Церемониал

Глядите: это Иисус. Давайте уважим его. Тише, он молится. Окружаем. Отключите мобильники. Видите, он в ожидании смерти. Мы сделаем всё как надо, не так ли?

Хватай его! Скрутите руки, это же арест. Дайте подзатыльника. Я требую, чтоб никто не смеялся. Поставьте вон сюда, пусть двое держат для порядка. Кричите хором: распни его, распни! Громче! Отнеситесь к этому серьёзно. Теперь сюда; привяжите к столбу и бичуйте, вон этим кнутом. Сильнее. Я понимаю, что вам всё равно, однако уважьте его.

Теперь самое лёгкое, привычное для вас. Оплюйте его. Всё, хватит, это уже слишком. Я же просил, отключите мобильники. Вон венец терновый. Наденьте на него. Теперь разрядка: можете смеяться. Ничего, хохочите, он поймёт по-иному, так, как нужно ему. Пусть возьмётся за эту махину, понесёт на спине. Идёмте за ним. Потерпите, прошу вас, для него это важно. Сделайте злые лица. Чёрт, вы что, не видите, он упал, помогите же встать. Не смеяться! Я сказал, злые лица. Злее!

Остановите вон здесь. Уложите. Где гвозди? Прибейте его к кресту. Да-да, натурально. Я знаю ведь, что вам не трудно, а просто всё равно, но уважьте, уважьте его. Хорошо, если бы кто-нибудь заплакал. Женщины, вот вы, обе. Разве не жаль его?

Хорошо, не надо. Может, так лучше. Подымите крест. Дружнее. Ещё. Потерпите, уже мало осталось. Доведём до конца церемонию. Он что-то шепчет. Верно, хочет пить. Подайте губку с уксусом на кончике копья. Да, уксусу. Тут уж ничего не поделаешь. Ах да, вам это безразлично. Теперь свистите, улюлюкайте. Пусть не знает, что вам всё равно. Пощадите его.

Ты, возьми копьё. Ударь прямо в грудь, чтоб не мучился более. Не так! Нет! Что ты делаешь, сволочь?! Убей одним разом, ему же больно!

Всё. Всё кончено. Постойте. Ну да, церемонии конец. Но нельзя же уходить вот так сразу. Сделайте что-нибудь. Веселитесь, рыдайте, проклинайте его, или волосы рвите, танцуйте, спляшите вкруг креста хороводом – надо что-нибудь сделать, надо как-то отметить, он же верил, он верил, сей простак-бедолага, он же верил – не всё вам равно; ну и что, что безумен, я вон тоже безумен, но я верю, надеюсь, что и я богоравен, и меня растерзают, и не будет тогда – всё равно.