ими, пока мама не придет с работы. “Вот тогда я и скажу – вот, мама, посмотри, что сделали твои огурцы…” Я плачу. Да, сейчас плачу, и тогда плакал, когда просидел в грязных штанах до обеда. Простите, но нужно было это рассказать. Рассказать правду, какая бы мерзкая она ни была. Да, я был не таким, как сейчас. Сейчас я совсем другой. Я люблю острить, я говорю так… ну, я уже говорил, что у меня язык подвешен как надо. В общении с людьми я преуспел, и вообще. А был ничтожеством.



5

Ну ладно, дайте мне, пожалуйста, платок. Извините, я вспомнил все это, и мне стало жаль себя. Да, это было, и не только это. Было и другое. Я изменился, и я стал любить школу, вернее, я стал любить туда ходить. Понимаете, я человек крайностей. Я впадаю в крайности.

Однажды после уроков я выходил из школы во двор. Погода была тогда солнечная, небо чистое. Даже вроде бы и жить захотелось, тем более закончились уроки. Школьный двор наш окружали огромные клумбы, засаженные цветами, невероятно красивыми и разноцветными. Над ними кружило несметное количество всяких жучков и пчел. Они то садились на цветы, то взлетали, и повсюду стоял еле уловимый приятный гул от их жужжания. И вот я открываю двери школы, чтобы выйти, и вижу Савиту. Я конечно видел ее и до этого, но так я ее увидел впервые. Я увидел ее совсем с другой стороны. Она была уже не просто тихая девчонка с первой парты, которую, как и меня, не слышно и не видно. Она была совсем другая, шла уверенно с высоко поднятой головой. С прямым, но добрым взглядом. В ее походке я видел достоинство, которого так не хватало мне. Все ее движения были ровными и правильными. Как же я раньше не замечал этого. Удивительно, я просто опешил. Так и застыл в дверях на самом проходе. Такое воздействие на меня оказала Савита своим движением по школьному двору.

Верите или нет, но именно тогда я поменялся, и так круто, что жизнь моя изменилась, полностью изменилась. И поменялся я сразу за одно мгновение. Уж поверьте, так бывает. Я тому пример.

Вдруг меня кто-то сильно толкнул в спину и крикнул:

– Ты чё встал здесь, УРОД! – А я удержался на ногах потому, что я уже крепко стоял на них, и сказал что-то в ответ. Не помню, что, но тут же оказался на земле и почувствовал, что опухает верхняя губа. – Еще чё-то базарит, казел! – сказал этот кто-то. Я не видел его. Я поднялся, и увидел трех, они уходили и смеялись. Я почувствовал тогда злость. И не это ли прямое подтверждение моих перемен, я хотел уничтожить их, раздавить.

Я стал отряхиваться и заметил, что на меня смотрит Савита. Мне захотелось плакать. Да я и почти уже плакал, не знаю, почему. Но сдержался, хотя глаза были все равно влажные. Савита подошла ко мне, и впервые мне не казалось, что все смотрят на меня. Раньше, если ко мне кто-нибудь подходил или заговаривал со мной, то я думал, что на меня смотрят, да не просто, с усмешкой. Ну вы помните, я был мешком комплексов.

Она подошла ко мне и спросила, как я. А я ответил, что нормально. Я был рад и доволен не только тем, что она подошла ко мне, но и тем, что у меня болела и распухла губа, что я ответил тем подонкам и что я разозлился. Может, именно тогда я почувствовал себя человеком. Смешно, конечно, но тогда это был прогресс и это дало мне огромный стимул.

Савита помогла мне отряхнуться, и мы пошли домой вместе. В Бом-Ригоре была такая странность, школьный автобус только привозил детей в школу утром, а после уроков все шли домой пешком. До сих пор не знаю почему. Может, водитель работал где-то еще, а может так решили в школьной администрации. В общем, мы пошли домой пешком. Шли мы по той же дороге, что я и в школу. Через темный парк. На выходе из парка стоял двухэтажный дом, в котором жила Савита. Я и не знал даже, хотя всегда проходил мимо. Да и понятно почему. Она-то наверняка ездила на автобусе.

Вот так мы и шли, разговаривали о чем попало, уже не помню, о чем. И дошли до ее дома.

– Так почему он тебя ударил? – спросила меня Савита у двери своего подъезда.

– Да я в дверях стоял, и он меня толкнул, а я ответил.

– Да, – сказала она, – не обращай внимания на них, у них не все дома, – и улыбнулась. Я тоже улыбнулся. – А почему ты не ездишь на школьном автобусе? – вдруг спросила она. – Я тебя там никогда не видела.

– Да-а я пешком люблю ходить, и вообще меня укачивает в автобусе, – мне показалось, что я это сказал как-то наигранно, но она кивнула.

– Ладно, пока, до завтра, – сказала Савита и скрылась в подъезде, а я еще минуту постоял и пошел домой.



