Сотворение духа (книга 2)

 

Неправильный роман

 

 

 

 

Совершая разведывательные походы, для перемещения на большие расстояния, вынужденно пользуешься транспортом: поездами, самолётами, автобусами. Бывает, эдак, стремительно несёшься с ветерком, тогда как хочется пройтись пешком во-о-он по тому лужку, посидеть вот у э-э-этой речушки, заглянуть в придорожный магазинчик, перекинуться словцом с местными обывателями. А ты летишь, но – куда, зачем, почему?.. Берёшь всё больше количеством увиденного, не всегда переходящим в качество… И вот, заранее узнав, что между пунктами А и Б – сносная просёлочная дорога, пролегающая через красивые места, мы с Люсей решились махнуть километров двадцать пешком, чтобы ну хоть отчасти и по чём-нибудь «пройтись босиком». По заповедным уголкам, по провинциальной глуши, изрезанной затейливыми оврагами в узорах кустарника, влажными покосами, таинственным «жнивьём»… Правда, бабьим летом, в удобной обуви на ногах, с пухлой котомкой за спиной – то бишь не слишком тяжёлым рюкзачком, в котором есть удобства на все случаи жизни, включая шнапс, сухпай, аптечку, подменку и комфортные причиндалы от ненастья.

Где-то на половине пути, пролегающего вдоль лесопосадок, речушек и ручейков, нас, уже заметно уставших, совершенно без позывов «подвезти» обогнала старенькая микролитражка с сосредоточенно багровым мужиком за рулём… Глубоко затянувшись поднятой придорожной пылью, Люся тут же запела привычную арию об утраченной человечности, сопровождая её лёгкими ругательствами в адрес мухомора. Я возразил, что, несмотря на усталость, мы бы вряд ли полезли в этот шарабан, поскольку это означало бы предательство поставленной цели без видимой и серьёзной причины. Далее, разглагольствовал я, жизнь устроена так, что к тебе, чаще всего, возвращается зло, которое ты ненароком разбросал, пока некто сторонний собирает урожай на поле добра, засеянном тобой. Люсе мои козыри бить было нечем, однако под шумок она выцыганила привал и лёгкий перекус. Немного отдохнув, мы снова взялись пожирать ногами непривычную для себя, едва холмистую местность, в надежде найти что-нибудь, напоминающее пейзаж Шишкина с соснами, бороздящими просторы ржи. Ведь мы не раз парились в нашей бане, представляя себя на нём… Но нет, сколько хватало глаз, лишь разбегались долы, колосящиеся жирными сорняками, да горластые вороны, переругиваясь, убивали златое время жизни тем, что летали со случайного водопоя – на деревья в лесопосадках и обратно.

Дорога плавно огибала очередную горку у нас пути, и вдруг впереди, в ложбине между холмами, мы увидели обогнавшее нас чудо автомобилестроения с поднятым капотом. «Доездилссся?!.. – по-доброму воскликнула Люся, – так тебе и надо… Хорошо, Папа, что мы в него не сели!» – «А разве предлагали?» – отвечал я не без злорадства. Когда мы проходили мимо машины, откуда-то из под крышки уныло прозвучало ожидаемое: «Аккумулятор сдох, теперича не заведёшься…» – и высунулось невзрачное виноватое лицо гипертонических лет с бровями домиком. Секунду поколебавшись, я надменно отвечал: «Давай вытолкаем утиль на пригорок, а там, смотришь, под уклон – что и получится… Тут Люся незаметно дёрнула меня за рукав – мол, пошёл он!.. Я же в ответ только состроил ей гримасу типа: «но как же утраченная человечность»? Люся потёрла нос кулачком, а затем, совершенно не смущаясь, чихнула. «Ага, давай!» – засуетился водила и, пока мы неспешно толкали шарабан вверх, пытался загладить свою вину стенаниями о нелёгкой сельской жизни… Кроме того, на мои расспросы, уже задыхаясь ближе к вершине холма, он рассказал, что здесь в стороне от дороги есть сельцо, где старики организовали коммуну для того, чтобы вместе легче было «перенесть немощь».

Меня это сообщение крайне заинтриговало, поскольку ни одной коммуны в своей жизни я не видел – только представлял их в виде некого берендеевского рая, где все ничего не делают, либо работают играючи, а живут хорошо… Машина с разбега завелась. Смущённый мужичок как мог стал уговаривать нас ехать с ним в то самое Б, куда и ему нужно до зарезу, но мы, узнав дорогу к невиданному аттракциону, отпустили его с миром. Через полчаса, пересекая заброшенные поля, на которых стали попадаться тощие коровы, наша клоунская пара добралась до коммуны. Так, ничего нового: обычное задрипанное село с давно забытым славным прошлым, цвёлые крыши, бесконечные лужи в пол дороги, сочный бурьян, руины «коммунаров» на лавках перед косыми домами… Я уже стал жалеть, что притащил Люсю в эту разруху, однако искать себе другое пристанище на ночь было слишком поздно. Город Б с его провинциальным «отелем» казался неосуществимой мечтой, поэтому мы решили проситься на постой к кому-нибудь из местных, а заодно всё-таки попытаться найти здесь себе развлечение до завтра. Что зря время терять?

Первый, встретившийся нам на пути, чуть плесневелый и нетрезвый коммунар, посетовав на нагрянувших родаков, отправил нас к околице, где – по его словам – «мышь белая, одинокая старушка из учительниц, живёть». Найдя дом, мы, постучав, стали ждать… Вскоре открылась дверь, раздался надсаженный оперный голос: «Вам кого, простите?» – «Вас, наверное… – ответил я, – не пустите на ночь?..» Лицо опрятной старушки изобразило муку. «Мы, видите ли, творческая пара с юга. Забрели сюда случайно: материал для нового проекта собираем…» Тонко сжав губы, я пытался изобразить плохо дающуюся мне интеллигентность. Старушка не заметила грубого актёрства и на глазах оттаяла: «Да ради бога, но понравится ли вам у меня? Не курорт всё-таки, до VIP обслуживания далеко». – «А мы не гордые – на земле переночевать можем». При этих словах Люся, вздрогнув плечами, едва заметно поморщилась… «Ну, если так, то добро пожаловать! Хоть вечер скоротаю с умными людьми…» – заметно помолодевшая старушка жестом предложила следовать за ней.

В низеньком домике с гостиной, двумя крохотными комнатками, сенями и кухней нас встретил приятный аскетичный уют: древняя мебель, чистота, книги, подарки учеников, фотографии в хороших рамках, цветы. Осмотрев комнату, мы запоздало перезнакомились. Не удивляйтесь, нашу хозяйку звали чудно: Капель, или тётя Капа, или Капитолина, но без отчества, которое, по её словам, в школе надоело. Мол, обойдусь хоть на старости лет без громоздких славянских конструкций. Вольтерьянка, стало быть… Постой оплатили сразу, хорошо зная, что интеллигенты, передружившись, склонны «потом» вовсе не брать денег, да ещё добавили сверху на ужин. Пока мы под краном на улице приводили себя в порядок с дороги, Капель сходила в магазин и с извинениями, «что готовить не умеет», собрала приличный стол в среднерусском духе: лёгкий осенний салатик, картошка, селёдка, маслины, копчёная колбаска, сыр, ну и понятно – хрустальная беленькая… А что «к селёдке» – вино брать!

