HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Александр Левковский

Десятая муза

Обсудить

Рассказ

На чтение потребуется 15 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 30.10.2014
Иллюстрация. Название: «Три кита». Автор: Гельман Сергей. Источник: http://www.photosight.ru/photos/1878705/

 

 

 

Музы в древнегреческом мифотворчестве – богини и покровительницы искусств и наук. Музы считались дочерьми Зевса и богини памяти Мнемосины. Всего было девять сестёр-муз.
 
            Энциклопедия мифологии

 

 

Школьником я любил рисовать вождей мирового пролетариата. И особенно – Маркса. Обыкновенную кляксу размазал – уже похоже...
 
            Сергей Довлатов. «Чемодан»

 

 

В старые советские времена моё рабочее утро обычно начиналось с внезапного толчка в плечо. Это Наталья будила меня, бесцеремонно прерывая мой сладкий утренний сон, где мне грезилась всемирная слава великого художника – что-то вроде помеси Эль Греко с Микеланджело Буонаротти.

Пока я пью чай, неспеша просматривая тощую четырёхстраничную «Правду», Наталья сидит напротив меня со своим неизменным блокнотом и говорит:

– Валя, сегодня у нас пять заказов.

– Так много? – невнимательно реагирую я, продолжая читать список награждённых Государственной премией. – И когда их надо выполнить?

– За пару дней... Вчера позвонили из совхоза и срочно заказали двух Лениных, одного Энгельса и двух Марксов.

– Из какого совхоза – «Заветы Ильича» или «Зов партии»?

– Какая тебе разница? Оба платят одинаково.

– «Заветы» придираются меньше, чем «Зов», – возразил я. – Помнишь, в прошлом году директору «Зова» не понравилась улыбка Ленина? Недостаточно широкая, заявил этот знаток искусства. И нет искорки в глазах!.. Пришлось мне растягивать рот Ленина в широченную улыбку и добавить белила в его зрачки для искорок...

Наталья ухмыльнулась.

– Скажи спасибо, что мы живём в семьдесят седмом году при Брежневе, а не в тридцать седьмом при Сталине. Если б ты Иосифу Виссарионовичу намалевал глаза без искорок и директор совхоза донёс бы на тебя, – ты бы загремел на Колыму лет на десять за искажение образа Великого Вождя!

Я подвинул к Наталье газету и ткнул пальцем в список новых лауреатов Государственной премии.

– Смотри, Серёжка Бессонов получил премию третьей степени!

– Серёжка?! – возмущённо вскричала Наташка. – Эта бездарь! Это ничтожество! Он же не знает, в какой руке держать кисть! Я в институте поправляла ему все эскизы... За что ж ему дали премию?

– Тут сказано: «...за художественное оформление Дворца культуры Челябинского тракторного завода».

– Ну что ж, – презрительно поморщилась Наталья, – в этом есть смысл – тупой Серёжка всегда умел рисовать машины лучше, чем людей. Бывало, нарисует болт или гайку – залюбуешься... Представляю себе, какие тракторы, танки, комбайны и сенокосилки он намалевал на стенах этого Дворца!

– Ладно, – сказал я, – бездарный Серёжка пусть получает из рук Брежнева Государственную премию, а талантливый Валентин пойдёт писать портреты Вождей...

Я допил чай и подошёл к мольберту. Надо отдать Наташке должное – подготавливает она мне рабочее место идеально. Она встаёт утром на два часа раньше меня, завтракает и готовит завтрак для меня, ставит треножник, водружает на него подрамник, который она сколотила накануне, готовит десять красок для палитры – белил, кадмиев, кобальтов, отдёргивает шторы и будит меня. Мне остаётся только взять в руки кисть и начать творить.

Но творить я не хочу!

И не только не хочу, но уже, наверное, и не могу. Ну посудите сами – я уже десять лет пишу только портреты Вождей мирового пролетариата – Маркса, Энгельса и Ленина! Ничего и никого, кроме этих трёх близнецов! Изо дня в день! Иногда по пять портретов за день!..

Дело дошло до того, что я насобачился рисовать их почти не глядя на холст, то есть почти вслепую – ну, как крупные шахматисты играют, не глядя на доску... Зачем мне, например, глазеть на холст, малюя такие привычные места, как лысина Ленина, усы Энгельса или борода Маркса?