6

С тех пор я действительно сильно изменился. Я стал следить за собой. Даже, мне казалось, я стал более усердно зубы чистить. В одежде я стал более разборчив и возле зеркала я проводил время затем, чтобы причесаться и отработать несколько деловых движений или жестов, а не разглядывая свое лицо и ища в нем еще больше уродства. А ведь я совсем не урод. Посмотрите – нормальный парень, обычный. После той перемены в моей жизни я почти всегда, почти каждый день проводил с Савитой. Я никогда не был у нее дома, да и она у меня ни разу не была. Если честно, то мы и не приглашали друг друга к себе. Не знаю, почему. Может, она стеснялась своего дома, как и я, а может, нам было лучше вдвоем где-то в другом месте, но не дома. Не будет секретом и то, что я всегда тянул ее в парк. В тот самый парк. Только вел я там себя по-другому. И, естественно, не рассказывал ей, какие наблюдения я сделал там в свое время.

Менялся я с тех пор быстро, как и сам мир с его техническим прогрессом. И всему виной была она. И она была всегда со мной, как талисман. Я начал курить. И хотя Савита меня ругала, я все равно считал, что это меня только красит, и она, я думаю, понимала, что это следствие перемен. Да, она прекрасно видела это и мне сейчас иногда кажется, что все это она сделала намеренно, специально. Может, даже, это было ее предназначение в жизни – сыграть важную роль в судьбе человека, изменив ее. И она выполнила его. Да, может, и так.

Иногда мне казалось, что она не так близка ко мне, как хотелось. Понимаете, все равно присутствовала какая-то отчужденность, слегка уловимая. Даже не знаю, как выразить словами, но вы поймете, если чувствовали такое, несомненно, поймете. Она всегда поправляла меня, когда я неправильно говорил, и советовала мне, как сделать что-нибудь. Ну все, что касалось общества и жизни в нем. Вообще она была очень умная, мы всегда вместе ходили в школу. Ой! Что я говорю. Я стал ездить на школьном автобусе.

Это случилось на следующий день после того, как мы, можно сказать, впервые познакомились, то есть, когда я поменялся в одночасье.

Савита зашла в подъезд, а я, как говорил, постоял минуту, ну, или две, не важно, и пошел домой. Вернее, полетел. Я не чувствовал ног, как на крыльях я парил к своему дому. И дело не в том, что я радовался. Особого восторга, если честно, не было – не такой я, в общем, человек. Было какое-то непонятное состояние. Ну, знаете, как бы чего-то не терпелось сделать, и ты попадаешь в воздушные ямы. Если вы летели, то знаете. Я почти всю ночь не спал. Я думал, думал о перемене в себе, думал о Савите. Я не говорю, что так просто и безболезненно я стал подыматься, совсем нет. Мои мысли прыгали. Я то ликовал, то отчаяние и неверие в себя душило меня. Потом я уверял себя, что все смогу и верил. Потом нет, и так прошла почти вся бессонная ночь. Под утро, утомившись от тяжелых мыслей, я уснул, и чуть не проспал. Меня разбудил сигнал автобуса. Я проспал, и впервые меня не разбудила мать. Что это – стечение обстоятельств, а может, знамение, судьба? Впрочем, бессмысленно сейчас об этом рассуждать.

Так вот, водитель сигналил, как всегда, и я подскочил с кровати от неожиданности. На удивление, мое самочувствие было превосходным, не так, как раньше по утрам, когда я вставал как пьяный, и ничего не хотелось. Невероятно свежая голова у меня была в то утро. Не задумываясь и не глядя в окно, и уж тем более не прячась за шторой, я быстро одевался. В моем распоряжении, как я знал, было пятнадцать минут, и я успевал, схватил сумку с учебниками и распахнул дверь квартиры. На возгласы матери, – куда я без завтрака – и не думая даже отвечать, я выбежал из подъезда дома. Автобус стоял как прежде на дороге возле дома. Но вдруг я остановился. Я встал как вкопанный, и ноги мои не могли двинуться дальше вперед к автобусу. Мне показалось, что все несерьезно. Я испугался и стоял, глядя на автобус. Водитель перестал сигналить и посмотрел на меня. И то, что я увидел в его глазах, сняло с меня все оцепенение. Он улыбнулся мне, и я, больше не сомневаясь, пошел к автобусу. Когда я забирался в автобус, он мне кивнул, и я понимаю сейчас, что он тоже был тем ангелом, каким была и Савита. Хороший он все-таки был человек. Сколько лет он неизменно приезжал и стоял возле моего дома и ждал. Наверное, он все-таки знал, верил в то, что я обязательно выйду, и я вышел, он был прав.

С этого дня именно все изменилось, и начали появляться конкретные очертания другого, совсем нового Димы. И он сейчас перед вами. Понимаю, но придется поверить.

Что же было потом? А потом все шло хорошо, даже очень. Я стал похожим на всех остальных, стал частью серой массы, как говорят. В классе моем, да и в школе вообще, меня стали уже принимать как обычного человека, – равного себе, и поэтому я не чувствовал к себе какого-то “особенного внимания”. Но это совсем не плохо, мне казалось это стабильностью социального положения в обществе. Так я назвал свое существование в мире людей после перемены. А внутри себя, как я говорил, я вел борьбу и, думается мне, побеждал.