За ужином наша хозяйка – кстати, не монашка! – пила мало, нажимая больше на расспросы, мы отвечали тем же. Общих тем у нас оказалось немного, да ещё сразу после знакомства, но пообщаться с хорошим человеком можно и без всякого смысла… На улице стало смеркаться, тёплый вечер манил к себе, поэтому перед чаем мы всей компанией решили погулять. Сельцо, без отсечённых производственных окраин, обошли за десять минут, заодно прыгнули с обстоятельств души, которыми пробавлялись до этого, – на обстоятельства места действия. Хотя, как без потерь рассечёшь душу и тело?! Гадко в душе – мучается тело, а потом, когда оно хворает, – болит и стонет душа. Капель по ходу рассказала, что затеял коммуну один активист «из бывших»: мол, вместе легче, хором дешевле… Но, ладно было на бумаге, да забыли про овраги, а реально порох быстро отсырел… Активист, плюнув на инертную массу, куда-то укатил со своими поносами, остальные ещё считают себя коллективом, но вместе только картошку да так «по мелочи на рынок продавать возят». Словом, над всем здесь царствует скука и прозябание… Капель, казалось, сглотнула слезу.

Тут я позволил себе поумничать: «Непосредственно в жизни, прямого и однозначного «смысла жизни», который можно было бы чётко сформулировать, нет… Однако, если тебе приятно жить – год, другой, третий, десятилетие и больше – то смыслом твоей жизни является закрепление в этой эйфории на постоянной основе. Иначе говоря, «смыслом жизни» можно считать качественное проживание, или состояние долговременного счастья. Это требуется подчеркнуть! Вот почему нельзя искать «смысл» в суррогатах короткого счастья, например в алкоголе, наркотиках, сексе… А вообще-то, человек задаётся вопросом о смысле жизни только если ему скучно, если болеет душа, но, не факт, тело. Вы много видели «больных» с вопросом смысла в глазах? Нет, больной страстно хочет стать здоровым, обретая в этом некий кратковременный смысл… И ваша коммуна болеет, но уже без позывов к выздоровлению, автоматически. Идеи какой-то не хватает…» Капель возразила: «Не в идеях дело… Мне кажется, что «они» и рождаются уже квёлыми, потом в молодости вроде пытаются шевелиться, но запала хватает ненадолго, и сразу за молодостью у «них» следует такая вот бесцветная старость». – «Культурного опыта нет, кнут Советов спрел, пряники засохли, пора авансов прошла, – вздохнул я, – а по долгам никто платить не хочет». Капель, глядя на тонкую полоску заката над крышами, тихо сказала: «Это судьба. Не изменишь уже ничего…» И тут меня, будто чёрт за язык дёрнул: «А вот давайте поспорим, что можно!..»

 

ПРИВАЛ. МЕДИЦИНСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

При всём уважении к книгам размаха «Илиады», «Войны и мира», «Улисса» – полотнам масштабным, грандиозным – замечу, что у меня на книжной полке стоит фолиант, который совершенно не уступает им по значимости. Причём, в приведённом кратком списке – а он, ясно, намного шире! – каждая библия имеет определённого автора. Но «Популярная медицинская энциклопедия», которой я хочу воздать по заслугам, – это плод коллективных усилий сотен тысяч!.. человек, ничтожная часть которых названа в оглавлении как «авторский коллектив». Мы, подчас, цитируем Авиценну, Парацельса, Шарко, Сеченова, Фромма, не отдавая себе отчёта, что часть мыслей, ими озвученных, фактически принадлежит цепочкам людей, берущим начало в далёких первобытных временах…

Систематизация знаний о здоровье началась ещё до возникновения, так называемых, цивилизаций. Если у животных приёмы гигиены и самолечения передаются из поколения в поколение на инстинктивном уровне, – то человек, с течением времени, нашёл внеличностные методы накопления и наследования информации, в том числе, касающейся «комплекса здоровья». А он заботил человека ещё с тех пор, когда наши немытые предки и обезьяны, стоя друг против друга, смотрели, ну практически, в зеркало. Скорее всего «забота» началось, когда менее травматичное вегетарианство ранних первобытных стадий, чуть позже сменилось охотой за животным белком, что резко поменяло статистику неизбежных бытовых аварий. Кому-то первому пришла в голову мысль перетянуть фонтанирующую кровью руку полоской шкуры, наложить на рану подорожник, прижечь чем-нибудь раскалённым язву, пожевать исцеляющий корень, выпить отвар, восстанавливающий силы. С этого момента, надо полагать, и началось развитие практической медицины.

Примерно десять тысяч лет назад «обобщённый человек» жил уже довольно осмысленной простой жизнью, имея скромный запас знаний о явлениях окружающего мира. Белые пятна покрывались мифами, легендами, непроверенные методы самоисследования возмещались верой – как в высшие, так и низшие непреодолимые силы. К этому времени относятся ранние археологические свидетельства по обозреваемому предмету. Далее следовало несколько сонных с нашей точки зрения тысячелетий, которые формировали мироощущение и комплекс, аналогичного нам с вами, типа человека… Если не принимать в расчёт красивую гипотезу о прорыве Атлантиды, то пионером в освоении медицинских знаний следует признать древний Египет. Пять тысяч лет назад здесь уже была многообразная культура, частично оформленная в памятниках письменности. Собственно, первые заметки о лечении и профилактике относятся к этому времени. Они суммировали опыт предшествующих поколений, иронично говоря, – «приватизировали» его. Правда, свидетельств по предмету из той далёкой поры к нам пришло немного, поскольку существовало кастовое вето жрецов – они выполняли в Египте роль учёных, толкователей чудес и медиков – на распространение ценного опыта, дабы не плодить конкурентов.

Так или иначе, но эти телеграммы подвели черту под длительным периодом вынужденной немоты и устных рассказов как метода передачи информации. С этой поры непосредственные откровения учителей можно было сравнивать с письменными источниками, а процесс обучения смены, накопления знаний – пошёл бойчее. Наверное, Сократ и Конфуций были последними из представителей «старой школы» чтения притч по памяти у дымящегося костра перед раскрывшими рот учениками… Вы спросите: почему в заметках о медицине я неожиданно упомянул мудрецов – философов? Да потому что философия, как школа трезвомыслия и фундамент познания, на мой взгляд, гораздо ближе к существу разговора о здоровье, чем та же биология. Ведь врач лечит уже больных, а философ – посол мудрости – ещё здоровых. Нет, исцелять при помощи умных внушений подавляющую часть болезней нельзя, но вот распознать их вначале, локализовать в зародыше, победить наиболее лёгким способом – это уже привилегия развитого сознания. Здесь следует безответственно заявить, что болезнь, чаще всего, – производное глупости. Большая часть жизни у обывателя – я упрямо зову его «мухомором» – уходит на бытийные ошибки и их исправление. А комплекс здоровья, в этом случае, является специальным тестером, которым можно определить – умён человек или нет. Если он до глубокой старости красив, подтянут, энергичен – значит, не дурак, а изъеден паршой, согнут, ленив – значит, перед вами не самый лучший, но самый массовый представитель рода человеческого… Следует понимать, что болезнь, даже наследственная, – это физическое наказание за конкретное нравственное преступление, либо скудоумие. Всегда!

