Время животных (Про Ивана из Афгана)

 

Купить в журнале за февраль 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2,5 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Осознав произошедшее, Иван, тем не менее, почувствовал, что боли утраты нет. Просто воздух, в котором он перемещался и которым привычно дышал, утратил свечение, а время вновь обесцветилось. Ни на похоронах, ни на поминках он не сказал ни слова. Да, и говорить-то, в сущности, было некому и нечего. Людей собралось немного: несколько подруг с работы да хозяева полудюжины удачно вылеченных Машей питомцев, которые от случая к случаю обращались к ней за лекарствами для кошек и собак. Брат из Германии не приехал, сославшись на жёсткий постельный режим, а отец вообще никак не отреагировал, видимо, давно решив про себя, что дочери у него как бы и нет. По-видимому, такое случается на этом свете не только с русскими отцами. Выпив поминальную стопку и поблагодарив соседку за организацию поминок, Иван, пообещав всерьёз опечаленному Николаю днями появиться на даче, незаметно просочился к двери и беззвучно вышел на прокуренную площадку. Здесь, в заплёванном подростками углу, в одиночку грустил забытый всеми Емельян. Иван сел перед ним на корточки и впервые после Афганистана заплакал. Больше они с котом никогда не расставались.

Уже на следующий день Иван приехал на дачу и стал присматриваться к пруду и береговым участкам, один из которых, как он предполагал, мог принадлежать убийце или его ближайшим родственникам. Скорее всего, думал он, Маша решила сходить на пруд и, после бурной ночи, привести себя в порядок и взбодриться. Стало быть, попала в зону опасного внимания она случайно: пришла, разделась, искупалась, вышла на берег и… Именно в это время одна из дачниц слышала её «Помогите!», а перепуганный насмерть Емельян стремглав сиганул к дому. Быстро утопив свою жертву, убийца проворно вернулся к себе в дом и до поры затаился. Сейчас, скорее всего, он уже успокоился и расслабился, а потому, при желании, взять подозрительного мужика на заметку, особого труда не составит. Скорее всего, это крепкий, нестарый человек с насторожённым, недобрым взглядом. И не просто крепкий, а очень сильный, ибо прошлым летом он в считанные секунды одолел сразу двух девушек. И несмотря на то, что на берега пруда выходит сразу полтора десятка дачных участков, никто не слышал ни звуков борьбы, ни криков о помощи. Словом, на фоне здешних бабушек и дедушек он должен явно выделяться, и заметить такого не составит особого труда. Впрочем, решил Иван, не помешает и Николая тщательней расспросить: он в садовом кооперативе уже больше тридцати лет, с брежневских времён, когда тут ещё деревня была…

Но для начала Иван решил отвлечь сознание какими-нибудь пустяковыми хлопотами. Накормив Емельяна, он настрогал тесаком берёзовой лучины и неспешно принялся разжигать печку. Сначала, как он ни старался – это у него никак не получалось, пока не выяснилось, что, оказывается, наглухо закрыта перекрывающая воздух задвижка. Видимо, пока я всё-таки не в себе, – решил Иван, – а это сейчас ну никак не годится! Он махнул полстакана водки, съел бутерброд с салом и малосольным огурцом, почесал у Емельяна за ухом и подбросил в раскрасневшуюся печную пасть несколько сосновых плашек. В котелке уже пузырилась вода, и оставалось лишь опустить в неё пучок-другой макарон. Всегда вольготно гулявший по округе кот на сей раз не отходил от него ни на шаг. И в Иване всё явственней и бесспорней звучал молчавший с войны внутренний голос: «Я должен вернуть всем покой! И, прежде всего, самому себе!».

– Кар-р-р! – крикнула ворона с ближайшей сосны. И он без труда узнал в ней свою недавнюю товарку, разговор с которой так поразил повидавшую на своей ветеринарной службе всякой живности, в том числе и пернатой, Машу.

– По какому случаю тут? – спросил он ворону. – И где твои боевые подруги?

– Кар-кар-кар! – отвечала скороговоркой птица, из чего Иван понял, что та выражает ему своё сочувствие и ждёт указаний.

