Алексей Булдаков

На чтение потребуется 33 минуты | Скачать: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Купить в журнале за апрель 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

Если к актёру походят незнакомые ему люди и просят не автограф, а предлагают вместе выпить, отождествляя его с любимым киногероем, значит это действительно народный артист. Хотя понятно, что для самого актёра такая фамильярность не всегда приятна.

Наш сегодняшний герой, снявшись в комедии «Особенности национальной охоты», имевшей в своё время просто сумасшедший успех в народе, пришёл даже к выводу, что роль генерала Иволгина сыграла, в том числе, и негативную роль для всего его дальнейшего творчества. Актёр даже называет своего генерала «творческой подножкой». Хотя, в то же время, очень любит эту работу.

Так или иначе, в последнее время он старается не давать интервью: слишком уж ему надоели эти бесконечные ассоциации с генералом Иволгиным, и получается, что для нас было сделано некоторое исключение. А мы, со своей стороны, старались особо не раздражать Алексея Булдакова этой «генеральской» темой.

 

Роман Оленев: Алексей Иванович, наверное, сперва расскажите, как случилось, что то, что вы встречаете Новый год, по крайней мере, начинаете новый год именно в Одессе?

 

Алексей Булдаков: Вообще я приехал должен был прилететь сюда в декабре. Двадцать четвёртого или двадцать третьего декабря я закончил в одном проекте – я сейчас снимаюсь в двух проектах – и двадцать пятого закончил в Москве. И всё. Я думаю: ну всё. Я позвонил Михалычу, говорю: «Всё, завтра вылетаю, двадцать шестого числа, как договаривались. Двадцать шестого вылетаю»… Только я купил билет, приехал домой, позвонил ему – звонок: «Алексей Иванович, извините, у нас такие досъёмочки, пересъёмочки». Я говорю: «Ребят, ну сказали же: закончили». Вот, [так мол и так]. Ну что, я поехал сдавать.

 

Роман Оленев: То есть в замыслах было встречать Новый год в Одессе.

 

Алексей Булдаков: Да, да.

 

Роман Оленев: Наступивший новый год по восточному календарю – год кота…

 

Алексей Булдаков: И зайца.

 

Роман Оленев: Вы не относитесь серьёзно к таким вещам, тем не менее, я на досуге вычислил, что вы родились в год кота, да?

 

Алексей Булдаков: Да. По восточному гороскопу, я кролик и кот. Так что это мой год, обещают что-то серьёзное – какие-то там доходы, какие-то там благополучия и так далее. Ну, это всё, как говорится, с одной стороны, как бы понятно, что мой год, такие обещания. Я обычно друзьям на Новый год говорю: «Дорогие друзья, это мой год, благополучный, в финансовых, в любых ситуациях, в общем, я очень благополучен в этом году, так что если слишком много будет – приходите, я с вами поделюсь.

 

Роман Оленев: Для многих, мне кажется, зрителей вы как-то во многом ассоциируетесь с Новым годом, всё-таки снялись в нескольких комедиях.

 

Алексей Булдаков: «Операция «С Новым годом!»^[1], да.

 

Роман Оленев: А как вы оцениваете сегодняшнее состояние жанра новогоднего кино? Что с ним происходит? Есть попытки, но…

 

Алексей Булдаков: Вы понимаете, вообще комедию снимать надо серьёзно. Любую комедию, независимо от того, новогодняя она или не новогодняя. Это всегда накладывает на актёров, на режиссёров, на сценаристов такой особый взгляд на комедию. Я заметил одно: если на площадке вся группа хохочет и все довольны, то этот фильм будет скучным.

 

Роман Оленев: Всегда?

 

Алексей Булдаков: Комедию надо снимать на полном серьёзе. На полнейшем серьёзе.

 

 

Кадры из фильма «Операция «С Новым годом!» (режиссёр Александр Рогожкин, 1996 г.)

 

– Ну что, можно? Кхе-кхе! Поздравляю вас с наступающим Новым годом!

– Спасибо, записано.

– Ну что, всё?

– Так точно, товарищ Генерал. Всё.

– Ой!

– Ох ты!

– Ах ты господи…

– Минуточку.

– Что с вами, товарищ генерал?

– Кажется, нога. Н-да.

…

– Всё нормально, товарищ генерал. Скоро снова с парашютом сможете прыгать.

– А раньше переломы были?

– Нет. Первый раз.

– Так у вас профессия такая опасная. Вы со скольки километров прыгали?

– У нас не прыгают. А совершают прыжки. Прыгает кобель на суку. Н-да. И вообще, это военная тайна.

…

– Есть.

– Итак, товарищи офицеры… то есть, товарищи больные. Последняя по порядку, но не по значению. Джаст бат нот лист.

– Чего?

– Это женщины.

– Кхе-кхе-ха-ха!

– Праздник, особенно Новый год, без женщин, сами понимаете, невозможен.

– Точно.

– Да ну их! Праздник же испортят!

– Женщины нужны. И даже если сейчас они не нужны, уверяю вас, потом будете бегать в поисках. Поэтому предлагаю доставить дам из соседнего корпуса. Наших, так сказать, коллег по несчастью.

– Нет, я против. Зачем нам нужны травмированные?

– А вы предлагаете привести дам из гинекологии?

– Ха-ха-ха!

– Нет, лучше травмированных.

