[М]

Тогунов Игорь. Цикл стихотворений «Забытое танго».

Мои стихи, понятные не всем,

Чураются излишнего внимания

И признанных общеизвестных схем,

Мук творчества и формы написания.

В них нет предметов, улиц вовсе нет:

Они – движение свободного пространства,

Где эфемерен даже белый свет,

Пришпиленный булавкой постоянства

К картонкам строф.

                                Отыскивая суть,

Слова теряются в манерах лицедейства,

Случайно выбирая странный путь,

Пусть не добра, но точно – не злодейства.

Не замыкают на замки дверей,

Впитав естественную участь печенега.

Товарищ им – стремительный борей,

Подруга – беззастенчивая нега.

Они просты туману вопреки

И до того воздушны на рассвете,

Что в естестве коротенькой строки

Ранимы, но отходчивы, как дети.

Тогунов Игорь. Поэма « Волшебная флейта. Алиса и Сатир».

Блестит на створках позолотой

Металла царственная твердь,

Скрипучей тяжестью ворота

Не допускают в город смерть

В желтушном облике монгола,

Но вот спадает ночь на мир,

В проёме огненного створа

Является седой сатир.

 

Ленив, распутен козлоногий,

Худы бока, свалялась шерсть.

Наверно, праведные боги

Разверзли каменную твердь,

Небесный опустили купол,

Чтоб кривоглазого изгнать,

Жалея на пройдоху жупел

И всяко божью благодать.

 

Он среди нас, слегка смущённый,

У вала Золотых ворот

Стоит нагой, не облачённый…

Сбежался тутошний народ

Из близлежащих обиталищ

На козлоногого взглянуть,

Понять, кому сатир товарищ

И далеко ли держит путь?..

Спасибо!

Филипп! Спасибо за внимание в "Августину". Нашли ли в секрет? Преподавание? Да, десятый год в Академии государственной службы. Как ученики относятся к творчеству моему художественному? Абсолютное большинство и не знает, а те кто знает -бог знает как относятся. Нормально, чепчики в воздух не бросают+))

Тогунов Игорь. Поэтическая интерпретация «Исповедь Блаженного Августина».

Omnia mortalia evanescent irrevocabile
 Simul e vita excessero facile
 
 Навек исчезнут боль, страдания, печаль,
 Когда легко уйду в безвременную даль…
 
 Ни тела красоту, ни временную прелесть,
 Ни этот яркий свет, что мил глазам моим,
 Ни звуки нежных струн и ни цветущий вереск –
 Душа не назовёт прибежищем своим.
 Но я люблю и свет, и этот голос чистый,
 И аромат цветов, и пищу, и друзей,
 Поскольку хлеб, и друг, и взгляд, и свет лучистый
 В гармонии живут в живой душе моей.
 Сияет мир во мне мерцающим пространством –
 Любви, как и словам, исчезнуть не дано.
 Судьба меня хранит с упорным постоянством:
 Не пресыщают жизнь ни слава, ни вино.

Тогунов Игорь. Послесловие к переводам «Знак Эдмунда Спенсера».

...Мистика – закадычная подруга таинственности. А вот таинственного, связанного как с самими «Сонетами», изданными в Лондоне в 1609 году, так и с обозначенным на этом издании именем «SHAKE-SPEARE», разорванным дефисом, и посвящением неизвестному (предполагаемому разными исследователями) «Mr. W. H.» – более чем достаточно.

Не стану здесь приводить все возможные версии предположительного авторства «Сонетов», любой желающий сегодня самостоятельно без особого труда в Интернете сможет отыскать весь спектр мнений по так называемому «Шекспировскому вопросу». Лишь подчеркну, что отдельные исследователи считают указанием на авторский псевдоним написание на титульном листе первого издания «Сонетов» фамилии Шекспира через дефис.