Кстати, насчёт марксовой бороды... Наташка подсунула мне однажды книжку Герберта Уэллса «Россия во мгле», и мы, хохоча, прочитали там такие строки о Марксе:

 

«Около двух третей лица Маркса покрывает борода, широкая, торжественная, густая, скучная борода, которая, вероятно, причиняла своему хозяину много неудобств в повседневной жизни. Своим бессмысленным изобилием она чрезвычайно похожа на "Капитал"; и то человеческое, что остаётся от лица, смотрит поверх неё совиным взглядом, словно желая знать, какое впечатление эта растительность производит на мир...»

 

– Как они хотят Ленина – анфас или в профиль? – спросил я.

– В профиль.

– Молодцы, – похвалил я. В профиль Ильича писать лучше и быстрее: во-первых, надо рисовать один глаз, а не два; а во-вторых, контур его лысины в виде сбоку я знаю наизусть.

Иногда Наталья достаёт мне заказы и на других вождей; к примеру, недавно Институт метереологии Академии наук захотел повесить в своём вестибюле Суслова во весь рост. Или литовцам в позапрошлом году понадобился портрет их Снечкуса[1] по дешёвой цене... Но я, честно, не люблю эти заказы – возни много, да и физиономии у этих полувождей какие-то постные, блёклые и стёртые...

А вот на днях мне приснилось, что Наташка достала мне два великолепных заказа – на Гитлера и Муссолини! Ах, какой это был прекрасный сон! Вот у кого морды не постные и не стёртые! Как вдохновенно я рисовал чёлку и усики фюрера, выпяченные губы и полубезумный взгляд дуче! Мечта художника!

Но хватит вспоминать сновидения; надо начать вкалывать!

Я взял кисть и приступил к работе.

 

 

*   *   *

 

Наталью я встретил одиннадцать лет тому назад.

Было это так. Я стоял на верхней ступени стремянки перед фасадом кинотеатра «Россия», нанося последние мазки на холст с белозубой улыбкой Людмилы Гурченко. Был канун Нового Года, и во всех кинотеатрах страны ожидалась «Карнавальная ночь».

Я мазнул белилами по гурченковским зубам – и вдруг услышал чей-то возглас снизу:

– Молодой человек! Эй, молодой человек!

Я глянул вниз. Рыжеволосая девушка стояла, держась за мою лестницу, и вежливо говорила:

– Товарищ художник, позвольте заметить, что два передних зуба у Людмилы Гурченко написаны вами не по центру. Они смещены, я думаю, на один сантиметр.

– Гражданка, – хмуро заметил я, – шли бы вы своей дорогой...

Она засмеялась.

– Я, к вашему сведению, художник, – сказала она, – и глазомер у меня первоклассный. Если я говорю «не по центру», значит, для вашей же пользы – уберите её два зуба и напишите их заново...

Я спустился с лестницы, сунул ей в руки кисть и сказал:

– Давайте лезьте наверх. Посмотрим, какой вы художник.

К моему удивлению, рыжая девица быстро взобралась на лестницу и за пару минут вернула передние зубы Гурченко точно под её вздёрнутый носик.

За этот подвиг я угостил её горячими расстегаями из ларька на Белорусском вокзале, а она в ответ пригласила меня на чашку чая в её однокомнатную хрущёвку на Ленинградском шоссе.

И эта крошечная хрущёвка решила всё! Я ведь два года подряд после окончания Строгановки жил в общежитии ремесленного училища, где заниматься живописью среди сочного мата и круглосуточной пьянки было абсолютно невозможно. И для меня отдельная квартира казалась просто хрустальным дворцом.

Я понял, что в этой комнатушке решится моя судьба.

И она решилась! Через три месяца я переехал к Наталье – и моя жизнь круто изменилась.

 

В моей жизни впервые появился уют! Мягкая тёплая постель... Дымящийся утренний кофе... Носки без дыр и трусы с нерастянутой резинкой... И к тому же – радости медового месяца...

Это новое для меня ощущение комфорта наполняло меня желанием творить! Ведь я же дипломированный художник, чёрт побери! Я окончил престижное Строгановское училище! Чем я хуже клоуна Сальвадора Дали с его идиотскими расплавленными часами или Пабло Пикассо с его примитивной «Герникой»?! Я напишу такую картину, что весь мир ахнет, и я прославлюсь во веки веков!

Это будет монументальная вещь – нечто вроде «Явления Христа народу» или микеланджеловской Сикстинской капеллы!

– Наташа, – говорил я, – мне видится, например, картина под названием «Освобождение Освенцима»... Мрачные башни газовых камер... Закопчённые печи, где жгли трупы... Толпы спасённых узников в полосатых куртках... Истощённые лица... Кровь и слёзы...