– Нет, гинекология отпадает.

– Праздник без женщин – всё равно что часть без знамени. Вроде бы всё на месте. А чего-то не хватает.

– Ну?

– А не хватает гордости.

– Товарищ генерал, может быть, всё-таки лучше из гинекологии?

– Нет, только травма. От наших решительных и чётких действий зависит успех праздника. По местам. И успеха вам в решении поставленных задач! Спасибо, все свободны.

 

Алексей Булдаков: В частности, «Операцию «С Новым годом!», я помню, мы снимали – тогда – в Ленинграде, чуть попозже потом Петербург стал. И мы снимали эту комедию – знаете, где? В Боткинской больнице. Можете себе представить? Инфекционное отделение!

 

Роман Оленев: Там же нельзя!

 

Алексей Булдаков: Конечно. Просто там выделили нам угол, который отремонтирован был, покрашен и так далее, и мы снимали. Причём, снимаем кино, комедию – не к Новому году будет рассказано – подходит вдруг медсестра к режиссёру-постановщику Рогожкину и говорит: «Александр Владимирович, можно остановить? Буквально на две-три минуты». – «А что такое?» – «Да мы тут покойничка провезём». Вся группа так стоит и тут провозят… И вот, казалось бы, мы снимаем комедию – и тут же реальная жизнь, которая трагична для кого-то, естественно. Человек ушёл – это трагедия. Жизнь складывается из разных ситуаций, неподвластных человеческому осмыслению и размышлению. Ситуации такие складываются иногда, что даже предугадать это нереально.

 

Роман Оленев: И то, как фильм получится?

 

Алексей Булдаков: Конечно. Я никогда не думал, поверьте мне, абсолютно искренне говорю – естественно, как всякий сценарист, как всякий режиссёр, как все актёры, как вся группа – естественно, хочешь, чтобы фильм получился, чтоб фильм смотрелся, чтоб удачным, во всяком случае, был, это естественно, это нормальное состояние. Но я, честно говоря, не предполагал, что «Особенности национальной охоты» и дальше – так выстрелят, что просто… Я до сих пор этого [не понимаю].

 

Роман Оленев: То есть на съёмочной площадке никогда нельзя этого предчувствия уловить?

 

Алексей Булдаков: Нет, это нереально.

 

Роман Оленев: А когда шли съёмки «Утомлённые солнцем 2» – у вас там маленькая роль, но всё-таки – тогда у вас было ощущение, что при всём масштабе, который позволил себе Никита Сергеевич, что с художественной точки зрения фильм не слишком он удастся? Как-то это в воздухе витало или это абсолютно было неожиданно потом на выходе?

 

Алексей Булдаков: Вы же знаете, что фильм снимается не сразу в целом, а по маленьким эпизодам, и, в частности, что Сталин… Другое дело, что я считаю, что я не очень был убедителен в роли Будённого. Почему? В данной ситуации – потому что, когда мы уже были на площадке, естественно, надо было договориться. По сценарию это снится герою. Это сон. Я подошёл к Никите Сергеевичу и говорю: «Никита Сергеевич, что мы снимаем, сон или явь?». Он говорит: «Мы снимаем явь». А я, когда сценарий читал, я всё для себя продумал [как сон]. А там практически ничего не было написано, ни текста, ничего. Я всё это придумал для себя как сон. И, к сожалению, мы на этом… А потому что если играть явь… Вы понимаете: Берия, Сталин – сказать лишнее слово в данной ситуации чревато. Время ж такое было, что да ты что! Вот если б мы играли сон, тогда я мог бы всё что угодно говорить. И зритель бы воспринял: «Ничего себе Будённый, ого! Да что он говорит». Я придумал это, [рассчитывая], что сон мы будем [играть]. И тем страшнее, по восприятию зрителя, совсем другая ситуация была. А когда Никита Сергеевич сказал, что надо явь играть – опа! – а тут надо писать. То есть сказать лишнюю фразу в присутствии Сталина и Берии – это… ну вы понимаете. Это чревато соответствующими последствиями. Поэтому, к сожалению, я тут… не знаю. Может быть, надо было как-то… всё-таки пойти и ещё раз с Никитой Сергеевичем договориться, чтобы играть именно сон, а не явь.

 

 

Кадры из фильма «Утомлённые солнцем 2» (режиссёр Никита Михалков, 2010 г.):

 

– Я терпел. Вырабатывал силу воли. Ну что, Семён? Ел когда-нибудь такой бутерброд, а?

– Хе-хе-хе… Клим… Клим ел.

– Э-э! Почему я? Ты, Семён Михалыч, за себя отвечай. Тебя спросили.

– Клим.

– А?

– Ты ел, да?

– О-о, хе-хе. Пф! Ничего не понимаете во вкусных вещах.

…

– Ха-ха. Ну что? Ну? Съедим дружно товарища Сталина? Давай, Семён… А-а, ну что? Не хотите кушать товарища Сталина? Давай сюда. Хе-хе…

 

Алексей Булдаков: Поэтому я очень недоволен этой работой. Опять же, оттого, что я как бы не настоял. Не пошёл на какой-то… ну я не знаю, конфликт, что ли. Творческий конфликт, естественно. Поэтому я недоволен.

 

Роман Оленев: В кино же у вас не то что колоссальный опыт по военным героям. Вы, можно сказать, прошли путь от простого солдата до генерала.