Кроме имени автора и посвящения в «Сонетах», обращу внимание на следующее, связанное непосредственно с текстом стихов: существуют гипотезы, что в тексте сонетов представлена зашифрованная информация. Высказываются предположения, что сонеты в комплексе с точки зрения литературных традиций могут представлять некую анаграмму с неизвестным, но вполне возможным, утерянным, магистральным сонетом (мадригалом). Попытки поиска ключа шифра и дешифрование предпринимались и предпринимаются до сих пор. Какие только гипотезы не выдвигаются, какие только доказательства не приводятся! В стремлениях приблизиться к истине, я сделал для себя однозначный вывод: тайна «Сонетов» Шекспира существует.

Кроме всего прочего, такой вывод для меня подкрепляло мистическое чувство возможной принадлежности сонетов к русской орфографии и транскрипции. Теперь я безнадёжно был втянут в некую игру, в ходе которой в один из майских вечеров 2012 г. воспроизвёл английские буквицы первой строки сонетов русскими буквами (кириллицей).

Позже, исследуя английский круг личностей эпохи Шекспира, в той либо иной степени связанных с Россией, я натолкнулся на сведения в мемуарах Джерома Горсея (Jerome Horce), английского дворянина, дипломата, который жил с перерывами в России в 1573–1591 гг., что он в Москве преподавал латынь, и как-то написал для Фёдора Никитича Романова (двоюродного брата царя Феодора Иоанновича и отца Михаила Фёдоровича Романова, будущего патриарха Филарета) латинскую азбуку русскими буквами, чем доставил последнему немало удовольствия.

К слову сказать, Джером Горсей – автор трёх сочинений об истории России, в число которых входят «Записки о Московии XVI века Сэра Джерома Горсея».

Историки литературы отмечают сходство Горсея с героем Шекспира Джоном Фальстафом; кроме того, фамилия, похожая на «Горсей», встречается у одного из персонажей пьесы Шекспира «Бесплодные усилия любви», время написания которой почти совпадает с отъездом Горсея в Москву.

Отдельные английские фразы Джером Горсей в сочинениях своих представлял кириллическими знаками русского алфавита XVI века. Сегодня, в начале XXI века, мною английские первые буквы (буквицы) первой строки сонетов Шекспира в порядке их прямой нумерации были представлены в русской транскрипции современного алфавита и записаны в прямой последовательности на листке блокнота следующим образом:

 

ФВЛУТТЛМИФАВОНВБВСДАСМАМЛЛВХВВТИФВНЛАХО
 ТТТВИТМБХАХТСВОНСБТИЛИСАВСТА
 ТТТНОТБСВТСВООИИВМВФВСТСБСТХСХФ
 ТВОМАТЛВНВОАОУСОТЛАЛВ
 ТТТНИВОИХТМТТБСВИТВОБИЛЛТТПМОСОЛИКТ

 

Неожиданно мне показалось, что ряд букв складываются в обрывки каких-то слов, именно русских слов!..

Тогунов Игорь. Сборник переводов «Шекспировы сонеты, ранее не опубликованные».

Терпеть нет сил, возможно, смерть милей:
Устал я жить с достоинством убогим,
Устал от нищих духом королей,
Устал от веры ненавистной многим,
Устал от ярких почестей не тем,
Устал от добродетели продажной,
Устал от совершенства тайных схем,
Устал от силы на словах отважной,
Устал от власти, вырвавшей язык,
Устал от блажи лёгкости познаний,
Устал от правды, чей порочен лик,
Устал от доброты во зле желаний.
Терпением своим за всё плачу:
Смерть обретя – любовь я огорчу.

Тогунов Игорь. Сборник стихотворений «Изнутри слова».

… до начала было:
Неощутимо пространство явлений
В соцветиях незабудки.
Что скажет пришедший гений
Рядом с суфлёрной будкой?
Стрела журавлиной стаи
Оторвана от вендетты.
Растает, бесспорно, растает
Мороженное вне диеты.
И только пред словом колени
Вспухнут, горох ощущая,
Вспыхнув от взгляда, поленья
Истлеют, мир освещая.
…но это – после начала.

Тогунов Игорь. Сборник стихотворений «Свежесть».