Побеждал, но не всегда. Бывало, что некоторые ситуации в жизни хорошо меня встряхивали и одерживали надо мной верх.

Одна из таких и подвигла меня к немедленному отъезду из родного поселка.



7

Это случилось летом в конце учебного года. Нашего последнего учебного года в школе. Прошел последний экзамен и в школе намечался выпускной вечер. Везде царило праздничное настроение, все ждали чего-то особенного. Разумеется, мы с Савитой собирались на выпускной вместе, другого и быть не могло. Да, вернусь к ранее сказанному. О том, что чувствовалась у Савиты какая-то отчужденность в отношении ко мне. Так вот, в классе у нас был один парень, Артемий Боман. Ужасный балагур, заводила и хулиган. Внешне он был просто красавец – мечта девочек-подростков. Высокомерный, с надменным презрительным взглядом, слащавым лицом и маслянистый улыбкой. Фу! Ненавижу таких людей. Урод просто, на гомика смахивает, аж противно!

Так вот, этот урод стал как-то странно поглядывать на Савиту в начале последнего учебного года. Я заметил это и ужасно ревновал, но не говорил этого Савите, пока как-то после уроков этот Артем не подошел к ней. Я увидел и рассвирепел, но по своему обыкновению вся эта реакция прошла у меня внутри. Я смотрел на них, стараясь, чтобы они меня не заметили. Артем что-то сказал Савите, и она удивленно посмотрела на него. А я заметил по ее лицу с внутренним удовлетворением, что ей не понравились его слова. Она хотела уйти, но он ее задержал, схватив за рукав. И схватил не так, как это делают, когда хотят обидеть, а так, манерно. Савита тоже, видимо, не приняла это за грубое отношение и не ушла, а стала слушать дальше. Как я ни пытался, я не мог услышать, о чем они говорят. Вокруг шумели школьники, кричали, носились по коридорам. Но потом я видел улыбку, и притом с неким скрытым восхищением в его сторону. Представляете, девушка, которую я люблю, улыбается уроду, которого я ненавижу! Боже мой, я готов был убить его. Я без сомнения думал, что она его хочет!

Я не выдержал и ушел. Ушел, не дождавшись ее.

Вечером она мне позвонила, и спросила, почему я ее не подождал. Я сказал ей, что она может теперь ходить с этим слащавым гомиком и бросил трубку. Через полчаса она прибежала ко мне домой. Короче, мы помирились. Она сказала, что я не правильно все понял, и что ревность меня ослепила. Какая чушь, правда? Но тогда я купился на эту голубую муть, ей было просто жаль меня, вот и все.

Но совсем не этот случай меня подкосил так, что мне пришлось уехать, а другой и гораздо сильнее.

Я его назвал “Случай в туалете”.


СЛУЧАЙ В ТУАЛЕТЕ

Настал тот самый день. День выпускного вечера, когда все девушки нашего класса с утра и до самого вечера прихорашивались и примеряли вечерние платья, а ребята готовились, распивая портвейн в пустых классах. Среди них меня не было, но мне совсем и не хотелось быть среди них. Я был с Савитой. Сидел на ее кровати в ее спальне и любовался ею. Она была прекрасна в своем вечернем платье. Я добровольно помогал ей собираться на вечер, напросившись к ней домой.

– Ну как, Димка? Как мне идет это платье? – Она повернулась передо мной, улыбаясь.

– Очень красиво, – сказал я с восхищением, и это было действительно так. Я вдруг представил, как открываются двери актового зала, и мы с Савитой входим под руку. Все оглядываются на нас, пока мы проходим по центру зала, девушки в ярких платьях, стоящие поодаль, шепчутся, парни смотрят на меня и в их глазах уважение. Они наверняка с одобрением думают, что я не раз уже переспал с ней. Хотя на самом деле я даже ни разу не целовался с ней. Может, это и могло произойти, но я ни разу не предпринял никаких действий. Да и она, если честно, не делала никаких намеков или просто я не замечал. Да, я был порядочным, и с трепетом хранил чистоту наших отношений. И даже в мыслях не было приставать к ней и требовать любви. Это только такие уроды, как Артем, любой ценой готовы затащить хорошенькую девушку в постель, трахнуть и бросить потом. Да еще вдобавок потом хвастаться перед друзьями. Кошмар, мне думать даже не хотелось о том, что это могло произойти с моей Савитой.

Я опять посмотрел на нее. Она сидела у зеркала, и делала себе прическу периодически обрызгивая чем-то волосы. Как мне повезло, думал я. А потом незаметно заснул. Разбудила меня Савита. Она была уже одетая и готова к вечеру.

– Ух ты! – сказал я, продирая глаза. – Ты обалденно выглядишь, ты самая красивая, правда!