 

Алексей Булдаков: Да.

 

Роман Оленев: А какая у вас самая любимая работа, не связанная с погонами, с военной формой? Может быть, даже несколько фильмов хочется вспомнить.

 

Алексей Булдаков: Когда уже по прошествии какого-то времени – у меня на данный отрезок времени сто двадцать пять фильмов – и, естественно, смотришь, что получилось, что не получилось, что бы хотелось, ну и так далее. Я могу вам сказать, что у меня есть фильмы, которыми я горжусь и считаю, что они требуют внимания, какой-то критики и, с другой стороны, размышления. Ну это уже чисто профессиональное кинокритиков, киноведов и так далее. Но, в основном, к сожалению я очень недоволен тем, что я делаю. И речь идёт не о каком-то самоедстве и самокритике, нет. Я, как профессионал, смотрю на то, что должно быть, и что я сделал. И когда есть это сравнение, то, к сожалению… (жест неудовольствия).

 

Роман Оленев: Неужели вы недовольны фильмом «Небывальщина»^[2], или это как раз…

 

Алексей Булдаков: Нет, я же сказал, что у меня есть фильмы, за которые я отвечаю, которыми я горжусь, потому что я их сделал, это точно совершенно. А в основном, к сожалению, увы. Увы. Не очень.

 

Роман Оленев: А как вы для себя объясняете, почему фильм «Небывальщина» – действительно замечательный, весёлый и народный – почему в самом народе он как-то не прижился, не приглянулся?

 

Алексей Булдаков: Потому что, во-первых, сам жанр – лубковый вариант, лубок как жанр. Не знаю. Во всяком случае, я… те, кто видел фильм, я не помню, чтобы они высказывали своё [негативное отношение]. Нет, те, кто смотрел… это же лубок, это народное творчество.

 

Роман Оленев: Фольклорный фильм.

 

Алексей Булдаков: Да, он на этой основе построен. Поэтому все воспринимают его нормально – те, кто видел фильм, воспринимают это очень даже хорошо.

 

 

Кадры из фильма «Небывальщина» (режиссёр Сергей Овчаров, 1983 г.):

 

– Может ли кто-нибудь такую науку знать – старых на молодых переплавлять? А меня все знают. Во всех местах похваляют. Потому я старых на молодых перековываю. А ума ничем не повреждаю. Ну? У-у-у…

– Ха-ха-ха!

– Прошу!

– Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха!

– Ой…

 

Алексей Булдаков: Лихачёв, такой профи, он как-то написал. Как-то приняли фильм очень неплохо. Но какого-то не было заключительного, что ли, мнения. И вот Лихачёв, посмотрев фильм, сказал, что это блестящий, настоящий народный фильм, действительно фольклорный и народный лубок, именно культура. Он очень [был доволен], и в частности, в мой адрес.

 

Роман Оленев: Да, я помню, он назвал вас самородком…

 

Алексей Булдаков: Да.

 

Роман Оленев: Получается, по сути, Дмитрий Сергеевич Лихачёв и защитил [фильм] от советской цензуры, чтобы его не порезали?

 

Алексей Булдаков: Да. А были же моменты… это ж советское ещё время было. «Ну, надо, там, у нас другая идеология, [так мол и так]». Советская власть, к сожалению, много вырубала, будем так говорить, идеологически. Что ж, нет идеологии? А у нас, практически, посмотрите, все фильмы советские, они все идеологизированы. Сплошное, это невозможно просто смотреть. Это уже по прошествии времени я иногда смотрю. Хотя я люблю, там замечательные артисты, ну они в какой-то мере наивные, но в них удивительная совершенно искренность, какая-то светлая. Это ощущение – время, это время. Это даже не то, что это идеология советская. Нет, это время.

 

Роман Оленев: В этом смысле мне кажется, что фильмы, которые советские, удивительно качественные, художественные, и в то же время где уже нет этого напора идеологизма, идеологичености советской – это как раз фильмы конца восьмидесятых.

 

Алексей Булдаков: Да.

 

Роман Оленев: И вам посчастливилось во многих работах сняться. Я, если честно, узнал вас как актёра даже не по фильму «Особенности национальной охоты», а по фильму Владимира Бортко^[3] «Единожды солгав»^[4].

 

Алексей Булдаков: Да.

 

Роман Оленев: И там яркий такой эпизод есть, не мне вам рассказывать, как с вашего героя пишет портрет художник, а ему, в свою очередь, известно, что [должен представлять собой] портрет. И этот художник предлагает ему по-новому расположиться перед мольбертом. Почему я всё это вспомнил: наверно, вам как актёру знакома ситуация, что режиссёры предлагают вам пользоваться уже какими-то наработанными штампами после генерала Иволгина?

 

Алексей Булдаков: Нет, для меня лично это глупо, когда актёр начинает пользоваться уже какими-то наработанными [штампами]. Тот успех, который был…

 

Роман Оленев: Он не хочет искать в вас каких-то новых ходов.