Почти не имея возможностей «ощутимо» влиять на своё здоровье, «простые люди» могут только до волдырей на языке желать его родным и близким за разного рода праздничными столами. Это ни на йоту не приближает их к мудрости, а, напротив, через излишества, ведёт к биологической составляющей здоровья – экстренной, хирургической медицине, терапии или фармакологии… Взаимоотношения с медициной у обывателя складываются «по жизни» так: молодость сопровождается повсеместным бытовым и психологическим травматизмом. А потом – ввиду деградации сосудов, переполнения организма продуктами самораспада, минеральными «шлаками», прогоркшими жирами, понятного снижения интереса к пустой жизни – наступает растянутый во времени период соматических болячек. То есть, «после сорока» старость может прийти к ним в любое время, из-за неумения жить, не накапливая негатив, или своевременного позыва его сбрасывать… На них можно махнуть рукой: что с пожизненных невежд взять! Но уж слишком они, – «приобретатели», по Хлебникову, – своим тоскливым видом, настроение нормальным «изобретателям» портят… Жить, фактически, с чувством мешают. Мне кажется, общество будущего – миры, которые строят по ночам творцы, должны навсегда освободиться от элементарных ошибок, предопределённых ленью.

С точки зрения практики, «Медицинская энциклопедия» – это грандиозное нетленное хранилище профилактического, предупредительного опыта, накопленного человеком за многие века. Метафорически же, её можно рассматривать как, подаренный нам щедрой Природой, состоящий из солнечного света и витальности сборник жизнеутверждающих истин, помогающий обходиться без болезней. Возраст, физические кондиции и руки тысяч благородных помощников, протянутых для дружеского рукопожатия из глубины веков, дают мне право судить об этом более или менее квалифицированно. Пропагандировать собой подлинное знание, по крайней мере… Книга, изданная тридцать лет назад, во многом устаревшая, она, тем не менее, сохранила в основе бесценную информацию и лейтмотив: взвешенность, умеренность, осмотрительность. Скажите, какой это секрет, какая бесценная информация?! Согласен. Но отчего больницы заполнены жалкими людьми с признаками вырождения на до времени скисших лицах, а коридоры поликлиник гудят морщинистыми, пожелтевшими старичками с глуповатыми детскими глазами?.. Я думаю, что таков неизбывный «метод самопознания» всего элементарного: слепо тыкаться, бездумно причинять себе боль, идти к ней, а потом искать крайних на стороне. И тогда начинается, в который раз – по кругу! – вселенский ор: медицина плохая, лекарства дорогие, врачи бездарные, анализы путают, не так и не тем лечат, грубость, равнодушие, государство в стороне!

Не без этого, конечно, но ведь виноват в том, что столкнулся с этим «тёмным миром», – только ты и никто больше… Ты лежал, когда следовало бежать, ты ел, когда желудок был переполнен, ты пил, когда водка текла уже из ушей!.. И ссылки на обстоятельства для тебя – ещё одна расписка в собственной слабости, глупости, ещё одно подтверждение некого личностного дефекта. Человек никак не может применить к себе закон сообщающихся сосудов: если тебе сейчас слишком хорошо – причём, искусственными средствами! – то жди, что скоро станет очень плохо, и вполне естественным путём… Вывод отсюда прост: без анализа, некритически воспринятое «хорошее», как его интерпретирует человек, – в итоге обязательно становится «плохим». Но чтобы осознать это во взаимосвязи со своими ошибками, либо победами над ними, нужно иметь развитое абстрактное мышление, иначе говоря – воображение. Оно может быть дано индивиду от природы или развито, даже при средних способностях, трудом по освоением культурного наследия предков.

Однако комплексно занимаются своим здоровьем «до» предполагаемой болезни – единицы. Причём, многие – под влиянием массовых поветрий, моды, либо шарлатанских эпидемий на тот или иной локальный приём «оздоровления». Эффект от этого почти нулевой, так как в сознании любителей «бегать со всеми» нет широких базисных знаний о здоровье. Кстати книги, сопровождающие большинство «модных методик», вроде натуропатии, уринотерапии, раздельного питания, написаны чаще всего невеждами, далеко не ушедшими от своих предполагаемых читателей. Но главный их недостаток – однобокость, когда субъективизм или знахарский приём выдаётся за базовый, перекрывающий многовековой опыт, либо хотя бы взвешенность. Порой, целью такого «проекта» является продажа массовых тиражей ходкой книжонки, создание обширной группы последователей или ряда сект, где организаторы снимают с дураков жирные пенки. Этих недостатков лишён обобщённый труд уровня энциклопедии. Здесь за каждой строчкой можно увидеть буквально хоры мудрецов с нотами случаев из практики, колоратурой широких обобщений, акустикой длительных наблюдений. Собственно, ценность подобной книги именно в отсутствии субъективизма, который не мобилизует на атаку организм в целом и, как правило, не лечит, а калечит. Он, допускаю, может подавить локальный недуг, но так, что при «лечении» почек обязательно «посадит» печень, нарушит гормональный или сосудистый обмен.

Широкий охват, одновременно, позволяет взглянуть на живой организм как на сложнейший природный комплекс. В него входят фабрики аминокислот, заводы кроветворения, крохотные электростанции, поселения лимфатических узлов, города белков, жиров, углеводов, склады минеральных удобрений. Здесь есть скоростные магистрали крови, цеха вторичной переработки, утилизации, службы скорой помощи, экстренной доставки, диагностические центры, своя фармакопея, природные кладовые, недра, химические производства, энергетические установки, отряды пограничников, спасателей и исследовательские лаборатории… И вся эта обширная почти что страна, без пяти минут держава, не имеет права, не может!.. управляться примитивным сознанием, носители которого пока составляют в обществе большинство. Чтобы всё это хозяйство работало как часики, необходим соответственно высокий интеллект, практически живой сервер и новейшее программное обеспечение к нему. Однако «новое» не появляется «просто так» – ему нужны старые мудрые родители, помогающие видеть дальше собственного носа и указывающие, при смене поколений, – как следует модернизировать своё отношение к жизни.

Это, заметим, с трудом удаётся религии, так как в её основу не заложен принцип «модернизации коренной идеи», ведь по утверждению адептов – она изначально безупречна. То же самое можно сказать и о человеке. Он как комплекс достаточно тонок, интуитивно совершенен, но жизнь вокруг себя создал по большей части «бессознательную», грубую и примитивную. Тут может возникнуть вопрос: но вот животное – оно не менее нашего с вами сложно и, кажется, неплохо обходится лишь инстинктами на фоне довольно пустого сознания? Но и живёт элементарно! Побирается, набивает желудок, плодится, большую часть жизни проводит лёжа, рано старится, умирает… Человек себе этого позволить не может. Он, в процессе эволюции, так усложнил свой быт, что лишь с физиологическими установками, и мозговой деятельностью рефлекторного характера, просто не в состоянии органично жить с самим собой. Иначе говоря, быть счастливым, дарящим счастье, любовь всем вокруг – то есть, быть всесторонне здоровым, духовно развитым, творческим индивидом.