– Пойдем, уже пора, – сказала она спокойно, и я почувствовал нехорошую интонацию в ее голосе, как будто она была чем-то разочарована. Может даже тем, что она идет на выпускной вечер именно со мной. Но я не стал допекать себя этими мыслями. Бывает, что я и не зацикливаюсь на чем-то таком неприятном или на чем-то, что меня гложет, но редко. И в этот раз я просто радовался тому, что у меня такая красивая девушка.

Когда мы пришли в школу, в актовом зале было уже полно народу. По краям зала, возле стен, скопились группы нарядных школьников в цветастых платьях и черных костюмах. В воздухе стоял монотонный гул, где-то еле уловимо звучала музыка. Мы с Савитой вошли, и никто не стал оглядываться и смотреть на нас, как я представлял. Конечно, кто мы были, – две серые мышки, не представляющие ни для кого никакого интереса. Мы шли посреди зала, будто знали куда идем. Может, Савита знала, а я не знал. Я просто шел.

О том, что Савита знала, куда идет, я узнал потом, когда вдруг обнаружил, что она отсутствует уже довольно долго. Когда мы прошли через весь зал и влились в толпу гудящих людей, Савита отпустила мою руку и что-то сказала мне, но я не услышал из-за большого шума. Но я в принципе понял, что она хотела сказать. По всей видимости она пошла в уборную, как обычно делают девушки, придя на какую-нибудь вечеринку. То ли они думают, будто что-то не так с их внешним видом, то ли им сразу в туалет хочется, черт его знает.

Так вот, я ждал ее, ждал, и что-то нехорошо мне стало на душе, что-то меня начало тревожить. Знаете, так бывает, когда кого-то ждешь, прямо как интуиция какая-то. Ну, я и не выдержал и пошел узнать, что она так долго там делает. Я прошел через зал к выходу. Недалеко, по правую сторону была уборная. Я подошел и открыл дверь. Там стояли три девицы из моего параллельного класса и курили. Они обернулись и посмотрели на меня. Я сразу захлопнул дверь. Где же она может быть? – подумал я и решил выйти на улицу, – может она там стоит? Но и там ее не было. Тогда я решил проверить туалет на втором этаже. Там, конечно, был мужской туалет, но я все равно решил проверить и стал подыматься на второй этаж. Вообще-то туда никто не ходил, уж очень грязно там было и воняло. Ходили все за школу в уличный туалет, и я ходил, но в этот раз меня тянуло что-то, понимаете? Что-то мне подсказывало, что надо заглянуть туда.

И я заглянул. Заглянул и боже мой! То, что я увидел, потрясло меня до глубины души. Посреди это грязного туалета стоял Артемий в своем блестящем черном костюме с бабочкой. Когда я вошел туда, он повернулся ко мне, и на его лице я увидел мерзкую слащавую улыбку вперемешку с надменным взглядом и блаженством. Он даже ничего не сказал мне, а просто улыбался, и как-то тяжело дышал. Потом я заметил что штаны у него спущены до самого пола, и он что-то держит на уровне пояса. Это была голова. Какая-то девица стояла на коленях и делала ему минет. Да если честно, то не какая-то, а я сразу понял, что это была Савита, просто не сразу это осознал. Она смахнула волосы со своего лица. И я убедился, просто узнав ее. Она даже не вытащила из-за рта его член. Просто искоса смотрела на меня и наяривала. Сука, наверняка ей это нравилось, может даже она возбудилась еще больше от того, что я увидел все это. Не знаю почему, но я не сдвинулся с места и не ушел, а стоял и смотрел как моя девушка отсасывает член, да еще у кого – у этого урода.

И вот представляете, я стою и смотрю, как ее голова ходит взад-вперед, и ничего не предпринимаю. Тряпка, вы скажете. Может, и так. Но дальше было еще хуже. Тонтр вдруг слегка дернулся, и тут же выпрямился, издав натужный вздох. Увидев, как вздернулись вверх брови на лице Савиты я понял, что он кончил. И в этот момент произошло то, от чего мне до сих пор противно, если я вспоминаю об этом. Я наделал в штаны, понимаете? Опять обделался, но только не от прокисших огурцов, а то того, что я увидел. Да, как от страха прямо. И я побежал. По всей видимости, я кричал, и страшно кричал. Сам я не слышал, но понял это по лицам школьников, которые расступались передо мной, когда я бежал по коридорам школы. Как пуля я вылетел из дверей, и бросился к себе домой сломя голову. Сейчас даже не могу вспомнить, как бежал по улице и как забегал в дом. Представляете, как меня потрясло все это, что я на миг опять стал тем, кем был до этого, потеряв все качества, которые воспитал в себе благодаря Савите. Но злостью и усилием воли, боязнью опять прятаться за шторами и наблюдать за миром только лишь из-за окна, я не поддался горю и стыду, пусть нет сейчас того ангела, кем она была. Пусть, но и я уже не тот, кем был.

Я думаю, что вместо того, чтобы опустить плечи, я устроил небольшой погром в квартире, потому что я овладел своим сознанием, когда судорожно набирал на телефоне номер справочной службы и мои руки были изранены до крови. Я оглянулся и увидел разбитый светильник, валявшийся на полу, он был похож на раздавленного паука и возле него лежал стул с обломанными ножками. И странно, когда я убирал все это, чтобы мама, придя со смены, не увидела то, что я сделал, я заметил, что из разбитого светильника торчали два маленьких огрызка проводов. Самого сетевого провода не было. Его я не нашел тогда.