– Лети-ка ты, сестрёнка, сейчас по своим делам! – крикнул вороне Иван. – А потом приберёшь тут… от моего завтрака.

Тяжёлая птица, едва ни подломив под собой ветку, шумно снялась с дерева и полетела в сторону ручья… на вольную охоту. Иван затянул на поясе ремень, пристегнул к нему короткие ножны с армейским резаком и отправился в свой первый обход округи. Емельян решительно пошёл следом.

Николай, как выражались в войсках, ещё давил на массу, то есть спал без задних ног в полотняном пологе на веранде. С минуту подумав, Иван решил не будить подпившего на поминках соседа, а зайти к нему с «исцелением» ближе к обеду, когда к тому по пересохшим трубам похмельного нутра «явится пан Вотруба»… Пока же он и не нужен особо, сейчас гораздо умнее обозреть округу наивным, не замутнённым какой-либо конкретной информацией взглядом. «Просто прогуляюсь себе в удовольствие, – размышлял Иван, – на иных погляжу в оба глаза, с кем-то познакомлюсь, а кто-то и встревожится, поскольку психологически точно замечено: «знает собака, чьё мясо съела!». И эту тлю надо просто сначала напрячь, а потом просечь! Пока этого не скрыть. Пока… А через месяц-другой взволнованность от содеянного подёрнется ряской – и тогда пиши пропало!»

Тётя Надя на этот раз, едва завидев Ивана в отдалении, решительно отставила лопату, тщательно утёрла платком слёзы и часто замахала ему обеими руками:

– Ванечка, зайди, милай! – проронила она кротко, отодвинув щеколду на шатких воротцах. – Я тут тебе картошечки синеглазки припасла и самогону вот настояла на травках вам с Колей. Милая, бедная моя Машенька!..

И она зарыдала в Иванову грудь, сотрясаясь всем своим суховатым, уже старушечьим тельцем. «Видишь?! – ещё решительней зазвучал где-то в прохладном утреннем воздухе бестелесный голос. – Ты должен обязательно его найти… сам. И сам – наказать».

«Нет, – не согласился Иван. – Я бы мог просто прирезать его, как спятившего морального урода, как спустившегося с гор духа. Но тогда надо будет потом самому таиться, как преступнику, и тогда об этом никто из здешних не узнает. Он просто исчезнет, как исчезли эти беззащитные женщины. Нет, пусть его судят здесь, в сельском клубе. Пусть публично, по нашим законам приговорят к пожизненному. И пусть он будет мечтать там, за «колючкой», на отстранённом от остальной земли северном острове, об этом деревенском пруде, о его подёрнутой тиной воде как об избавлении от бесконечной каждодневной муки. И все здесь, глядя на эту воду, будут всегда помнить об этом, и ощущать себя возле неё в полной безопасности».

– Спасибо, тётя Надя, – сказал он вслух, – я сейчас до пруда прогуляюсь. А по возвращении зайду.

Говорил Иван отстранённо, всем существом пребывая уже где-то там, на узких, преднамеренно проложенных к пруду тропках, на которых наверняка остались следы и пресекшего Машину жизнь дачного нелюдя, которого не хотели искать ни районная, ни областная милиции. Тётя Надя в ответ лишь понимающе улыбнулась и спешно осенила его крестным знамением. Раз и она с ходу поняла цель моей прогулки, подумал Иван, значит я, скорее всего, на правильном пути. Но до самого пруда больше ему навстречу никого не попалось. Впрочем, как слева, так и справа от тропы на явно дичающих участках гулял ветер, да ярилась молодая крапива, а в избе у самой воды жил столетний глухой дед Михалыч, оставшийся садовому товариществу в наследство от умирающей окрест деревни. Старик вышел на пологое крыльцо и приветствовал Ивана столь буднично, словно он – очевидный здешний завсегдатай или, по крайней мере, уже успел унаследовать и Машино членство в товариществе, и её землю с домом и постройками. Иван знаками показал старику, что хочет переговорить с ним и спросил, где он сможет это сделать. Тот махнул Ивану на палисадник под окнами, где отсвечивали небольшая простенькая скамейка с приставленным к ней вместо стола дощатым контейнером из-под листовой фанеры.