"Не более того, что там под крышей
Стояла темь немого чердака.
Не более того, что было выше
Правдоискателя и чудака.
Не более того"……
Вы так просили
Писать о мире, забывая стиль,
И откровения в стихах боготворили,
Как позапрошлый век хвалил кадриль.
Я отвечал вам просто безучастно:
– "Словам и просьбам не хочу внимать.
На склоне дня становится так ясно
Все то, что предстояло потерять.
Давно смотрю на век, пренебрегая
И смыслом слов, и переменой дел,
Легко и просто мир воспринимаю,
Тем более – свой будущий удел.
И не чердак манил меня под крышу:
Люблю морскую чайку на весу,
Живу порывами. И, кажется что, слышу
Как бьется паутинка на ветру".
"Все так банально, – вы мне отвечали, –
Банален век и ложность высоты!"
Вы говорили и не замечали
Моей души в банальности мечты:
Там – каждым утром
Молоко в стакане,
Там солнца ослепительно с небес,
Там хочется тепла ушедшей мамы,
Там к морю синему живой ревную лес.

Тогунов Игорь. Эссе «Ласточки над лотком  сладостей».

Иоланта смотрела, не отрываясь, в светлое прозрачное небо. Остров казался необитаемым, но чувство одиночества не приходило: незримое присутствие, неосознанная, но осязаемая аура посторонних настораживала и беспокоила. Беззвучно парящие над морем чайки были словно царапины на старой плёнке немого кино. Сквозь её тонкие пальцы сыпался сухой мелкий горячий песок, она всё старалась зачерпнуть его горстью, но песок нахально сочился и сочился струйками, и смешивался с телом берега. Песок был похож на зыбкие потери прошлого давнишнего тепла. Но прошлое, как и друзья в нём, уже более не вспоминались. Вчера белый силуэт трёхмачтового судна растаял за горизонтом, слегка надорвав его линию, как изношенную самую тонкую струну потрёпанной гитары.

Этот любимый душе безлюдный островок и себя на нём Иоланта видела в который раз. Верно, сон смешивался с явью, и было неразличимо их единение. Игра разума, создающая реальность, вначале поражала. Но к этому быстро привыкаешь, и реальные события постепенно, словно на медленном огне кипящее молоко, разбухают и разбухают. Вот так и смиряешься в повседневности с этой разнообразной игрой разума. Но теперь, во вновь сотворённой реальности, смотреть в бесцветную уже к вечеру полупрозрачную небесную непроглядь с царапинами чаек становится тоскливее и тоскливее. От одиночества. А оно вот-вот проявится, выползет из сухого песка тоненькой змейкой. («И откуда в морском прибрежном песке змейки?» – подумалось ей. Только подумалось. Ответ был неважен, в сущности. Ответ не менял сущности появления змейки). Она отвернулась и представила, что песочная змейка («Ах, как поэтично я назвала эту мерзость») ей только почудилась. («Игра моей печали», – подумалось ей ещё немножко). Но, действительно, что у иных оказывается там за спиной, во сне не существует. И стоит нам вот так запросто легко отвернуться от нежелаемого – оно безвозвратно растворяется в заспинной темноте. И остаётся лишь в памяти, в нашем воображении. А это (мы думаем так) – ничто...

Тогунов Игорь. Сборник стихотворений «Жажда».

Одинокий рассвет
Бесконечно вращает планету
(Так кусает за хвост
Сам себя веселящейся пес)…
Сумасшедшему миру
Подберите такую диету,
Чтобы только рождения
Да закрытый навечно погост.
Освежите прозрачность
Над сверкающим чудом прогресса–
Города одичало
В одинокий вползают рассвет.
Предпочтителен мир
В странном званье:
«Безумный Повеса»,
Чем замученный страх
В необдуманной кличке «Сатир».
Обрамлённый беззвучием,
В канонаде потерянной ночи
Остывает порыв,
Обретая фатальности нить,
Одинокий рассвет
Смотрит пристально
В тусклые очи,
Чашу полную света
Призывая до дна осушить.

Тогунов Игорь. Сборник стихотворений «Хохот».

Я разве про весну?
Я больше про тепло.
А что до алых роз –
Так это, право, к слову.
На всякое тепло,
Что сердце так влекло,
Бросается душа
Как тело на обнову.