Короче, я выпустил энергию и позвонил в справочную узнать, когда ближайший поезд в Солеар.



8

На утро пришла мама и, узнав, что я уже собрался уезжать, восприняла это спокойно, со сдержанным одобрением. У нас в семье всегда ко всему относились сдержанно, во всяком случае так было видно. Она проводила меня на вокзал и в одиннадцать утра я уехал в город, оставив позади свою жизнь в Бом-Ригоре, оборвав все нити, связывающие меня с этим местом, в котором я столько перенес.

Жизнь на новом месте набрала обороты, об этом я уже говорил вам. Все было хорошо. О годах, проведенных в Бом-Ригоре, тех минутах стыда и часах отчаяния и сомнений я вспоминал уже как о чем-то далеком. И они мне казались какими-то нереальными. Ну, знаете, как будто их вовсе не было. А все люди, с кем меня столкнула жизнь в Бом-Ригоре, приняли вид персонажей старого кинофильма с некачественной пленкой, постоянно расплывающейся на экране.

Все было хорошо. Я наслаждался жизнью, был доволен собой и миром, что окружал меня, пока не появилась Савита. Ее появление вспыхнуло в моем мозгу приступом, состоящим из воспоминаний вперемешку с теми чувствами, что одолевали меня в те далекие годы и тот злополучный день.

Я увидел ее и не знал, как мне отреагировать на ее появление, так неожиданно оно было. И дело не в том, что я думал, как правильно отреагировать. Я действительно не знал, я был в ступоре. Мое сознание не могло так быстро переварить эту встречу.

Не помню, сколько времени прошло, сколько она стояла перед моей машиной, а я сидел, неподвижно уставившись на нее. Она тоже не знала, как ей быть. Может, она думала пройти мимо? Нет, навряд ли, я думаю, она просто так же, как и я, замешкалась, растерялась.

В конце концов, я перегнулся через пассажирское сидение и открыл ей дверцу. Она села. В тот миг, когда она, сев в машину, повернула лицо ко мне, меня словно током ударило. На меня враз нахлынули старые чувства. По ее лицу я понял, что и она испытывала нечто подобное. Я не отводил глаза и смотрел на нее, видимо, так открыто, что она покраснела и, не выдержав моего взгляда, повернула голову, посмотрела вперед. Нет смысла пересказывать наш разговор. Он был скуден и сер, фразы были отрывчаты и какие-то незаконченные. Пересказывать его будет слишком скучно, а приукрашивать и дополнять – значит сказать неправду. Мы просто обменялись последними фактами из наших жизней. Обменялись телефонами. И договорившись созвониться, и встретиться, мы попрощались.

Внешне встреча была сдержана и пассивна, но внутри был взрыв; как я говорил, я человек сдержанный, по мне не поймешь, что происходит во мне. И когда Савита вышла из машины и ушла, я продолжал сидеть в машине не двигаясь и смотря ей вслед. Наверное, еще минут пятнадцать после того, как она скрылась от моего взора, я сидел ни о чем не думая. Я лишь переваривал то, что случилось.

После работы я вернулся домой. На глаза мне попались часы, что стоят у меня на трюмо в прихожей. На циферблате, было пять тридцать вечера. Я вдруг осознал, что сегодня вернулся раньше, чем обычно. Даже намного раньше. В обычный день я появляюсь дома в девять вечера. Но сегодня работа как-то не шла, я все время думал о Савите, о прошлом, о Бом-Ригоре. Знаете, мысли мои были какими-то неприятными, не сказать, что мне было сильно противно, но как-то нехорошо на душе. Как будто вспомнил что-то, за что тебе стыдно. В таком состоянии я уселся у телевизора с бутылкой пива и бесцельно стал смотреть какие-то передачи. Я даже не помню, что смотрел тогда. Я постоянно переключал каналы и все время думал о Савите. Знаете, чувства были противоречивые, но занимали мое сознание тогда полностью, не давая мне переключиться на что-нибудь другое, овладели мной, не давая опомниться.

Ближе к вечеру зазвонил телефон, и я даже не сомневался, что это Савита звонит, хотя и допускал, что может и по работе. Я снял трубку. Голос Савиты:

– Привет, Дима, это опять я, Савита, – голос ее был каким-то тонким и жалобным.

– А, привет, – ответил я. – Рад слышать тебя, Савита, – и мне действительно было приятно услышать ее голос, и тогда меня совсем не смущало, что рот, который издает этот приятный голосок, предал меня когда-то.

– Ну что? Встретимся или как? – Спросила она меня прямо, и в голосе чувствовалось, что ей неудобно говорить так.

– Конечно, встретимся. Где? Хорошо, буду в семь, – я повесил трубку и посмотрел на часы: полвосьмого.