Мы с Натальей сколотили гигантский подрамник, натянули холст, и я ринулся писать эскизы будущего шедевра.

Проработав без перерыва над эскизами часов десять, я валился, обессиленный, в постель и засыпал. Наутро я говорил Наташе:

– Вспомни старого художника Бермана в «Последнем листе» О. Генри. Он умер, рисуя свой шедевр – свой последний лист! – под ледяным проливным дождём!.. А Микеланджело?! Лёжа на спине ежедневно в течение четырёх лет, он расписывал гениальными фресками купол Сикстинской капеллы – вот как создаются шедевры! А ты ругаешь меня за мою одержимость!

Но на десяти-двенадцати эскизах дело и закончилось

Увы, надо было зарабатывать на жизнь! Денег ни у меня, ни у Наташки не было. Возвращаться к рисованию киноартистов мне не хотелось: платили там плохо и нерегулярно, и работать надо было на улице в любую погоду... Было одно только преимущество – бесплатное посещение кинопремьер. Но ведь на этом хлеба с маслом не купишь.

Короче, я отложил на время создание шедевра и сунулся вначале малевать вывески для продовольственных магазинов. Потом меня наняли рисовать рекламные щиты, с которых москвичи могли бы вдохновляться вот такими откровениями:

 

«Витаминами богатый, свеж и вкусен сок томатный!»

 

«Рыбный суп, пирог, тефтели,
Заливное, фрикадели

Из трескового филе

Перед вами на столе!»

 

Наташка к тому времени стала подрабатывать, малюя копии знаменитых пейзажей и продавая их по воскресеньям на барахолке. Особенно ей удавались «Утро в сосновом лесу» Шишкина и «Золотая осень» Левитана. В удачный месяц она умудрялась сбывать до трёх Шишкиных и пяти Левитанов.

Мы с трудом сводили концы с концами, но, к счастью, Наталье пришла в голову мысль писать портреты Вождей мирового пролетариата…

– Мы ведь живём в стране будущего коммунизма, – убеждала она меня. – Каждый богом забытый сельсовет имеет председателя, а председатель имеет кабинет, и кабинет должен быть украшен коммунистическим Вождём!

В общем, Наташка стала в перерывах между Шишкиным и Левитаном добывать для меня заказы на Маркса, Энгельса и Ленина – и только сожалела, что нет сейчас моды на фотогеничного Сталина. Когда мы, обалдевшие от вождей и пейзажей, лежали в постели, она мечтательно говорила:

– При Иосифе Виссарионовиче ты бы мог написать что-нибудь патриотическое на манер знаменитого «Утра нашей Родины», где товарищ Сталин стоит, глядя задумчиво вдаль, а слева и справа от него, купаясь в лучах восходящего солнца, дымят мощные заводы и колосятся тучные поля... И заработал бы ты кучу денег! И стал бы ты лауреатом Сталинской премии!

 

Но не стал я лауреатом, и жили мы, как говорят американцы, from hand to mouth аж до прихода гласности и перестройки, когда простое и такое привычное безденежье превратилось для нас в жуткую нищету. Спрос на Вождей мирового пролетариата полностью испарился, и нельзя было понять, что вытворяют со страной новоявленные вожди надвигающегося капитализма.

Наши с Натальей доходы упали почти до нуля.

 

И тут неуёмной Наташке пришла в голову блестящая мысль – заняться татуировкой!

– Валя, – говорила она, – ты посмотри вокруг, в чём проявляется в нашей стране свобода, демократия и рыночная экономика! Прежде всего – в облике людей! Девицы с кольцами в носу, в языке, в бровях и даже в пупке – это сейчас нормальное явление. Для мужика появиться на людях без мало-мальски приличной татуировки – это просто неприлично... Ты – художник! Ты сможешь преуспеть в этом бизнесе! Короче, вставай с дивана и поехали к Джозефу. Он – владелец татуировочного офиса и объявляет набор студентов. Это стоит недёшево, но я уговорила тётю Клаву одолжить нам пару тысяч... Вставай!

 

Офис Джозефа назывался «Десятая муза».

Мы, новоиспечённые студенты, сидели и слушали нашего учителя, высокого тучного американца с мощными бицепсами, покрытыми татуировкой, и обширной лысиной, завершающейся на затылке длинным пучком волос. Кого только не заносит мутная вода перестройки на нашу многострадальную родину!