Во время предвыборных «вспышек чумы» власть предержащие часто кричат о реформе здравоохранения, о «здоровье нации», каких-то глобальных проектах всеобщего медицинского благоденствия. Словом, обещают «вылечить» общественные и частные болячки. Обещают, обещают… Да если вы, господа, действительно хотите что-то «сделать для народа», если это не дымовая завеса очередной «пиар – компании», то элементарно, на уровне законов, – поощряйте туризм, строительство и функционирование спортивно – оздоровительных комплексов. Снижайте с помощью налогов стоимость активного отдыха, вылечите дворы жилых домов, улицы, скверы, чтобы не противно было гулять на свежем воздухе. Ведите через общественные телеканалы пропаганду здорового образа жизни, давите зрелища и шоу, построенные вокруг культа жратвы, звериных инстинктов… И вкладывайте, вкладывайте, вкладывайте наши – между прочим! – денежки не в себя, не в силовые, чрезвычайные структуры, не в поликлиники или больницы, и даже не в оклады врачам, медработникам, а в идеи всеобщего равноправия, счастья, в примеры достижимости каждым духовных вершин, в необъятный массив психо – социальной гигиены.

Всё! Остальное оздоровится само, и с увеличением больничных коек можно будет повременить, так как имеющиеся будут пустовать. Ведь до бесконечности «оздоравливая» частности, но, не переменив стратегии бытия, мы лучше чувствовать себя и жить не станем. Если в обществе царствует корысть, холуйство, несправедливость, барыш «любой ценой», обман, если это общество неправедно, в конце концов, то вылечить его не-воз-мож-но! Напротив, в ситуации «социального мира», живущего без перекосов и той же однобокости, здоровье становится уже не моральной категорией, либо модной, а экономической – сберегает средства «на лечение», даёт всем возможность эффективнее использовать общественное и личное время. Но нынешние власти – Восток, Запад, без разницы! – не чувствуют необходимость такого подхода к здоровью. Им, по их мозгам, выгодно чтобы всё вокруг болело, скрипело, чтобы сирены спецмашин выли почаще, чтобы всюду царила маленькая такая, почти домашняя, управляемая беда, а они с умным видом давали понять: мы можем эту беду вылечить. Вернее, как ловкий знахарь, едва залечить, чтобы общество завтра снова тащилось к ним на приём с очередной бедой или недугом. Так в возне на тёплом месте жизнь, глядишь, и пройдёт…

Власть не в состоянии понять, что её сладкие коврижки – как моторной составляющей – и в здоровом обществе частично останутся за ними – просто люди платить будут за другое, и придётся «переквалифицироваться в управдомы». А это значит – менять всю схему бизнеса, но на это «они» не пойдут, так как смотрят на мир однобоко, узко, сквозь щёлку приспущенного тонированного стекла представительского автомобиля… С другой стороны, звериный инстинкт, наверное, подсказывает им, что быть наверху – повелевать, они могут только пока общество нездорово. Потому что здоровый человек автоматически перестаёт быть рабом, сбрасывая со своей шеи любое ярмо. Так что «Медицинская энциклопедия», в известном смысле, будет посильнее «Капитала» Карла Маркса – она вырывает власть из рук невежества. Она предуготовляет нравственную революцию, вербует сторонников гармонии в качестве здоровых граждан завтрашнего, пронизанного моралью и эстетикой, мира. Ни больше, не меньше.

Именно эта скромная книга с устрашающими иллюстрациями страхов тридцатилетней давности готовит революцию… Книга из которой узнаёшь невероятные вещи – о своей биологии, устройстве, взаимосвязи правильного поведения и недугов, о минеральных веществах, спасительной функции боли, о моче, простите… Оказывается, состоящей из ста пятидесяти компонентов! Вы знали? Если да, то я вас поздравляю, если нет – соболезную. Возможно прозреете в специфически пахнущей бр-р-р больничной палате, и узнаете, что двигаться необходимо даже во сне, что под кожей собирается немало ядовитых для организма отработанных веществ, которым обратной дороги, увы, нет… И поэтому так полезно, работая, потеть, заниматься плаванием, массировать тело, париться в бане, тереться мочалкой. Узнаете, что лучше недоесть, чем переесть, одеваться чуть легче, чем требуется по погоде, что разница в размерах входного и выходного отверстия у человека должна компенсироваться взвешенным умом. Между прочим, «старость» у нормального человека должна начинаться в семьдесят пять лет! Так говорит Книга, но сравните это с истинным положением дел… А какая увлекательная статья о кале, позволяющая заглянуть в себя именно «поглубже»! Ведь кто-то её писал, рисовал «это дело», рылся в источниках, спорил до колик с оппонентами, можно сказать, сгорал человек на работе… Как этим трудом с благодарностью не воспользоваться?!

На каждом серьёзном телевизионном канале обязательно есть передача, посвящённая вопросам здоровья, с общим уклоном, признаюсь, несколько лукавым, «лечащим», так как спонсоры подобных программ, чаще всего, – фармацевтические фирмы. Но даже в этой ситуации идеям профилактики там находятся место. Обычно ведущий приглашает узких спецов – авторитетных практиков, докторов наук, и те, в соответствии со своим реноме, углубляются. Говорят мудрёные слова типа: «глюкагон», «коллапс» «экстрасистолия», заглядывают в немыслимые клеточные дали, зовут на прогулки по коре головного мозга, хвалят новейшие лазерные аппараты космического уровня. Выясняется, что в современной медицине уже сотни специализаций, в каждой хватает авторитетов, которые часами могут говорить о конкретной болезни, нюансах её лечения. А их только глазных – десятки! Но вот что интересно – в конце передачи на привычный вопрос ведущего: что же делать простым гражданам, чтобы меньше болеть? – все и всегда, буквально хором, рапортуют одно! Полноценное, разнообразное, умеренное питание, баланс затрат и потребления, строго дозированный покой и сон, чёткий ритм утилизации, неустанная гигиена, опрятность, внутреннее зрение, солнце, воздух, вода во всех формах, плюс, постоянно хорошее настроение. На земле, в небесах и на море!

То есть, при всех болезнях – от сердечных до грибковых, неважно! – выписывают всего один и тот же рецепт: будь умным, подвижным, чутким к прекрасному в себе человеком, добрым к окружающим, удобным для работы и отдыха… Вот вам и панацея – легендарное средство, которое так упорно искали в течение веков! Но ведь источник этой мудрости искать не надо – вот он: скромная книга с серебристыми буквами на обложке «Популярная медицинская энциклопедия». Это и есть панацея – первое средство, чтобы начать движение к здоровью, то есть – к знанию. А ерунду – дескать, «знание умножает печаль» и её народный вариант «меньше знаешь – крепче спишь» – придумали дураки, чтобы маскировать скупость на усилие, нелюбопытство, ядовитые пороки, обособленность от культуры… Конечно, с точки зрения опыта, как это ни парадоксально звучит, верной можно признать только умершую мысль – ту, что доказала свою правоту на практике… Но высокая теория физического и нравственного совершенства утверждает, как живую, мысль, проверенную практикой, с условием её модификации к новым обстоятельствам бытия.