 

Алексей Булдаков: Ну да, уже знает заранее, что в этом направлении… Я как актёр, естественно, хочу и постоянно в этом смысле себе требую, чтобы были разные роли. Мне не интересно тащить, грубо говоря, генерала, и пошёл-пошёл-пошёл. Зачем? Ну это глупо. Если к этому актёр приходит, то это надо уходить из профессии. Потому что это, извините, успех одной роли не может влиять на всю творческую жизнь артиста. Это глупо. Нельзя этими вещами заниматься. Я не знаю… да это не только в России… Я всё вот последнее время особенно понимаю, что мы, к сожалению, начинаем терять своё кино. Национальное. Как на Украине, так и в России. Мы пытаемся – странно, я не понимаю, почему: мы страна с культурой древнейшей, с языком, с традициями – почему-то делаем плохие копии с плохих американских фильмов. И даже уже звучит фраза пресловутая: «Мы его теряем». Да, мы теряем свой кинематограф. Это я могу точно сказать. Как на Украине, так и в России. Мы его действительно теряем. Почему-то у нас – удивительно совершенно – но мы с какой-то поразительной хваткой хватаемся – прошу прощения у зрителя – за всякое дерьмо. Понимаете, дерьмо берём и кушаем. Ну потому что это с Запада идёт, с Америки. И кушаем, кушаем, потом – и мы придём обязательно к этому – что-то это не наше, не вкусно. Ну почему до этого нельзя подумать, почему надо накушаться этого? Почему?

 

Роман Оленев: А не накушались ещё?

 

Алексей Булдаков: Пока ещё нет. Ну почему надо пройти через это? Я уверяю вас, я убеждён, что мы придём опять [к этому] и скажем: нет, давайте, ребята, наше снимать кино, про нашу жизнь. Сам человек по своей натуре – это же космос! Не исследован абсолютно человек, не исследован. Это так, [то, что мы делаем], это лёгкие исследования. Ну что вы, человек не исследован вообще! Человек способен на такое, на такие вещи, что вроде бы, казалось, даже скажут: «Как? Этот человек вот это совершил?». Преступление или что-то ещё. Как? Да он же добрейшей души и так далее. Нет. Создайте человеку условия – он такое натворит, что волосы дыбом, понимаете? Мы же это не исследуем. Мы часто говорим: почему наши отношения между мужчиной и женщиной, любовь, что такое любовь? Ведь никто до сих пор так и не ответил на вопрос, что такое любовь. Ну там у Пушкина есть замечательные [слова], да это неважно. Но это тайна, тайна двух людей, любящих друг друга. Это тайна. Красивая тайна. И когда я смотрю кино какое-то, когда это всё опошляется, и пытаются показать, что это любовь – это не любовь. Это всё что угодно, это влюблённость, может быть. Не умеем мы, к сожалению, в кинематографе в частности, исследовать человека. И, к сожалению – я всё больше и больше к этому убеждению прихожу – что человек начинает, поддавшись течению с Запада, деградировать. Мы богатые, мы богатые люди, духовно богатые, своими традициями, языком, культурой. Мы богаты – почему мы не пользуемся этим? Туда вот смотрим – «вот там – да», а у нас – «всё плохо». Поразительно совершенно. Знаете, почему я обожаю Одессу? Потому что она на жизнь смотрит с юмором и легко. Вот я обожаю в этом смысле за Одессу, могу сказать точно. Я удивительно люблю с одесситами общаться, я даже учусь у них – смотреть на жизнь, на отношения, на какие-то социальные вещи и так далее.

 

Роман Оленев: По нутру своему вы похожи на одессита, хотя, по-моему, с Алтайского края.

 

Алексей Булдаков: Я с Алтая, да.

 

Роман Оленев: Что для вас значит Василий Макарович Шукшин?

 

Алексей Булдаков: Я могу сказать одно. В дневниках своих Василий Макарович к одному призывал: «Люди, не суетитесь. Суета погубит нас». Сейчас в жизни очень много суеты. И когда… Я понимаю: человечество придумало деньги. Деньги вообще это страшный порок человеческий. Но поскольку деньги уже придуманы, к сожалению, люди не понимают, что доходит до того момента, когда деньги начинают руководить человеком. Не человек деньгами, а деньги начинают руководить. Всё. Человек заканчивается как человек. Это страшно. Сейчас, когда доллар, рубль… Я был в позапрошлом году – восемьдесят лет Шукшину было – на шукшинских чтениях, я заметил у своих земляков, что вот эта тенденция появилась. И я […] вышел, собралось на пикете там тысячи четыре, что-то такое, ну, довольно прилично. Я говорю: земляки, будьте осторожны, что-то вы увлеклись. Будьте осторожны, когда ваша душа обернётся в долларовый кокон, эта душа больше бабочку родить не может. Из неё только навозный жук может вылезти. Берегитесь, земляки, будьте осторожны.

 

Роман Оленев: Даже трудно представить, что бы сказал Шукшин, будь он жив, о нашем времени. Ведь он ещё в семидесятых был очень обеспокоен этой утратой связи с [конями].

 

Алексей Булдаков: Да, ещё в советское время. Он говорил: ребята, не суетитесь; у нас очень много стало суеты. Это не только касается России, но и Украины тоже, и Белоруссии и так далее. Много суеты. Много. Нам кажется, что мы живём – мы не живём. Мы – суетимся.

 

Роман Оленев: Держась за фигуру Василия Макаровича, и в то же время, наша передача о кино, о театре преимущественно – герой Василия Макаровича в фильме «Калина красная», пытаясь вырваться, сбежать от бандитской среды, он пошёл, как известно, в трактористы. А ведь в вашей жизни был момент, когда вы сбежали – правда, не из банды, а из театра – и пошли в трактористы.