– Господа, – говорил Джозеф с сильным акцентом, – как вам должно быть известно, древнегреческих муз, покровительниц искусств, было девять... Но, к сожалению, не было среди них музы татуировки – этого прекрасного вида искусств, покоряющего сердца миллионов людей на всех континентах! Поэтому я провозгласил пришествие десятой музы, слугами которой я и приглашаю вас стать! Давайте назовём эту музу простым именем Тату!

Он зааплодировал, и мы вслед за ним неуверенно похлопали в ладоши.

– Когда я воевал во Вьетнаме, – продолжал Джозеф, отхлебнув виски из полулитровой фляжки, – я покрыл татуировкой тела тысяч моих соотечественников, боровшихся с коммунистическим монстром Хо Ши Мином. К несчастью, многие из них погибли в джунглях и унесли в могилу мои прекрасные татуировочные образцы...

Короче, к концу первой лекции нам стало ясно, что наш учитель – порядочный фантазёр. Но что нам до этого, если он на самом деле – крупный специалист по татуировке?

И вскоре мы убедились, что новая муза Тату может по праву гордиться её создателем, толстым американцем Джозефом. За три недели он обучил нас таким тонкостям татуировочного искусства, о которых простые смертные даже не подозревают! Мы узнали все виды красителей, изучили подробно инструменты татуировок: тату-машинки, ручки-держатели, татуажные аппараты, татуажные пигменты и натренировались до умопомрачения в различных видах нанесения рисунка и узора на человеческую кожу...

Меня Джозеф приметил буквально через неделю.

– Ты, говорят, дипломированный художник? – сказал он и расстегнул рубаху на своей жирной груди. – Вот здесь я хочу, чтобы ты наколол мне Мону Лизу!

– Кого-о!?

– Мону Лизу Леонардо да Винчи, – повторил он. Если справишься, я возьму тебя к себе партнёром, и мы откроем с тобой салон художественного татуажа!

Я посмотрел на его обширную грудь. Справа и слева на ней красовались две надписи: I love you и I fuck you. Безволосое пространство между ними и было предназначено моим учителем для Моны Лизы.

Я пожал плечами, взял в руки тату-машинку, положил перед собой копию великой Джоконды и приступил к работе.

К концу третьего дня законченная мною Мона Лиза загадочно улыбалась восхищённым зрителям с груди Джозефа, как бы перекликаясь с двумя любовно-сексуальными надписями справа и слева.

 

 

*   *   *

 

Так я стал партнёром Джозефа и, впоследствии, – совладельцем салона «Десятая муза».

И моя Наталья оказалась права – я преуспел в этом бизнесе, и мы с ней стали богатеть не по дням, а по часам!

Когда же через два года Джозеф скончался от неумеренного потребления виски, бренди и русской водки, я стал полным владельцем «Десятой музы».

Я нанял нескольких безработных художников, и мы, работая в две смены, разрисовывали груди, спины, руки, ноги, животы и все остальные места наших заказчиков и заказчиц полноценной художественной татуировкой.

Мы никому не отказывали.

Любителю изящной словесности мы нанесли первые строки «Реквиема» Анны Ахматовой на его спину.

Бывшему директору строек коммунизма (а ныне – крупному банкиру) я лично разрисовал грудь и полживота панорамой Магнитогорского металлургического комбината.

Наголо обритым ребяткам из неонацистской партии мы покрыли их мускулистые тела свастиками и фашистскими флагами.

Одному члену возродившейся коммунистической партии мы накололи на его исхудавшую кожу знакомые мне до боли портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.

А одной девице с растрёпанной разноцветной шевелюрой я нарисовал стрелку, ведущую от её пупка вниз сантиметров на десять с надписью «Enter!», что в переводе на русский означает «Войдите!».

 

 

*   *   *

 

К пятому году мы с Наташкой настолько разбогатели, что нам ничего не стоило купить пятикомнатную квартиру около Таганской площади и внести задаток за строящуюся усадьбу на Рублёвском шоссе.

Мы стали постоянными посетителями самых шикарных московских ресторанов. Мы стали ездить на заграничные курорты – в испанскую Коста-Браво, в чешские Карловы Вары и в доминиканскую Пунта-Кана.

Мы купили блестящий чёрный «Мерседес».

Мы были счастливы!

 

 

*   *   *

 

Наше счастье внезапно окончилось в один пасмурный летний полдень, когда к нам в студию постучались две старушки.

Они были на удивление похожи друг на друга – невысокие брюнетки восточного типа с вьющимися совершенно седыми волосами.