В этой системе координат, поддержание здоровья, тонуса – это набор опытно проверенных ритуалов. Первый из них – начинать день с зарядки для тела, а потом, в течение всего дня, – заряжать мозг разнообразной, оптимистической информацией о достижимости счастья. И здесь может лечить всё: хорошая музыка, плодотворный диалог, здоровый смех, бытовое актёрство, умные книги, желанная работа, своевременный отдых, пища, умеренный аскетизм, помощь слабому и даже лекарство или врач, если возникнет непредвиденная ситуация. Но до этого лучше не доводить и заниматься исключительно «самолечением» – а вернее, «не доведением» драгоценного сосуда своего организма до лечения. Это позволит вам узнать себя как планету тайн и загадок, как огромный комплекс по производству положительных эмоций из воздуха. Из необходимого материального и лёгких спиртных напитков на курорте, из юрких взглядов весенних женщин и солнечной благодати в горных долинах, из пожаров надежды на широких сухостоях уже осуществлённых желаний…

Всего знать нельзя, но для «особых случаев» под рукой необходимо иметь то, что знает всё. Ну, или почти всё… Об иной вещи и даже человеке допустимо сказать: прожить без «этого», так или иначе, – можно, но вот без верной подруги, жены, музы – нельзя, без старого друга – не стоит, без родителей ты не сможешь правильно начать жизнь, без детей – её достойно закончить. Главная героиня моего эмоционального очерка – из категории вещей незаменимых, она необходима как случайно задрапированное зеркало на театральной сцене. Если порыться в этих глубоких складках, то можно узнать о себе много тайного, научиться слушать природу и, при случае, найти выход из любого лабиринта. Критический же взгляд на своё отражение в жизненном опыте предшественников необходим для того, чтобы тебя как можно позже коснулся пристальный взгляд лечащего врача или, что гораздо хуже, равнодушного к боли патолого-анатома… Поэтому «Медицинская энциклопедия» – это не врач, а путь от врача, ибо дурак обязательно кончает диагнозом, а тот, кто поумней, – начинает лечиться знаниями ещё до приговора судьбы.

 

Ночью мне не спалось: я всё сочинял сценарии крутого переворота в сознании отдельно взятого, населённого инертным материалом пункта… Лейтмотивом стала идея превращения коммуны в экскурсионный объект с живыми иллюстрации к тому же Шишкину. Забыл сказать, что на окраине села я обнаружил небольшой сосновый бор, который легко было превратить в десяток картин известного художника. Ставится, например, сваренный из металла мольберт, на нём – водостойкая репродукция того или иного полотна, а рядом имитация позолоченной рамки, в которой зритель сам с определённых точек узнаёт оригинал. Тех же «медведей» или культовую «рожь», ясно, каждую картину – в своё время года, но поскольку их планируется несколько, то воображаемый зритель в обиде не окажется. Тем более, что местность кругом живописная, похожая на иллюстрацию классически понимаемой сельской глубинки. Дополнительно к этому делу можно пристегнуть выпуск сувенирной продукции, а также общую стилизацию села под островок народных промыслов. Дома с помощью красок превратить в сказочные терема, избушки, заборы обновить, улицы со временем выровнять, засыпать экологически чистым щебнем. На луга вокруг села выпустить побольше коров для придания сельского колорита, завести добрую баньку у реки, чайную, соорудить этнографический музей под открытым небом, показать предметы старого быта, несправедливо забытые на пыльных чердаках. Вытащить из сундуков прелые сарафаны, косоворотки, постирать, да щеголять в них перед туристами, то есть всей коммуне стать участниками необычного «соломенного» шоу.

В своих расчётах я исходил из того, что каждый человек эстетически талантлив от природы, но ему порой не хватает толчка для того, чтобы раскрыть себя, скажем, в прикладном творчестве. Для начала попробовать сделать что-либо своими руками, в следующий раз сделать уже лучше, а со временем выйти на уровень, когда рядом с искусными делами своих рук и жить захочется искусно. Далее: почему коммунары сейчас ленятся? Возраст?.. Нет, скорее здесь нежелание корыстно горбатиться ещё и «на старости лет». Так или иначе, работали всю жизнь, хлебали лихо, а сейчас опять глотай навоз, как в прежние годы… С другой стороны есть крохотная, но пенсия, с огорода малый прибыток, брюхо вроде полное – что ещё искать? Спи. Вот и спят в обнимку с призраком души, умирают до времени, по темноте своей не ведая, что физиологическая старость, согласно «Медицинской энциклопедии», начинается в… Вот видите, и вы уже знаете! Главное душу – то есть, высокую мечту – разбудить, а там разберёмся… Словом я рассчитывал на обычных людей со своим обычным, однако «недоучёл» природную жажду «человека вообще» жить красиво и потенциал жителей именно этого неприметного сельца…

Люсю отбыть неделю – другую, практически на природе, рядом с парным молоком, самогоном, карасями, труда не составило, но как отреагируют на творческую смуту привыкшие к зевоте пенсионеры?.. Мандраж был, но только в первые минуты сельского схода, созванного по инициативе нашей хозяйки. Ораторствовать сильно не пришлось, мигом набросали план действий и в тот же день приступили к работе: почистили берега реки, отмыли заброшенный фельдшерский пункт, рубленый из старых колоритных брёвен, – его спланировали под баню, наскребли по сусекам кучу металлопроката, так бы и сгнившего без дела. Кроме того, я через мобилу поднял по тревоге пару своих творческих друзей, уломал их приехать ко мне на подмогу, сделал заказ по Интернету на репродукции и много ещё чего… Художественным руководителем «проекта», понятно, выбрали Капель, она поартачилась было – на словах-то мы все мастера замки строить! – но потом через радостный вздох согласилась. От «медведей», понятно, пришлось в полном объёме отказаться по убедительным причинам: чем кормить, где содержать, как чалить непослушных зверей к деревьям, но сам кусок «соснового леса» решили всё-таки воссоздать…

Тем временем, среди коммунаров уже на второй день спонтанно стали обнаруживаться разнообразные таланты: кто-то давно мечтал мотопилой делать скульптуры, у другого чесались руки на изразец, нашлись потаённые живописцы, златошвеи, кузнецы, резчики, рвущиеся в бой гармонисты. Все жаждали самовыражения, умеренно оплачиваемого бескорыстия, ибо понимали, что грести жизнь под себя можно лишь в молодости, когда амбары пусты. А дальше, после зрелости, основой здоровья может быть только жёсткий, как лёд, баланс, либо даже альтруизм, от которого, становишься тем богаче, чем больше отдаёшь. И потом искусство, желание обустроить свою жизнь ладно, красиво, затейливо – требуют от человека постоянного умственного и физического труда по осуществлению сказки, как части этической мечты. Проще говоря, чтобы вокруг тебя были – чистота, порядок, сияющие радугой дома, нужно беспрестанно вертеться, не выпускать из рук веник, кисть, хорошее – даже праздничное! – настроение. В итоге, как доказывает практика, человек от азартного движении вокруг понятия «прекрасного» обретает действительный смысл жизни, как сумму здоровой эйфории. Ну а далее, когда болеть и скучать некогда, когда еда из забавы и фетиша превращается лишь в часть удовольствия от всех сторон жизни, когда вслед за душой и каждая клеточка твоего тела – оживает – расцветает – плодоносит, даже смерть «вот так сильно» уже не страшна, ибо она становится не возмездием или избавлением, она теперь – метафорически! – лишь сладкий сон без пробуждения…