– Здравствуйте, Фёдор Михалыч, – протянул руку в беспалой перчатке Иван. – Женщину мою возле вашего дома какой-то нехристь убил. В аккурат неделю назад, в прошлую среду. Рано утром. Я ещё спал.

– Тебе, однако, тоже не хворать, – отвечал, усаживаясь на скамейку, дед. – Я во вторник съел что-то не то, и голова у меня на следующее утро дюже болела. Поэтому на воздух я не выходил, но кое-что слышал. Иван невольно наклонился к деду и весь напрягся. Но дед неожиданно замолчал, словно вспомнив про какое-то обещание или обет.

– А что примерно слышали, Фёдор Михалыч? – осторожно поинтересовался Иван. – И откуда, с какой стороны?

– Сначала крик, потом кашель со стороны пруда, – медленно вспоминал дед, – а потом, как будто кто-то в воду прыгнул: бух-бух! Я даже выглянуть сперва хотел, но зашатало меня в коридоре, и я сильно о полку ударился, прямо виском. До сих пор башка кружится. Надо бы в больницу, да далеко отсель, боюсь, по дороге сознание потеряю.

– Давайте, отвезу я вас в ЦРБ, в приёмный покой, – решительно предложил Иван. – Сотряс у Вас, очевидно. Прокапаться вам надо, а то, не дай бог, инсульт… Короче, кровоизлияние у вас под черепом, гематома. Её рассосать надо, чтобы сгустки в крупный сосуд не попали.

– Спасибо, – отвечал дед устало. – Я б и милиции про это рассказал, да не приходил никто, не спрашивал. А я несколько дней в лёжку был.

– Значит, на пруду… крики, кашель и плеск воды? – скорее не переспросил, а сделал вывод Иван. – А прошлым летом, когда две девушки утопли?

– Тогда и фургон милицейский приезжал, – заметно посветлев лицом, отвечал дед, – и следователь опрашивал, а потом ещё и в прокуратуру вызывали. Я тогда даже успел на крыльцо выскочить. Только топил он их на другой стороне пруда, и я отсель не разглядел ни рожи, ни осанки. А когда стал вспоминать, то прокурор весь скривился и говорит, что, дескать, в моём возрасте я бы и возле своей избы ничего толком не разглядел.

– А что ты всё-таки разглядел, Фёдор Михайлович? – незаметно перейдя на «ты», душевно полюбопытствовал Иван.

– Толстого мужика в трусах и клетчатой рубахе, – спокойно и вполне убеждённо отвечал старик. – Он как раз из воды на скользкий берег лез. Раза два соскальзывал, а потом за сук ивовый схватился и выполз кое-как. Видно, сильно устал в воде-то…

– Здесь похожие на этого… в трусах не живут? – спросил как бы между прочим Иван.

– Я тогда сразу не сообразил, кого мне этот одр напоминает, – медленно, с заметным напряжением проговорил дед Михалыч. – Сюда только один такой и приезжает. Валеркой его зовут. Вон по третьей тропе от меня, самый крайний дом синего цвета под оцинкованным железом.

– Прямо на берегу? – спросил Иван и, характерно погладив ножны, привстал, облокотившись на контейнер. – Я почему-то примерно так и предполагал. Ты, Фёдор Михалыч, не шугайся, я твоё имя уже забыл и выводов ещё никаких не сделал. И ты, пожалуйста, молчи, а то спугнём ненароком. Заляжет, падла, на дно, а то и вообще куда уедет.

– А ты сам-то, как посмотрю, – хитро прищурился дед, – тоже из ментовских или прокурорских будешь?

– Обижаешь, дед, – незлобиво отвечал Иван. – Я с войны пришёл в эту жизнь… мирную, мать её!..

– Ну, тогда я спокоен, – заключил старик и раскрыл крупную узловатую ладонь, на которой тускло поблёскивали два Ордена Отечественной войны.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за февраль 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению февраля 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.