 

Алексей Булдаков: Это был момент, который я… может быть, опять же, слишком я как молодой и максималист в связи с этим же – не сошлись мы во взглядах по отношению к профессии с главным режиссёром – да. Естественно, как каждый режиссёр, главный режиссёр, приходящий в театр, приводит своих артистов. Это нормально, это естественно. Ну и когда мы репетировали, потом он уехал на высшие режиссёрские в Москву, а репетировал другой очередной режиссёр. А он меня знал, уже с ним до этого работали в Павлодарском театре. Он говорит: «Алексей, что-то мне не нравится». Это Вампилова^[5] «Прощание в июне»^[6]. Говорит: «Алексей, понимаешь, по характеру надо вот так, что-то должно быть от Маяковского, такая знаешь, глыба, по характеру, по выражению, что ли. И я начал работать в этом направлении. И как-то мы с ним [нашли общий язык], он говорит: «Всё нормально, нормально». Когда приехал главный, был прогон. Он посмотрел и вызвал меня. И говорит: вот, вы понимаете, Алексей, давайте будет репетировать – его артист, который приехал – а вы как бы пойдёте во второй состав. Для меня никогда не было [разницы], в каком я – хоть в десятом составе. Мне наплевать. У меня свой зритель есть. В десятом ли я составе буду, в восьмом, в шестом – неважно. Всё равно, не этим. Не этим. Работой. Ролью надо брать: что ты сделал. Ну и всё, как-то… Мне это безумно не понравилось. Наверно это, скорее всего, может быть, какой-то [гонор]: я после армии, энергии много, молодой!

 

Роман Оленев: Я почему-то подумал, что вы решили на этот момент: всё, актёрство не мужское дело…

 

Алексей Булдаков: Ну не то чтобы не мужское дело, но как-то я… такой был момент какого-то разочарования, что ли. Знаете, как будто меня предали. Что-то было в этом, в профессии именно. Как будто меня как-то подставили. Я не знаю, как это назвать. Я тут же прямо из его кабинета вышел. Тут секретарь сидела, тут вход к директору. И тут же у секретарши взял листок, написал заявление и ушёл. Ну а надо было работать, потому что… ну неделю, ну две, ну три сижу. И я пошёл на тракторный завод. А по тем временам зарплата у меня была очень хорошая. В [обровочный] цех. Это головка картера, которая из литья выходит, там надо было зачистить заусеницы и пустить в дробильную камеру, которая от этих самых сбивает, и уже чистая заготовка выходит из дробильной камеры в деталь. Шестнадцать килограмм эта головка картера. А за смену тысячу штук – шестнадцать тонн за смену. Но я, правда, получал – по тем временам это были огромные деньги – по четыреста, по четыреста пятьдесят, почти до пятисот доходило даже.

 

Роман Оленев: И всё равно вернулись. Сами, да?

 

Алексей Булдаков: Да. И наступил как-то… ну конечно, когда работаешь в цехе, до каких-то мыслей [не доходит]: работа, работа… А потом как-то однажды, где-то, наверное, я уже месяца три-четыре проработал, я ехал, приняв душ после смены, еду в автобусе, в Павлодаре. Автобус когда ехал, пыль поднялась, ну как это [обычно бывает]: дунуло из щели в дверях. И вдруг запахло театральной пылью. Я театральный артист, я до восьмидесятого года никакого отношения к кино не имел. И на меня такая ностальгия вдруг как нахлынула! Театральная пыль – это особая пыль. Такой пыли нигде не бывает. Там и пропитка, и… там всё. Это особая пыль, это особый запах. И вот я… и не могу прямо. Приехал домой. Видно по моему настроению, по моему, наверно, лицу, мама мне говорит: Алексей, что-то случилось? Я говорю: мама, не могу. Поеду в Москву. На биржу актёрскую.

 

 

Кадры из фильма «Небывальщина» (режиссёр Сергей Овчаров, 1983 г.):

 

– На-на-на! Тра-та-та! Эх… Старый знакомый. Ну как, помог тебе мой ум? Да ты что, обиделся, что ли? Да брось ты! Брось, слышь? Э, брат, счастьем ума не купишь и в долг не возьмёшь.

– Но ты-то нашёл!

– А меня служба царёва шомполами учила. Война-дура доводила до ума пулей, штыком да картечью. Опять же случай был такой. В бою срубили мне голову. А доктора у нас дурашливы были. Хе-хе-хе! Взяли ту голову, что ближе всего лежала. Да и прилепили. Вот с тех пор и брожу по белу свету, маюсь, дом свой не знаю.

– А куда ж ты теперь такой, а?

– Да иду в страну обетованную, где текут молочные реки в кисельных берегах. Колоколенка там стоит, блинчиком покрыта и калачиком заперта. А в церкви образа все пряничные, а кадила все яблочные.