Спустя неделю наше село было не узнать: заборы выровнялись, дома подтянулись, избавились от коросты временщичества, бездарного «просто проживания», которое, как мы с вами уже договаривались, совсем не «так просто»… Даже некие бытийные упущения, ляпы, огрехи, вроде бы и недостойные гения человека, с помощью красок и умеренной фантазии, вернее изобретательности, превратилось в прикольные артефакты, даже аттракционы для глаз – тренажёры созерцания такой, знаете ли, неспешно струящейся реки жизни. Ведь человек ищет в жизни чудное, он его за версту чует, алкает, ждёт… Он всегда и звериным нутром его распознаёт, безошибочно отличает – от подделок, пародий, имитаций. Для человека в прекрасном нет середины: или вовсе не трогай природу, её естество, или делай это умно, комфортабельно, демократично. Чудеса понятные лишь снобам – на поверку – не стоят и гроша, они даже самим снобам не доставляют удовольствия. Одинокий знаток млеет рядом с массовым восхищённым простаком, ибо видит больше того, что лежит на поверхности, балдеет от своей проницательности, потому что и он во всём – существо общественное, у которого горе делится на количество ему сочувствующих, а радость множится всеми, кому ты её даришь.

Словом, народ забурлил так, что кому-то с непривычки, «на радостях» от множества добрых дел, поначалу, пришлось принимать сердечные капли. Причём, хотя и работали коммунары много, но чем больше они окружали себя красотой, мыслью, разумом, тем большие просторы для работы намечались в будущем… Покой стал только сниться. Крепкий старик, что тянулся к деревянной скульптуре, узнал где-то о деде и бабке, вместе внезапно умерших во время оргазма… и с помощью мотопилы изваял в их честь, пусть и неумелую, но композицию в «роденовском» духе: клубок тел, объятья, экстаз… Правда возник вопрос – куда её ставить, поскольку у идеи нашлись противники: срамота!.. Однако у реки, ниже бани стояло несколько ив – между ними, без выпячивания, и скрылся памятник смертельному либидо… А перед самой баней с моей подачи автор решил поставить «монумент» в честь изобретателей бани: группа доисторических бородачей, иносказательно объятых пламенем, расправляется при помощи веников со змеем, олицетворяющим нездоровье… Вот дались им эти змеи – ведь прекрасное, как и всякое, животное, именно тварь!.. Тем более, что я предлагал в качестве врага изобразить свои собственные тени, как отражение личных ошибок, заблуждений, лени. Ну, ладно…

Бойкая теперь Капель вместе с Люсей стали выпускать ежедневную стенгазету «Новости дня», освещающую преобразования, и вывешивать её перед клубом, который теперь было не узнать, потому что он превратился в раскрашенный резной пряник… Кроме того, они организовывали по радио интервью с заинтересованными лицами и целыми днями гоняли народные песни, музыку, частушки, оцифрованные сказы прежних лет. Мои коллеги, прибывшие на подмогу, оказались в эпицентре событий: помогали словом и делом, месили краски, занимались общим эстетическим планированием, убеждали временно застрявших в невежестве смотреть на вещи шире, учиться, расти… Собственно, вся их миссия состояла в том, чтобы вернуть предкам одолженный у потомков культурный опыт, а это уже похоже на священную обязанность. Я же, пока суд да дело, заказал у умельцев в дополнение к сувенирной продукции – значкам, брелокам, статуэткам – ещё и шутейные медали: «За отвагу в поиске себя», «За особый вклад в общее дело», «За постоянную доблесть хорошего настроения», а правление коммуны вручало их в торжественной обстановке отличникам новой жизни. Причём, уже «на полном серьёзе»… Без обиды.

К концу первой декады преобразований коммуну, носившую название «Красный труд», переименовали в «Сообщество молодеющих стариков», и это правильно! Потому что старость и здоровье крепко связаны, о чём молодость до поры не знает. «В старости» здоровье – то есть, фактически, молодость духа! – либо есть, либо их нет вовсе, но расстояние между этими состояниями мизерное. Нужно лишь оторвать зад от дивана, встать, протянуть руку к счастью, пройтись по жизни вприсядку, победить животную лень и после этого «вчера больной» станет «завтра здоровым»… Вскоре заработало «сарафанное радио», и к нам, без всяких рекламных акций, повалили любопытные. Сначала ручейками, а потом и широкой рекой – посмотреть, как это люди между городами А и Б по-хорошему «с ума сходють»… Глядите, не жалко, и сами так с ума сойдите, чтобы его побольше приобрести!.. Ну а мне, Люсе и двум моим корешкам надо было ехать… ещё неизвестно куда, но надо! Поскольку неизвестность, пусть плохая, лучше хорошей даже, но определённости… Только нашим коммунарам это не говорите, ведь они, кажется, нашли свой подвижный покой. Провожали нас весело, всей гурьбой, много пили, говорили – что, я даже уже и не вспомню… На посошок я решил соснуть с Люсей в сене, и чья-то твёрдая рука повела нас с музой через огороды к сеновалам. Лестницу мы преодолели в мутном фиолетовом тумане и тут же рухнули, как подкошенные, чтобы прижавшись друг к другу лишь запахом сивухи, то ли спать, то ли отходить от прошедших в хлопотах двух недель…

 

БОЛЬНИЧНЫЙ СОН

Последнее, что я услышал тут было невнятное Люсино бормотание: «Чтобы вести нездоровый образ жизни, нужно быть очень здоровым человеком…» Далее меня укутал сон, и я попал в некое обозримое будущее – стал сравнивать эту реальность с фантазиями предшественников, удивляться, мутить свою бухгалтерию, класть дебет на кредит. Ну, вот всё у меня вышло не так!.. И в первую очередь – одежда, причём решающую роль в её модификации сыграли не эстетические соображения – вся эта пресловутая мода! – а перемена господствующей морали и новые прогрессивные материалы. Так, кстати, было всегда…

Исчезла необходимость в строгих кроях, подкладках, вытачках, надставках и вообще в швейной машинке. Как я понял, одежда «в будущем» будет паяться, словно пластиковые пакеты, станет похожа на скафандр – многофункциональный прибор для создания комфорта с целым набором дополнительных функций. Подогрева, охлаждения, вентиляции, связи, массажёра, тренажёра, а также получения разнообразных сигналов от нашего бренного тела, защиты в агрессивных средах, непривычных обстоятельствах и так далее… Но ничего этого снаружи видно не было и даже не угадывалось – просто лёгкие комбезы, силуэтно – однотипные, с богатым ассортиментом цветов, сочетаний карманов, набором пазух для профессиональной деятельности. Таким богатым, что в густонаселённом квартале, – среди сотен и тысяч – вряд ли найдёшь двух одинаково одетых людей. Соответственно и женщины, профессиональные чаровницы, получили «на руки» столь разнообразную палитру для подчёркивания своих – ух-ты! – прелестей, что им позавидовал бы любой галантный век со всем его мнимым рюшечным разнообразием. Простите, выпендрёжем.

