Be at Leso

 

 

 

Мы подошли к острову на восходе солнца. За длинной песчаной береговой полосой росли королевские пальмы. А дальше, будто чудесный цветок тропических скал, блистал куполами храм, где островитяне возносили безмолвные моления небесам. Бухту перегораживал риф, и сильный ветер разбивал об него волны, то и дело, открывая проход туда. На берегу не было ни души. Только Дот, огневая точка врага, похожий на акулу, хищно смотрел на бухту узкой амбразурой. Но и он молчал. Видимо охранники, упившись, крепко спали, уверенные в том, что после разгрома, который они здесь учинили, уже никто не осмелится войти в эти воды.

Но недаром на ободе моего штурвала выгравировано:

 

«Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться».

 

Я развернул пушки и открыл огонь по доту. И вышиб зубы этой акуле, будто вылепленной из серого песка. А потом перенес огонь вглубь острова, к подошве скалы, где был пост, наспех построенный завоевателями из бамбука.

Стволы обеих пятидесятимиллиметровых пушек раскалились, а я все стрелял, стрелял, ощущая босыми ногами, как при каждом выстреле из орудий содрогается весь корпус катера. Шуму мы наделали много. Вся палуба была засыпана гильзами. И мы нагнали страху на эту сволочь, прежде чем я и Соленый Пес высадились на берег.

С моря нас прикрывала Елена.

Когда, достигнув суши, я невольно оглянулся на катер, он поблескивал на солнце, рассеивая туман. Лена стояла у пушек, ее светлые волосы и сильное тело будто излучала свой собственный золотистый свет. И я понял, что не умру. И точно сказочный герой, сжимая в руке двуручный меч, взлетел в небо...

Началась резня. На войне нельзя быть святым. Зло надо казнить – это необходимо. Я рубил черную пехоту Чудовища налево и направо, словно меч стал моей сущностью, продолжением моих рук. Мою спину надежно защищал Соленый Пес. Он вгрызался в глотки врагов диким зверем и обращал их в бегство. Мы дрались не только за Белый альбом, великое духовное творение человечества. Мы сводили счеты за всех невинно убитых, погубленных жестокими войнами, вызванными голодом и идеями, за всех людей, которые не превратили свое сердце в отстойник для дерьма, но предпочли предательству смерть. Пробиваясь к храму, мы теснили врагов к подножию скалы, а там они попадали под огонь пушек, из которых непрерывно била с катера Елена. Пост горел. Оказывается, боец человечества может сделать многое, если его сердце снедает единственное желание – разом уничтожить все и всякое зло, которое когда-либо и где-либо омрачало жизнь людям...

– Наверх! – приказал я себе.

Склон скалы глухо зарос проволокой кустарников, сквозь которые проступали деревца с ало-кровавыми ветвями, похожими на раскинутые руки. Казалось, что это распятия, обагренные кровью. Я хватался за кровавые плети рук, которые протягивали мне деревья, и карабкался вверх, обдирая колени о камни на осыпях, шуршащих сползающей с камнями глиной. Лакированные листья деревьев несметным воинством зеленых зеркал отражали стрелы солнечных лучей. Свистели, били в склон пули, выбивая каменную пыль. Плотный огонь сбивал золотистые нимбы пилигримов – цветов, восходящих по скале наверх, словно указывающих путь. Мои чувства были в таком водовороте, что я не удивился, когда вдруг увидел храм. Вооруженные автоматами, рослые морские пехотинцы Чудовища, открыли по нам огонь. Но и оскверненный храм остался воином стана Христова. Его намоленное пространство стало нашей надежной защитой. И бой с церберами был недолгим. Ничто не могло сравниться с полнотой того мгновения, когда я, теряя сознание от ран крепко прижал к своей окровавленной груди Белый альбом.

Вот он стоит в моей каюте, наполняя ее белым сиянием! И скоро, совсем скоро его Глубинные Мелодии Духа насытят воздух, сбросят вековое шаблонное мышление, дойдут до тех, кто воюет, и заставят их сложить оружие. И на Земле появится новая раса свободных, смеющихся людей.

– Эй, слышите, воздух уже колышется в сочном густом звуке Великого Ансамбля небесного воинства!..

– Выбивай дверь!

И физрук, выполняя приказ директора школы, бьет в дверь радиоузла своим кряжистым телом, точно осадным бревном.

– ЕЩЕ ОДИН КИРПИЧ В СТЕНЕ. Группа Пинк Флойд, – успеваю прокричать я в микрофон, прежде чем физрук, выбив дверь, обрушивается на жалкую школьную аппаратуру, и... просыпаюсь от собственного крика...

Все, что происходит дальше, мне кажется чудом. Я вижу, что я дома, а на моей верхней книжной полке стоит Белый альбом, его обложка сияет, отражая солнечный свет!

Некоторое время я лежу, не шевелясь, привыкая к моей комнате с морским пейзажем на стене, от которой отвык за лето. Как тихо! Только слышно, как за моим приоткрытым окном шелестит листва. Налетает порыв ветра, и деревья шумят, широко, печально, будто море. Я знаю, что это Саша, мой брат, приветствует меня с небес. И память уносит меня в то время, когда он жил на земле...