 

Алексей Булдаков: Был отпуск. Я приехал на Алтай, к себе на родину, к дяде, и буквально два дня – брат старший привёз меня на Алтай – утром собрались мы за ягодами. Вдруг забегает девчонка: по телефону принята телеграмма. Подбегает и говорит: дядя Володя – в деревне, да? – он так взял телеграмму: Алексей, по-моему, это тебе. Я беру: «Срочно вызывается в Ленфильм. Главная роль, проба». Я так сразу [первым делом думаю]: блин, это артисты. Я думаю, может актёры – бывает – шутят. Я думаю: ну нет, они могли в Павлодар прислать, где мама. Почему на Алтай прислали? Думаю: нет, наверно что-то… Я брату говорю: давай. Я приехал, меня встретили, везут сазу на киностудию. Говорю: дайте я [хотя бы] умоюсь, побреюсь. «Не-не-не, хорошо, это замечательно». Переодели меня, дали сценарий, дали сцену – с пацаном у нас сцена была для кинопробы. Я тоже сижу там, пять чаше кофе, тут же читаю сценарий, тут же учу текст сцены, которую должны были прямо во дворе Ленфильма снимать. Ну ладно, всё, сняли, отвезли меня в гостиницу. Я выспался, прихожу утром на киностудию. Никого в группе нет. Я сел, сижу, жду. Забегает ассистент по актёрам. «Ой, Алексей Иванович, вы здесь, хорошо, хорошо. Алексей Иванович, вы не хотели бы подписать договор?». Я говорю: «Давайте». А это вообще для меня… я помню, что пять листов мне [дали], пять экземпляров. Я помню, подписал, а ничего не заполнено, ничего. Подписал. Ну, всё? Всё. Куда вы хотите? Так отпуск у меня вроде бы. Куда хотите? Я говорю: ну я не знаю, ну в Ялту. Давай Ялту. Фьють – билет! Я выхожу – идёт Саша, друг мой, который меня рекомендовал. Он говорит: ну что, Алексей. [Оказывается], группа была, смотрели кинопробы и сдавали худсовету. Я говорю: да не знаю, Саш, что-то подписал, какие-то пять, договор какой-то, пять экземпляров. Он говорит: я тебя поздравляю! Ты утверждён, всё о’кей! Я говорю: не знаю, подписал какие-то листы… ничего не понимаю…

 

Роман Оленев: Если я не ошибаюсь, то это символично как раз: первый фильм назывался «Родился я в Сибири»^[7]?

 

Алексей Булдаков: Нет. «Сквозь огонь»^[8]. Это потом «Родился я в Сибири», это был второй фильм. Я уже заканчивал, павильонные съёмки шли «Сквозь огонь». И второй режиссёр, Оля Баранова, такой второй режиссёр замечательный, она говорит: Алексей Иванович [так мол и так], предлагаем вам роль. Уже слух пошёл. И всё. И вот «Родился я в Сибири» – как раз это вторая моя работа. Роль небольшая, но достаточно – для меня, во всяком случае, – была интересная, в том смысле, что уже какой-то начал появляться опыт. Потому что театр, сцена и камера – это разные вещи.

 

Роман Оленев: Для актёра – немножко другой темы коснусь – всегда очень важен голос. Голос, как одна из характеристик его [актёрского] диапазона. Я думаю, вам тысячи раз говорили, что ваш голос напоминает голос Владимира Семёновича Высоцкого. Были ли какие-то в этом смысле творческие не то чтобы ходы, но, может быть, вы озвучивали где-то Высоцкого?

 

Алексей Булдаков: Да, у меня был такой случай, я тогда в [театре истории] Беларусьфильма был. Как раз начало перестройки и так далее. Вдруг звонок. Здравствуйте, Алексей Иванович. – Здравствуйте. – Это с Ленфильма. Вот Полока^[9] (Полока – известный режиссёр) восстанавливает фильм «Интервенция»^[10], в котором снялся Высоцкий в главной роли, и вот нужно будет там кое-чего озвучить. Я говорю: как я… ну там голос похож, но это ещё ни о чём не говорит. Это ведь как, знаете, ну там актёры по каким-то другим обстоятельствам… есть актёры, которые не умеют озвучить себя, ну не умеют просто. Другие – не очень, режиссёр недоволен, как сработал, и надо озвучиванием усилить и так далее. Я говорю: вы понимаете, дело в том, что Высоцкий – это уж, слава богу! Его уже, естественно, нет давно, но… Я говорю: вы понимаете, всё-таки это такая ответственность, потому что человек… Он-то практически всю роль уже озвучил, но какие-то фразы, какие-то [нюансы]. Вот, Алексей Иванович, Полока лично просит вас приехать. Ну хорошо, я приеду. Вот да, у меня прозвучало. Какие-то фразы, какие-то буквально небольшие [фрагменты], какие-то вздохи-охи, ахи и так далее. Вот, был такой у меня момент, когда я озвучил Высоцкого. Хотя… могу ещё сказать пример, когда на Одесской киностудии снимался фильм «Место встречи изменить нельзя»^[11]. Там был такой – это я уж потом снимался – второй режиссёр был. Она говорит: мы, Алексей Иванович, был момент, когда Высоцкий уехал, не предупредив, с Мариной Влади уехал за рубеж, а надо было озвучить. И вот искали меня. Но не нашли. Но, потом, правда, Высоцкий прилетел, всё озвучил, там всё нормально. Но был момент, что Говорухин^[12] сказал: давайте ищите Булдакова, будем озвучивать. Потому что время идёт, надо выпускать фильм.

 

Роман Оленев: Как вы думаете, сама задумка – вот сейчас ходят слухи – снять фильм о Высоцком. Она вообще как, это умно?