Вот меня и озадачил нонсенс: одежда в большинстве фантастических фильмов, снятых на рубеже двадцатого – двадцать первого веков «про наше далёкое завтра» незначительно отличается от той, что мы видим на улицах сегодня. Каковы аргументы создателей? В «будущем» жилые блоки, производственные комплексы и присутственные места будут соединены многочисленными галереями, коридорами, эскалаторами, тоннелями для транспорта – так, что вообще исчезнет необходимость выходить на «свежий воздух». Который у «них» – совсем несвежий, насквозь загаженный цивилизационной пылью, копотью, летучими ядовитыми отходами, типа смрада, на который, соответственно, не будет смысла «выходить», и поэтому, дескать, костюмы, галстуки, юбки, платья – выживут. Ерунда! Мой сон это решительным образом опровергает…

Под влиянием совершенных систем очистки разнообразных выбросов, рационализации урбанистической среды до тотальной умеренности – в том числе, промышленной – «человека будущего», по моим прогнозам, станет больше тянуть именно на свежий воздух. То есть – чаще выходить из всех этих кондиционированных, металлизированных нор на свободное пространство, над которым растянут клочок неба… Голубого – дневного, похожего рябью облаков на весёленький ситчик, или бездонного – ночного, по чёрной невесомости которого рассыпаны стеклянные осколки чьей-то жизни… Учитываем также, что изменение понятия «досуг», революционные технологии энергосбережения, новые виды топлива, оптимизация вилки между спросом и предложением, придадут иной смысл словам «окружающая среда», применительно к городам. Замечу, вполне привлекательный, если смотреть из нашего провинциального, но жутко замусоренного слепоглухонемым самоуправством времени. Вот так, господа пессимисты! А то, порой, пророчите с экранов и страниц несуразное… По своим почечным коликам что ли судите?! Не надо.

В соответствии с улучшением окружающей среды у наших потомков появится острая потребность больше двигаться, перемещаться, состязаться, подставлять лицо колючему ветру, проверять себя на прочность. А этому, в свою очередь, будут соответствовать новые виды одежды, обеспечивающие комфорт в любую пургу, ливень, стужу или жару. Без разницы, куда вы попали: в помещение, на стадион, горный хребет, либо в штормящее море… Но это не тот случай, когда зимой и летом ты – одним цветом, одеваясь в нечто универсальное. Есть сезонные комбезы, экстремальные, спортивные, профессиональные и даже «выходные». А почему, нет… Всё имеется по желанию, но принцип многофункциональности, красоты в простом, у меня во сне стал – не побоимся этого узкого, как нож, слова – стилеобразующим… Проще говоря, этот принцип стал модой, с присущим ей влиянием на привычки, образ жизни, формирование окружающей среды, контакты человека с природой.

Итак, простота, рациональность, минимум «лишнего», за исключением деталей, позволяющих всякому убедить окружающих в своей неповторимости, если она уж так ему необходима. Совру, утверждая, что в этом «недалёком» будущем я не встретил консерваторов – буквальным образом носителей позапрошлых ценностей в виде пиджаков, пальто, платьев. Но они воспринимались «здесь» как сегодняшние старушки в чёрном, ковыляющие на фоне «хайтековского» шика к потрескавшемуся православному храму, похожему вместе с ними на пасхальный кулич, обложенный измазанными сажей яичками. Однако, дело не в этом… Вы спросите: а к чему это столь пространное вступление к действию, где нет пока сюжета, развития, динамики, ни самого действия, как такового?

Попробую объяснить… Для того чтобы перейти на новые принципы защиты тела, человек произведёт революцию в своём сознании: поумнеет, умерит аппетиты, станет гибким, подвижным, стройным. В общей массе… Блукая по городу своего сна я не увидел сегодняшних «бочек», старых развалин, бродяг, лодырей или людей с дурью в глазах. Мне навстречу, поперёк, вдогонку – шустро лавировали, шли, прогуливались симпатичные «ребята – девчата» без возраста, ценящие драгоценное жизненное время, практически постоянно занимающиеся улучшением себя и мира вокруг. Наши наследники спешили, несуетно торопились по своим неотложным делам, по особо частным алгоритмам… Тем не менее, я несколько раз выдёргивал кого-то из толпы, получая любезные лаконичные комментарии по поводу своего маршрута. А выдался он почему-то – я думаю, в пику всему этому радостному фантазийному бедламу – напротив, в направлении чего-то нездорового, тягостного, сбрасывающего с плеч назойливые объятия служения счастью. Я-то, как есть, пассионарий. Вот меня постоянно и тянет против течения, не туда, куда всех. А конкретно, сегодня во сне – в больничный городок. Вот оно что!.. Определившись с направлением, я обрёл цель: нёс котомку яблок или же гостинцев некому, скоропостижно застрявшему в больничной палате, старинному корешу.

Просто, на какой-то момент мне показалось, что люди и в будущем вполне могут «иметь право» заболеть, захворать, запустить – в смысле оставить без должного внимания – тот или иной жизненно важный орган своего бренного тела. Дудки! Оказалось что «у них» основным – если не единственным! – ограничением прав личности будет несвобода быть больным, в физическом или нравственном смысле. Словом, больницы в моём сне стали чем-то вроде тюрем, куда ссылают оступившихся, зарвавшихся, распоясавшихся. Конечно, это не касалось, к примеру, хроников, бедолаг, наследственно расплачивающихся за ошибки родителей, и инвалидов во всём их многообразии. «Таким», наоборот, здесь были положены выплаты, льготы, компенсации, но согласитесь – пошли все эти блага, в кавычках, к чёрту!.. Лучше всё-таки быть здоровым и голодным, чем больным и перекормленным заботой органов социальной опеки…

Короче, мой кореш в больнице «сидел», прошёл даже через карцер – операционную палату, где из него выпустили кишки, что-то там поменяли, промыли, зашили в состоянии принудительного наркоза… Но всё это я узнал чуть позже, а пока подошёл к больнице аккурат к часу свиданий и ахнул… Одна стена лечебного учреждения была совсем вынесена, а вместо неё каждую палату защищал от атмосферных колебаний стеклянный витраж с жалюзи. Так что любой посторонний мог беспрепятственно, в определённое время, наблюдать за корчами больных – практически, «зеков». Это «здесь» – такой вид публичного наказания: сидишь или лежишь в палате под капельницей, а на тебя пялятся свободные, иначе говоря, здоровые граждане. Негуманно? Ну… согласен. Жестоко? Как посмотреть… А не жестоко доводить себя до болезни, быть глухим к мудрому голосу тысячелетнего опыта, всесторонне «зашлаковываться» и не знать чувства меры! Или ставить на себе бесчеловечные эксперименты, к примеру, посредством того же спиртного, жратвы, портить одним свои гнилым видом аппетит и настроение окружающим?!.. Продолжать не буду – эта песня вам хорошо знакома. Поэтому сами считайте «про» и «контра».