Она захотела встретиться возле театра рядом с университетом. Я стал быстро одеваться, боясь опоздать. Оставалось всего полчаса. А мне, чтоб доехать туда на машине, потребуется минут пятнадцать минимум, и то без учета пробок. В дверях я на секунду остановился и задумался. Стоит ли это делать ведь, я не был уверен, что хочу все вернуть. Ведь если мы опять будем вместе, все равно между нами будут те события. События в маленьком поселке. Да к черту! – Подумал я, – если честно, то вообще нельзя сказать, что мы были когда-то вместе как парень и девушка. Так, друзья, не более. Я выбежал на улицу, и запрыгнув в машину, помчался к театру.

Мне повезло, пробок не было, и приехал я на десять минут раньше. Машину я оставил на парковке возле университета, а к театру пошел пешком. Проезд к театру был всегда закрыт. Открывали его только когда кто-нибудь из шишек приезжал. Я подошел к театру и сел на скамейку. Вокруг почти никого не было, за исключением пары студентов, по всей видимости. Они сидели возле входа в университет и что-то оживленно обсуждали, листая какую-то книгу. Я понаблюдал за ними и представил, что мог бы так же учиться. И жизнь моя была бы, может, немного другой. Светлее что ли, интереснее. Смешно конечно, но именно так и подумал, и мне захотелось оказаться на их месте. Как-то грустно стало. Это длилось, правда, недолго. Разум мой прямо заявил, что это невозможно. Я посмотрел на часы. Было без пяти семь. Савита придет ровно в семь. В этом я не сомневался, – она всегда была очень пунктуальной.

Я ее увидел, еще когда она шла вдалеке со стороны большого здания Биржи труда, что стояло по правую сторону от театра. Может она работу ищет себе? – мимолетно подумал я. Она подошла и села рядом.

– Ты живешь в той стороне? – Спросил я ее, махнув рукой в ту сторону, откуда она пришла.

– Да нет, – смущенно ответила она, – я на бирже была, там, что напротив церкви.

– Знаю, – кивнул я, – работу ищешь?

– Да, я неделю как приехала в город, – говорила она смотря перед собой, и мне показалось, что ей почему-то стыдно – хочу найти что-нибудь.

– А где живешь, где остановилась? – спросил я.

– На вокзале – сказала она и в упор посмотрела на меня. Я даже смутился немного.

– А что так?

– Негде больше, у меня никого здесь нет, – перебила она меня, и я был рад, потому что не знал, что ей сказать.

Потом повисло молчание и мне стало неловко. Ей тоже, как мне показалось. Я сидел и думал, пытаясь осмыслить услышанное. Савита – девушка-спаситель. Девушка-порядок и достоинство. И на вокзале. Я вспомнил обстановку вокзала, когда приехал сам в Солеар.

С перрона я зашел в само здание железнодорожного вокзала и очутился в тускло освещенном помещении, отделанном зеленым кафелем; на второй этаж вела большая лестница, выложенная тем же материалом. Наверху располагался ресторан “Гудок”, но я прошел мимо, не думая даже заглядывать туда, по причине того, что не было у меня таких денег, чтобы питаться в ресторанах. По дверям ресторана и по табличке, на которой красовалась надпись “ГУДОК”, было понятно, там кормят недешево. Оставив позади мысли о дорогих блюдах, я оказался в зале ожидания. Это был просторный зал с кожаными скамейками в центре, широкими окнами и большими тяжелыми дверями с толстыми латуневыми ручками, которые блестели от рук множества посетителей. Кафельный пол был грязный, от чего на душе оставался отпечаток чего-то нечистого после созерцания разводов на полу да еще бородатых и вонючих бомжей, стоящих сгорбившись у окон и пристающих к проходящим мимо людям. “На хлеб не хватает. Подайте, пожалуйста.” Их тон был учтивым до неприличия. Теперь я понимаю, почему учительница по английскому разговорному языку говорила, что если оказался в Америке, то ни в коем случае нельзя говорить там на чистом английском. Иначе все подумают, что вы просто бомж. Это и к русскому языку относится, несомненно.

Круглые сутки здесь, на вокзале, обитали эти лохматые существа в рваных лохмотьях. Ели, там бросая на пол пакеты с остатками еды. Спали на кожаных скамейках по соседству с ожидающими рейса людьми. Люди морщились от смрада, исходившего от этих бичей и отодвигались в сторону.

Когда я вышел на улицу из этого зала, пропахшего немытыми телами и сыростью, я почувствовал облегчение, и никогда больше я не заходил туда, но помню все, как было там.

И в этой клоаке жила сейчас Савита? Я не мог поверить, но не подал вида, что ошарашен. Я не хотел ее обидеть. “Хотя впрочем, мало ли что бывает? Вдруг действительно ей некуда деваться?” – подумал я.

– Ну, что? Какие планы у нас на сегодняшний вечер? – спросил я как можно веселей, пытаясь скрыть неловкий тон откровения.

– Не знаю, – ответила она, смотря в сторону и теребя тонкими пальцами потрепанные ручки своей сумочки.