Был обеденный перерыв, и мы с Натальей были в студии одни.

– Мне кажется, – сказал я старушкам, – вы ошиблись дверью. Здесь делают татуировки. Вас ведь не интересуют татуировки, верно?

– Напротив, – сказала одна из них, – нас очень интересуют татуировки.

– Не в том смысле, – сказала другая, – чтобы сделать нам какие-нибудь новые рисунки, а чтобы ликвидировать наши старые. Вы рекламировали, что у вас есть лазерный аппарат для снятия татуировок.

Я внимательно посмотрел на них. Они сидели напротив нас в креслах и смущённо улыбались. Наташа принесла им по чашке чая с печеньем и сказала:

– Покажите нам ваши татуировки.

Старушки с готовностью закатали рукава и протянули к нам свои левые руки.

На них чётко синели две крупные цифры – 53644 и 53645.

 

У меня перехватило дыхание!

Прямо передо мной, живые, улыбающиеся, пьющие чай с печеньем, сидели бывшие узницы Освенцима – персонажи моего давно забытого ненаписанного «шедевра».

– Мы с Розой, – рассказывала одна из них, макая печенье в чай, – лежали на соседних нарах в бараке номер восемьдесят...

– Нам только-только исполнилось шестнадцать, – сказала Роза. – Это был специальный барак дле цыганок и евреек. Нас было шестьсот человек со всех стран Европы.

– Как вас зовут? – тихо спросила Наташа. Я видел, что она была так же ошеломлена, как и я.

– Я – Мария Николаевна Гонтарь, – промолвила та, что макала печенье в чай, – а мою подругу зовут Розалия Аркадьевна Гринберг.

– Мы – бывшие артистки московских театров...

– Заслуженные Артистки России!

– Я проработала тридцать лет в цыганском театре «Ромэн», – добавила Мария Николаевна, – а Роза была ведущей актрисой театра на Малой Бронной...

– Мы сейчас живём в доме для престарелых на Проспекте Мира, – сказала, улыбаясь, Розалия Аркадьевна. – Там все очень милые и к нам относятся прекрасно, но вы не можете себе представить, как нам надоели бесконечные расспросы о наших татуировках!..

 

 

*   *   *

 

Я не мог больше работать...

Я не был в состоянии взять в руки татуировочную машинку. Мне стали ненавистны татуировочные узоры, рисунки, портреты и пейзажи. Целыми днями я лежал на диване в полузабытье, почти не ел и покорно принимал из рук Наташи таблетки от депрессии.

Через месяц мы с Наташей продали наш бизнес и забрали наш взнос за усадьбу на Рублёвском шоссе.

В нашей квартире на Таганке мы вытащили из кладовки гигантский подрамник с натянутым на него холстом и сняли с него густо запылённые простыни.

Вот на этом пустом холсте я и напишу наконец мой шедевр, моё «Освобождение Освенцима»!

 

 

*   *   *

 

...Полгода спустя я нанёс на холст последний мазок, отложил кисть и сел, обессиленный, в кресло…

– Наташа, – позвал я.

Наташа вышла из кухни, стала за моей спиной и положила мне руки на плечи.

Мы молча смотрели на нашу картину. В ней было всё то, что я задумал много лет тому назад... Мрачные башни газовых камер... Закопчённые печи, где жгли трупы... Толпы спасённых узников в полосатых куртках... Истощённые лица... Кровь и слёзы...

Но было там и нечто новое: с переднего плана, смущённо улыбаясь, на нас смотрели Роза и Маша, шестнадцатилетние девочки с совершенно седыми головами.

Они протягивали к нам свои левые руки – непропорционально огромные грязные руки, на запястьях которых были взрезаны острым ножом две сочащиеся кровью татуировки – цифры 53644 и 53645.

 

 

 


 


[1] Антанас Юозович Снечкус (лит. Antanas Sniečkus, псевдоним – Матас, 1902–1974) – литовский коммунистический деятель, первый секретарь Коммунистической партии Литвы в 1940–1974 гг. (прим. ред.).

 

 

 

267 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 19.03.2024, 09:27 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов

06.03.2024
Журнал Ваш вызывает искреннее уважение. Оригинальный, стильный, со вкусом оформленный, имеюший своё лицо. От души желаю Вам удачи, процветания, новых успехов!
Владимир Спектор

22.02.2024
С удовольствием просмотрел январский журнал. Очень понравились графические работы.
Александр Краснопольский



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Список лучших букмекерских контор в России
Поддержите «Новую Литературу»!