Один шаг

... А за окном по-прежнему бушевала гроза. Он стоял у окна и смотрел на блестящие капли, которые скатывались по окну; на град, величиной с хорошую горошину, который нещадно стучал в подоконник; на людей на улице, которые бежали, спасаясь от немилосердной погоды, стремясь поскорее попасть домой. А каково тем, у кого нет зонта, подумал он.

Сзади послышался осторожный скрип двери. Он тихо выругался, прекрасно зная, что за этим последует.

– Ты все еще сердишься?

– Да, – отрывисто бросил он, не поворачивая головы.

Сзади послышались мягкие, вкрадчивые шаги, и он выругался про себя – когда же она оставит его в покое? Он ненавидел ее. Ненавидел за все – за ту боль, что она постоянно причиняла ему своей добротой, и которая накапливалась в его душе, как энергия в аккумуляторе; ненавидел за ее неземную красоту, несмотря на которую ей не нужен был никто, кроме него; ненавидел ее за то, что в ней абсолютно не к чему было придраться, в конце концов! Она была ангелом во плоти, ее все любили – но она почему-то предпочла его, такого совершенно незаметного и угрюмого человека. Рядом с ней он расцвел, он увидел все краски жизни, он научился любить...

А теперь он ее ненавидит. За что?

Он не мог сам себе ответить на этот вопрос. Может, именно за ту самую идеальность? Может за то, что в ней абсолютно не к чему было придраться? Может за то, что она выполняла его даже самые безумные прихоти, ничего не требуя взамен?..

В конце концов он взбунтовался. Жизнь стала слишком ровной, слишком спокойной, слишком уютной, слишком... скучной. Ему нужны были страсти, эмоции, ссоры, примирения, чувства – в общем, все то, из-за чего, как ему казалось, он чувствовал себя живым человеком, а не бактерией.

Ее руки нежно легли ему на плечи, и по его телу пробежала дрожь от ее прикосновения. Его мысли о ненависти обрушились, как карточный домик. Он повернулся к ней и машинально поцеловал. Затем взглянул в ее чистые голубые глаза, в которых светилась безграничная любовь и нежность.

... И он сломался. Он впился в ее губы с жадностью, как будто это было в первый раз. И во время этого поцелуя он забыл все, о чем думал в последние минуты. Ему хотелось только быть с ней, любить ее, а все остальное... Все остальное было для него совершенно неважно.

Ночью он проснулся. Он долго лежал в кровати, смотрел в потолок, слушал шум непрекращающегося дождя и думал о том, какой же он все-таки слабак. Он и любил, и ненавидел ее. Но что было сильнее – он так и не мог понять.

Во сне она пошевелилась и прижалась к нему, как маленький котенок, ищущий убежища от жестого мира под боком у мамы. Он нежно провел рукой по ее волосам и вдруг по его щеке покатилась слеза.

Он заплакал. Он не знал, что было в этих слезах – но продолжал беззвучно всхлипывать. Как будто со слезами из его души уходила вся ненависть, которую он испытывал к этому чудесному, нежному и доверчивому существу у него под боком. Он не мог понять, как он мог ненавидеть эту чудесную девушку, которая верила ему, любила его, и ничего не требовала.

И вдруг он почувствовал счастливым. Да, это оно! Он не знал, как описать это чувство, но знал, что именно это и есть счастье, которое он так долго искал. Счастье оказалось рядом с ним. Это было то счастье, которое он... ненавидел.

"Какой же я дурак, – думал он, – И чего мне еще надо? Как я мог ее ненавидеть? Как?.. Этот ангел не заслуживает такого негодяя как я – но тем не менее она меня любит. За что? Почему? Ведь я ее совершенно недостоин! Почему?.."

И на этом "почему" он заснул. Заснул тихим безмятежным сном ребенка со счастливой улыбкой на губах, потому что знал – завтра все будет по-другому. Он проснется – и будет любить ее. Он будет любить ее так, как никогда раньше. Он отдаст ей всего себя. Потому что он был счастлив и хотел поделиться с ней своим счастьем... Он все-таки ее любит.

... А она проснулась, тихо высвободилась из-под его руки и с нескрываемым отвращением оглядела его с головы до ног. И даже его счастливая улыбка во сне не тронула ее.

"Как я могла его любить? – думала она, – Как?.."