– Так, ладно, значит. . . – я полез в карман, чтобы достать свой мобильник и посмотреть, сколько время, чтобы определиться с дальнейшими планами. Но вдруг мне стало неудобно его вытаскивать. Мне показалось, что показать свое благосостояние будет стыдно, ведь она живет на вокзале. Типичное мышление бывшего нищего, который в душе им и остался. Потому, что если стыдишься своего “богатства”, значит даешь повод бедному чувствовать себя ущербным. Так и я, какой из меня принц? Я даже свои блестящие туфли запрятал подальше под скамейку, чтобы они не смущали потертых туфлей Савиты. – Слушай пойдем ко мне, – сказал я ей вдруг, и пытался что-нибудь добавить, но она посмотрела на меня и сказала:

– Пойдем, – кивнув и слабо улыбнувшись.

Тогда я посмотрел на нее другими глазами и не узнавал ее: худая, бледная, с изнеможденным лицом. У лица сероватый оттенок, глаза впалые. Тогда, когда я ее встретил на набережной, она мне совсем другой виделась. Может от неожиданности так показалось, а сейчас присмотрелся. Вдруг я вспоминаю наш поселок, Савиту, мы идем вместе в школу, небо чистое, солнце. Я посмотрел на нее, и мне стало жаль ее. У нее дрожали губы – все такие же нежные и красивые. Но вдруг солнце исчезает, и появляются грязные стены туалета, а в центре она: на коленях. Я отвернулся. Она заметила это, но промолчала.

– Ну, что идем, – робко сказала она, – да?

– Идем, – я поднялся и помог ей встать. Усталость чувствовалась в том, как она оторвалась от скамейки; тяжело, будто прилипла к ней, я даже услышать вздох приготовился, но не услышал.

Пока мы шли к машине, и пока ехали до моего дома, между нами было тяжелое молчание. Мы почти не говорили. Да, тогда между нами была стена. И ранее до этого, еще в школе, она тоже присутствовала.

Мы приехали ко мне. Я завел ее в свою квартиру и не без удовлетворения заметил на ее лице удивление. Она посмотрела на меня, а я на нее. И мы оба поняли, как мне сейчас думается, что будет сегодня. Она останется у меня. Я конечно не был против, но было у меня было какое-то чувство отчужденности. Сам себе я тогда не мог его объяснить, и поэтому, может быть, я и сижу здесь перед вами и рассказываю свою историю. Не знаю, может быть, мне надо было прислушаться к себе тогда. Вернее не к себе, а к своему внутреннему голосу, который говорил мне: “Не пытайся обыграть прошлое – это ни к чему хорошему не приведет!”. Но я не послушал его тогда, и все случилось, как случилось.

Я предложил ей войти, проводил в зал и усадил на диван. Включил телевизор, чтобы она не скучала, а сам пошел на кухню. На кухне я осмотрелся и решил, что слабая холодная закуска вроде фаршированных оливок и копченой колбасы с сыром вполне подойдет к красному вину.

Закуску и вино с бокалами я расположил на небольшом стеклянном столике, который пододвинул к ней, и сам сел рядом. После первого бокала по всему телу пробежало приятное тепло и мне слегка захорошело. Савите, по всей видимости, тоже, потому что я заметил, как она распрямила плечи и взгляд ее стал более цепким, а движения уверенными. Она начала больше проявлять интерес к обстановке, рассматривать ее и расспрашивать о каких-то деталях. После второго бокала она вовсе стала разговорчивой и я стал узнавать тот голос. Голос моей Савиты, которым я заслушивался в Бом-Ригоре. После третьего бокала я подвинулся к Савите ближе. Пока она говорила, я оглядел ее с головы до ног. И я ее захотел, да, захотел. Отчасти потому что думал тогда, глядя на нее – “Она сейчас доступна”. Она что-то рассказывала мне, улыбаясь и смеясь, а я не слушал ее, но делал вид и тоже смеялся. Иногда гоготал, а после четвертого бокала моя рука была уже на ее колене. Савита вдруг замолчала и посмотрела на мою руку. Потом подняла глаза на меня. Через минуту мы целовались. Я повалил ее на диван, и чувствовал, как она судорожно обнимает меня руками, впиваясь своим ртом в мой. Я чувствую, как ее язык, как какая-то щупальца, извивается у меня во рту. Еще через минуту я снимаю с нее одежду. Еще через минуту я уже вхожу в нее. Это длится недолго. Через минуты три я кончаю в нее и падаю без сил. Я лежу и слышу ее дыхание. Оно частое и тяжелое.

Я не могу сказать, что люблю ее, но я хотел ее в тот момент. Только хотел я ее не так, как хотят девушку, которая нравиться, а хотел так, как диктовала тогда ситуация. У каждого человека свои фантазии на этот счет. Вот и меня возбудило тогда непонятное ощущение, вернее, понятное, но не объяснимое. Я удовлетворил себя, и оно тут же прошло. А после я почувствовал просто отвращение к Савите. Я хотел, что бы она ушла.