Лично мне эта форма борьбы за «человека с большой буквы» пришлась по душе, ибо я давний поборник разумности, умеренности, здорового баланса между душой и телом. А мой любимый афоризм: чтобы быть умным тире здоровым, нужно почаще общаться с глупыми и больными… Словом, пока я искал по «камерам» своего кента, выяснилось, что часть экскурсантов – а народу здесь было немало! – прибыла по принуждению соответствующих профилактических органов, как получившие определённые баллы предупреждений о некорректном отношении к своему – то есть, общественному! – организму… Причём особо рьяных нарушителей «Правила всеобщей эйфории» водили в обязательном порядке даже к витринам морга, дабы те нагляднее могли понять – чем заканчивается то или иное безответственное насилие над своей уникальной личностью. Согласитесь, что заядлому курильщику любопытно будет взглянуть на свои лёгкие в перспективе, а падкому на спиртное – понять, чем его печень будет отличаться-таки от печёнки «человека умеренного». А ведь есть ещё много внутренних органов, которые своими внешними изменениями наглядно показывают – что в жизни делать можно, а чего нельзя…

Но это уже крайности, поэтому большинство гуляющих между невысокими корпусами больничного городка запросто приехали сюда на променад с детьми, с подтянутыми старичками, чтобы, совмещая приятное с полезным, именно сегодня набраться сил и оптимизма для счастливой жизни завтра. Тут следует заметить, что на территории занимательного городка был разбит прекрасный парк с беседками, прудами, мостиками через каналы, крохотными скамейками, фонтанами. Поэтому любителей отдохнуть в этом, вроде бы неурочном месте, по хорошей погоде, хватало. Словом, наши хитроумные, буквально недалёкие – в смысле времени! – потомки всё продумали до мелочей, что не удивительно. Неужели они будут фигурально глупее нас с вами – в смысле, куда уж дальше? Ну, а чтобы у вас не сложилось впечатление, что там царствует схоластика, некий гуманный садизм, вроде спартанского, замечу: жалюзи в камерах открываются строго периодически. Далее: у «больных» есть возможность за примерное поведение перевестись на второй или третий этаж, где их практически никто не видит. Настоящие больные, наказанные судьбой несправедливо, в «шоу» не участвуют, мелкий бытовой травматизм не является преступлением, у женщин немало скидок, дела о наказании ведёт специальная комиссия и она беспощадна только к рецидивистам, либо – нераскаявшимся. Есть ещё целый ряд оговорок, и нужно «очень сильно» постараться, чтобы попасть на всеобщее обозрение.

А страстотерпцам на первых этажах – тяжко, я согласен. Потому что во время «свиданий» даже двери в коридор блокируются, и нет возможности укрыться, допустим, от позора. Вот и сидят они на своих кроватях в живописных позах, умеренно всклокоченные, желтолицые, стреляющие красными глазками в проплывающую по холмам за окном саркастическую, здоровую, радующуюся жизни публику. Согласитесь, это то ещё наказание, когда тебе, третий день мучающемуся расстройством желудка, показывают какой-нибудь праздничный пир, ни в чём себе не отказывающий… Но особо мне понравились информационные мониторы над «камерами» с описанием пути каждого «заключенного» в объятия болезни. Внушало… Вскоре я пообщался со своим чрезвычайно поумневшим «за стеклом» приятелем, узнав от него все интересующие меня подробности, коими поделился с вами. Причём, даже лица его чётко не запомнил и отправился слоняться по улицам своего персонального, дальнего будущего. Или, вдруг – всеобщего, совсем уж близко близкого, как застарелый мозоль на пятке, удалить который мешают гуманитарные установки и нехватка бытовой проницательности, то есть – элементарная глупость.

Вы вновь поинтересуетесь: а каким боком к твоему морализаторскому сну подцеплена вешалка с одеждой, на которой в шкафу досуга повисла толика нашего личного времени?.. Удивитесь ответу: а непосредственно – правым! Во-первых: в каждый комбез вшит датчик критической нагрузки, сигнализирующий о неблагополучии тех или иных подсистем вашего организма. И во-вторых: при смене комбинезона вам могут предъявить определённые условия получения нового. Это кажется логичным. То есть – вас могут предупредить для начала о начислении штрафных баллов за издевательство над собой. Когда же баллы эти переходят границу разумного, либо напрямую косит та или иная лихоманка, вас и помещают в профильную тюрьму – сознательная оговорка! – то бишь в больницу с, практически обязательным, условием публичного позора. Но народ, к подобного рода пенитенциарной системе, – притерпелся и даже не думает бунтовать. Ведь, «сроки тянут» чаще всего крайности, но они-то и в нашем обществе, скажем прямо, откровенной поддержки не имеют.

Нормальные же люди распрекрасно здесь живут: без оглядки любят, энергично трудятся, всё в этом мире считают своим и родным, подчас хлебосольничают, не отказываются в урочный час от рюмашки, колбасятся на южных курортах, штурмуют горы, просиживают ночи за книгой, ходят по магазинам. И вообще имеют право наносить себе умеренные травмы, совместимые с продолжением праздничной разухабистой жизни по правилам взвешенного общежития… Таким образом, у меня во сне одежда стала инструментом выявления «очеловеченности, и вместо того, чтобы маскировать те или иные тайные пороки, – она, напротив, помогала выставлять их на всеобщее обозрение. Это показалось мне глубоко справедливым, достаточно педагогичным… Сегодняшний человек культивирует в себе «плохое» из-за господствующей у нас закрытости комплекса души и тела каждым конкретным субъектом. Напротив, мысль о том, что для вдохновения и катарсиса человеку необходимо быть открытым, как танцору на балетной сцене, привела у меня в будущем к перевороту понятий. Здесь свобода трактуется как ответственность, прямодушие, открытость, то есть – нечто дисциплинирующее, жёсткое. А несвобода, вплоть до несвободы в больничной палате, подразумевает безответственность по отношению к своему телу, хаос и всестороннюю закрытость души, похожую на рыхлое уныние. Иначе говоря, это неумение найти свою меру всех вещей и явлений вокруг, сошедшихся, парадоксально или закономерно, в одну точку Вселенной, которая есть почему-то – именно ты…

Не знаю как вы, а я своим сном остался доволен, утром долго рас-сматривал потолок сеновала, разыскивая в его монохроме тысячу оттенков жизни «завтра»… Которые, при умном сочетании «скромности в себе» с «щедростью к другому», дадут нам возможность прожить теперь и этот день счастливо – а потом, через будущую чудесную ночь, – следующий, и так далее, вплоть до бесконечности, в рамках ограниченности данной конкретной жизни. Знание этих рамок не разоружает, как я только что убедительно себе доказал, а напротив, даёт шанс не потерять в жизни ни единой минуты – что каждую из них автоматически делает драгоценной. Для меня, по крайней мере… А вам желаю – двигаться и не хворать!