 

Алексей Булдаков: Документальный?

 

Роман Оленев: Нет, художественный.

 

Алексей Булдаков: Художественный? Ну…

 

Роман Оленев: В наше время, наверное, не потянет…

 

Алексей Булдаков: Нет, это было бы, с одной стороны, хорошо, потому что всё-таки, хотим мы этого или не хотим, это личность. Это замечательный поэт. Это замечательный – и, кстати, между прочим, если бы Высоцкий был жив – он ведь замечательный композитор. Посмотрите, мелодии какие!

 

Роман Оленев: Некоторые повторяются, некоторые – настолько новые…

 

Алексей Булдаков: Нет, ну что вы! Какие мелодии. Другое дело, если там в ноты, обработку сделают… Прекрасные мелодии! Я уж не говорю о стихах. Бард – прекрасные стихи… То, думаю, что – нет… Я бы, если бы такая идея возникла – нет, не я бы играл, конечно…

 

Роман Оленев: Озвучили бы с удовольствием.

 

Алексей Булдаков: Я бы с удовольствием озвучивал бы Высоцкого. Потому что это личность. Это личность бесспорная и уже проверенная временем. А это немаловажно. Единственный критерий, когда люди – актёры там и так далее – говорят: «вообще, скажите спасибо большое матери с отцом, что они подарили меня миру, и вам в частности». Я таким не верю никогда. Это неправда. Это глупо. Потому что единственный критерий, единственный судья – судья! – который может тебя оценить как человека – это время. Только время может оценить, что ты из себя представлял в этой жизни.

 

Роман Оленев: Я, когда заочно знакомился с вами, читая интервью, для меня показалось интересным, что… вообще, мне кажется, в массе своей мы, зрители, [составляем себе] достаточно обманчивое представление о вас. Я узнал, что вы любите классическую музыку.

 

Алексей Булдаков: Да.

 

Роман Оленев: Причём настолько, что можете в машине слушать «Реквием» Моцарта. Или, допустим, [мечтой] для вас как актёра был Бетховен, если я не ошибаюсь.

 

Алексей Булдаков: Да.

 

Роман Оленев: Ну это, как говорится, мечты, мечты, где ваша сладость?

 

Алексей Булдаков: Мечтать, как говорится, не вредно. Понятно, но очень [бы…] если, конечно, это удастся.

 

Роман Оленев: А почему именно Бетховен?

 

Алексей Булдаков: Вы правильно сказали, что я очень люблю классическую музыку. Мне обычно говорят: а любимый композитор? Из классики. Я говорю: ну как… я не знаю. У меня нет любимого. Да, «Реквием» Моцарта.

 

Роман Оленев: В машине [слушаете]?

 

Алексей Булдаков: В машине. Хочу и всё. И кстати, заметили, что, вроде реквием, да? А сколько там такой удивительной, потенциально жизнеутверждающей музыки, такой мощной причём? Как можно говорить «мой любимый»?

 

Роман Оленев: От Бетховена есть что-то такое в лепке лица вашего.

 

Алексей Булдаков: Это было, да. Когда делали грим портретный, а у художника-гримёра висели разные […], с бородой, ну и, в частности, Бетховен. У меня парик там, усы. Я сижу, гримируюсь. Она одела парик, потом говорит: «Алексей, посмотри». И я смотрю – Бетховен. «Теперь на себя посмотри». И что-то так совпало… Но это не значит, что я… чистого портретного сходства нет, конечно. Но я очень любил Бетховена как гениальнейшего композитора. Потому что его произведения – «Аппассионата» или «Лунная соната» – удивительны совершенно, настолько… Опять же: это классика. Не любить её нельзя. Потому что это настолько задевает твои внутренние струны, что… потому и классика. Потому что она неравнодушна на твоё восприятие.

 

Роман Оленев: От классики и таких высоких замыслов всё-таки обратимся к современным вашим фильмам, вашим работам. Я знаю, что вы с таким большим воодушевлением шли на работу в фильме «Москва. Три вокзала»^[13]. Там вы сыграли бомжа.

 

Алексей Булдаков: Нет, я ещё и работаю. Мы только закончили где-то тридцатую серию.

 

Роман Оленев: [Ваши надежды] подтверждаются в процессе работы?

 

Алексей Булдаков: Я когда прочёл [сценарий] – мне дали три или четыре серии, я уж не помню – я, когда прочёл, я тут же позвонил […]. Мне безумно понравилось это. Но, к сожалению, пока начали снимать первые серии (я говорю: дайте, я хочу эту роль), начали снимать – как-то я смотрю – неинтересно. Неинтересно всё это пишется. Там обыкновенный бомж, он пьяница. Я говорю: ребята, кому это интересно? Мне это неинтересно. Почему человек попал сюда? Почему, допустим, ко мне не пришёл сын? Или дочь? А в анонсе, предварительной заявке на роль, написано, что он учился на философском факультете!

 

Роман Оленев: [И на роли это никак не отразилось?]