9

Мой друг сказал: “Трахни эту шлюху, чтобы у нее все иллюзии насчет тебя пропали”, и я с ним согласен. Но вот только наоборот получилось. Она меня трахнула и иллюзии пропали у меня. Еще недавно, когда увидел ее, я думал, что люблю ее, а сейчас мне было наплевать на нее. Я не хотел ее. Ни любить не хотел, ничего не хотел иметь с ней. Она мне казалась чужой и незнакомой.

Я встал с дивана и подошел к окну. Поднимаясь, я краем глаза заметил, что она смотрит на меня. Ее взгляд был немым вопросом, я это понял. Какой вопрос? Неважно какой, суть одна. Я чувствовал это. Она пыталась узнать, что дальше. Она смотрела на меня. Изучала мои движения, выражение лица. Женщины всегда так делают. Они не спрашивают прямо, а смотрят и делают для себя выводы.

Я обернулся и посмотрел на нее. Она уже не глядела на меня. Она лежала на диване в той же позе в какой я ее повалил на диван, и смотрела в потолок. Лицо ее ничего не выражало. Вдруг мне почему-то стало жаль ее, и стыдно за себя, но я постарался не думать об этом. Я включил телевизор и, сделав над собой усилие, сел рядом с ней. Она даже не шевельнулась, хотя я думал, что она попытается обнять меня. Но этого не произошло. Я почувствовал и облегчение, и легкое разочарование одновременно.

Мы сидели молча. Я держал в руках пульт и щелкал по программам, бессмысленно, даже не глядя в телевизор. Я сидел и слушал, как дышит Савита. Я ждал, когда прервется ее дыхание, она сглотнет и что-нибудь скажет. Она молчала. Я посмотрел на нее. Она тоже смотрела на меня и этим немного меня смутила. Потом она положила свою руку мне на колено и спросила меня:

– Дима, ты любишь меня? – Мне стало тоскливо после это вопроса.

– Я так рада, что встретила тебя, – сказала Савита и наконец-то сменила позу, повернувшись на бок. Она, улыбнувшись, посмотрела на меня. – Я так тебя люблю.

Внутри меня было невыносимое чувство не видеть ее. От той жалости, что была совсем недавно, ничего не осталось. Она лежала и смотрела на меня, ожидая, что я ей скажу. Ее глаза говорили, что я попался. Она смотрела на меня уже как хозяйка моей квартиры, как жена.

“Только не это!” – говорил я себе – “только не она!”. Я стал проклинать себя, что поддался слабости, завалив ее на диван. “Я не хочу ее! Я не люблю ее!” – отчаянно кричал чей-то голос. Неужели это я? Я смотрел на Савиту, а она улыбалась мне. Улыбалась какой-то неестественной улыбкой, жуткой. У меня в глазах начало темнеть, а ее лицо стало искажаться. Губы расплылись и теперь ее рот был отвратительный и мерзкий. Мне казалось все это каким-то нереальным. Я попытался встать на ноги, но почувствовав слабость в коленях, сел обратно на диван. Против своей воли я все смотрел и смотрел на Савиту. Но это уже была не она. Ее лицо, казалось, разрисовано жирными красками. Я тряхнул головой, пытаясь сбросить это наваждение. Но ничего не вышло. Одновременно все предметы в квартире тоже расплылись и не представляли уже собой единой картины. Я потерял какую-либо ориентацию, и у меня закружилась голова, уши заложило, и где-то вдалеке я услышал ее смех. Она смеялась как сумасшедшая. Я почувствовал запах гнили. Потом меня вырвало себе на ноги, и я потерял сознание.



10

Когда я очнулся, я лежал на том же диване у себя в квартире. Голова у меня гудела, и очень болели глаза. Я хотел потереть их, и когда подносил руки к лицу, заметил, что они в крови. Внутри меня все похолодело от той догадки, которая уже была в моих мыслях. Я медленно повернул голову в сторону, где лежала Савита. Но ее там не было. Внезапное облегчение – “Она жива! Я не убил ее!” – я посмотрел на свои руки – они тряслись.

А то, что я увидел потом, смутило и ужаснуло меня. Возле меня на краю дивана лежал черный провод, оборванный, с двумя торчащими проводками. Я сразу понял. Понял, но отказывался в это поверить. И еще, самой Савиты в квартире тоже не оказалось.

Какая-то невероятная сила возвратила мой забытый гнев, и спасла меня от чего-то невероятно ужасного, скрыв что-то. Но что это? Что было со мной тогда? Где Савита?

 

И последнее, что я скажу, так это то, что существует какая-то связь. Прошло двенадцать лет, как пропала Савита. И сейчас я боюсь. Ведь как иначе объяснить то, что вы ко мне пришли.

267 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 19.03.2024, 09:27 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов

06.03.2024
Журнал Ваш вызывает искреннее уважение. Оригинальный, стильный, со вкусом оформленный, имеюший своё лицо. От души желаю Вам удачи, процветания, новых успехов!
Владимир Спектор

22.02.2024
С удовольствием просмотрел январский журнал. Очень понравились графические работы.
Александр Краснопольский



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!