Примечания к жизни

На чтение потребуется 50 минут | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы

 

 

 

В медицинской практике есть такое заболевание – болезнь Альцгеймера. Это болячка связана с потерей долговременной памяти, утратой рассудка, и т. д. и т. п. Открыл её в наших мозгах в 1901 году немецкий психиатр Алоис Альцгеймер. В литературе её очень хорошо описал Николас Спаркс в «Дневнике памяти». Главный герой романа каждый день читает своей больной жене историю её жизни, главная героиня временами вспоминает что-то и начинает бороться с болезнью, начинает бороться силой творчества, созданной её мужем с силой старости в голове, созданной прелестями цивилизации. Так приблизительно в нескольких словах можно передать фабулу этого романа.

Болезни, вообще, надо сказать, посещают человека неслучайно. Вспомним чуму, холеру, тиф, туберкулёз, гепатит, СПИД. Все эти болячки возникали у человека по мере его развития, как ни странно. Создаётся впечатление, что как только человек переходит из одного класса в другой, так тут же ему новый урок от учителя. Говорят, например, что детские формы идиотизма зачастую связаны с инфекционными заболеваниями. Другими словами, с точки зрения микробиолога, можно сказать, что в человека проникает некий робот, жучок, паразит, который пробирается к мозгу и начинает там своё пагубное воздействие.

Раньше этих жучков называли бесами. Скажем, читая житие протопопа Аввакума, я не раз таких изгонял. А в прозе Пушкина, Достоевского, Толстого, Чехова, Булгакова, Платонова, Лавренёва, Домбровского, Астафьева, Соколова именно это мне и приносило удовольствие. Все эти люди знали, что человек сам по себе – горемыка, что он, лишённый творческого заделья своей жизни, в конце концов, быстро теряет себя и обращается к бесам, как это говорится: преждевременно. При всём при этом эти милые люди радели за этого горемыку-человека, изгоняли «нечистого», били поклоны, молились о выздоровлении. Конечно, литература не медицина, и диагноз, выданный от литератора, мало кого утешит. Больной, со всей своей сентиментальностью, скорее всего будет мыслить о себе намного лучше, чем он есть на самом деле. Этот, некоторого рода, оптимизм в нас зачастую работает пагубно. Вообще, оптимизм, вероятно, стоит разделять по качеству в людях. Есть сентиментальный оптимизм, он говорит: не говорите мне ничего плохого, у меня и так голова трещит. Другой оптимизм можно назвать объективным, этот вид оптимизма примерно представляет всю прекрасную и ужасающую структуру вселенной – о д н о в р е м е н н о, он знает, что ничего хорошего впереди у человека не существует, однако, он прогрессирует исключительно на благодати человека, на его иронии. Человека нельзя вылечить, его можно только утешить, так приблизительно работает этот оптимизм.

 

Когда-то наш народ так и жил. Мы мечтали о светлом будущем и рыли могилы друзьям, мы были моложе, чище и благородней, и Что-то нам возвышало дух… а теперь у нас есть будто бы демократия, типа свобода слова, короче, есть разнообразие, да только поговорить не с кем, да и не о чем. Горемыки мы все. Одним словом. Приходится считываться с покойниками. Уж они-то ничем не грешат. Примечание очень меткое, от самого Якова Титыча: «Если сравнивать мёртвых с живыми – все живые – дерьмо». Это известие, возможно, шокирует публику в своей общей массе, но здесь есть всё-таки и грусть, и юмор, и все остальные необходимые вещи для самой, как говорится, души.

Должно быть, о качестве этой грусти, о её коэффициенте полезного действия здесь, на земле, и написан роман «Чевенгур». Автор взял текущий момент революции и, как наблюдатель, описал исцеление. Сначала по живому вырезаются все отмершие ткани общества, а потом человека оставляют в том виде, в каком он сам завсегда себя вылечит. Кучка уцелевших клеток, если сравнивать Чевенгур с живым организмом, начинает жить, оживать, исцелятся элементарной заботой о ближнем. Практика, надо сказать, коновальная. Но тут можно приметить, что именно так и живут все растения, у них нет глаз, но они чувствуют друг друга «сырой силой своего воображения». Кто назвал этот роман утопией? Можно мне плюнуть тому в морду? Это скрижали исцеления человека. Коммунизм тут ни при чём. Так творится любой режим, любой его вид имеет последствия. Вот, скажем, Америку нынче пожирает Альцгеймер. Африка съедает себя от бескормицы и безкультурия, Индию сушит склероз почек, а Австралия, вообще, тонет где-то у копчика и страдает, по всей видимости, простатитом. Все континенты в основной своей массе пропитаны людским мучениями. Кайфово живут единицы. Исходить следует только из этого. Эта книга – просто рецепт другим поколеньям от человека творческого: можно забыть всё, природу забыть нельзя. Мы только думаем, что мы о ней думаем, на самом деле она нас имеет в виду пока, вот и всё.

 

Это был у одного приятеля другой приятель-таксист; и вёз этот приятель приятеля неприятеля-пассажира. Последний, в свою очередь, был свидетелем чернобыльской катастрофы. Вся птица, которая там была, свалила за сутки оттуда, говаривал тот неприятель-мужик-пассажир тому таксисту-приятелю, птицу, как муху не нае.ёшь, приговаривал, она нам, старик, от бога дана, а ты говоришь: Чубайс, демократия. Ну и, в общем, в таком ключе шёл диалог этих приятелей и неприятелей. Редкое примечание от народа: даже птица чувствует запахи катастрофы. Но почему мы-то ничего не чувствуем? Почему? Хотя вопрос этот уже похож на гнойную рану на нашей душе. Гной этот засел в наших душах, мы понимаем, что живём истреблением своей земли, истреблением жизни потомков, но сделать ничего не можем. Это ужасное состояние вещей, однако, становится вполне объективным и трезвым в платоновском примечании:

«Добро требует неизмеримо больше энергии, времени, чем зло. Вот почему добро – трудно, доброму – некогда, а злой легко преуспевает».

Боже, как просто! Неужели это опять про нас? Боже, миленькай, если сможешь, ну прости ещё раз, пожалуйста. Нас: юродивых, неблагодарных, несчастных!