 

Алексей Булдаков: Никак, понимаете? Почему вы этого боитесь? Значит, человек пришёл уже со своей философией сюда. Я не знаю, что, он, может, трактат пишет философский, может, ещё что-то. Давайте что-то делать! Потому что ну скучно, неинтересно! Потом начали писать, уже другая сценарная группа приехала, и даже вставили там… Милиция, я с ними в хороших отношениях, что-то помогаю там, да, да. Мне говорят: ну тоже мне, педагог! – на меня один из оперов. Я говорю: ну, педагог – не педагог, а двенадцать лет отпреподавал. Он говорит: Боба, ты? Преподавал? А что ж ты молчишь? А я говорю: а зачем это здесь нужно? Кому это нужно? Понимаете, такие мелкие нюансы, которые почти в каждой сцене работают. Чтобы зрителю было интересно, во-первых. Мне как актёру интересно. Почему человек пришёл сюда? Почему, значит, что-то его не устраивает в нашей жизни? И он пришёл сюда.

 

Роман Оленев: Новая ваша опять работа – я не смотрел это фильм, честно скажу – «Человек с бульвара Капуцинок»^[14]. Вы довольны ей? Я просто натыкался на какие-то такие разгромные рецензии, а ваше мнение?

 

Алексей Булдаков: Я в целом ещё и не видел фильма. На озвучивании видел то, что озвучивал. Кто-то не принял, кто-то принял – это нормально. Я, кстати… наверняка и у меня есть: кто-то не принимает моё творчество. Это нормальное явление. Кто-то любит, кто-то так относится. Это нормально. Не знаю, я, во всяком случае, я в данном случае сейчас просто приведу пример. Жена моя и соседка – принесли кассету, то есть мне дали, я принёс кассету – они: ой, мы будем смотреть. Я сидел на кухне, я не стал смотреть. Я вообще не люблю смотреть себя, но это отдельный рассказ. Я слышал, что они хохотали. Не далее как… был у друзей, Новый год вместе встречали. Вот, и они [говорят]: Алексей, я тут посмотрел, как ты мне понравился! Ну просто здорово. Ну такой ты там, ну совсем другой. Вообще, какой-то удивительный.

 

 

Кадры из фильма «Человек с бульвара Капуцинок» (режиссёр Алла Сурикова, 2009 г.):

 

– Ты знаешь, что сказал Кант? Нет ничего таинственнее звёздного неба и души человека. Вот и я думаю: почему ты не пускаешь московские деньги в свой огород?

– Когда ты смотришь в бездну, эта бездна смотрит на тебя. Так говорил Заратустра. Вам, москвичам, только форточку открой – вы такой сквозняк устроите.

– Значит, устроим. Ты не забывай, мы – столица. А вы никто и звать никак.

– Мы – вся страна. А Москва – это большое село, где живёт Пугачёва.

– Значит, не договорились. Друг.

– Значит, нет. Дружище.

 

Алексей Булдаков: Есть одно у меня… Наверное, кому-то я не понравился. И это нормально. Во всяком случае, плохо, если человек вышел и равнодушно сказал… (жест пренебрежения). Если человек говорит: не очень, другой говорит: а мне понравилось – значит, у него что-то отложилось.

 

Роман Оленев: Алексей Иванович, а вы не знаете, с чем связано, что фильм «Чучело два»^[15] именно что отложили, но отложили на полку. Если это правда. В наше время, казалось бы, и вообще это звучит очень странно.

 

Алексей Булдаков: Мы же говорили: повтор, ремейки, «Особенности», «Особенности два», «Особенности три», «Особенности четыре»… Практически это всегда хуже. В два, три, четыре – это всегда хуже.

 

Роман Оленев: Отложили, потому что неинтересно, что ли?

 

Алексей Булдаков: Наверно, что-то так. Сейчас же вроде как бы нет какого-то идеологического [фильтра]: это не пойдёт, это не соответствует идеологии и так далее.

 

Роман Оленев: Но сколько выходит фильмов очень слабых, и не боятся, что зритель заскучает.

 

Алексей Булдаков: Что-то, наверное, не случилось. Опять же: я не видел, мне трудно оценивать. Ну, свою работу – это понятно, но работу героини, и вообще в целом фильма я не видел, и поэтому я не могу ничего сказать, что же там получилось, не получилось, и проанализировать эту ситуацию. Не знаю. Потом, предвидеть что-то, как-то точно расставить свою жизнь нереально. Поэтому я и говорю, что человек сам по себе – это настолько интересно! Когда мне показывают эти дурацкие фильмы про Рэмбо там и так далее – ну и что? И то, как Брюс Уиллис спас человечество от катастрофы, сорвав… это всё такая… для идиотов, фильмы для идиотов.

 

Роман Оленев: Это уже считается классикой.

 

Алексей Булдаков: Да! Это уже считается классикой – но это фильмы для идиотов. По-моему, Задорнов сказал: для дураков, для третьих стран и для идиотов. Ну что это такое? Про что? Да, замечательный фильм «Гарри Поттер», да, это здорово. Как это здорово? Это всё здорово сделано. Компьютерная графика, гениально просто. Смотришь – и ах! А выходишь с фильма – ну и что? Ну что? (Жест: Ни уму ни сердцу). Ноль. Ноль!

 

Роман Оленев: У нас уже на кассете тоже «ноль». Огромное вам спасибо.

 

Алексей Булдаков: Ну и за концовку!

 

 

 

12 января 2011

 

 

 

Источник записи видео: сайт одесского телеканала «АТВ» (atv.odessa.ua, прекратил свою работу в октябре 2014 г.).

 

 

 

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение апреля 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.