Николаенко Саша. Рассказ «Папа».

Четыре года минуло с тех пор, как Антон Николаевич Лютиков, кредитный инспектор отдела верификации ЗАО ТКС ББК, понял, что он вампир.

Антон Николаевич налил, чокнулся с графином, выпил залпом, холодея от тошноты, закусил нежным лепестком говяжьего языка, поморщился, пережевывая, поковырял вилкой кровавый бифштекс, и с отвращением отодвинув от себя соусницу с чесночной подливой, снова налил.

Желудок кредитного инспектора издал тихий стон. Ужасно ныли натёртые клыками дёсны. Дёсны ныли, но несчастный Лютиков не решался обращаться с этой проблемой в «Мастер-Дент». Ему, в отличие от остального смертного человечества, было не только страшно, но и стыдно.

Кредитный инспектор налил, чокнулся с графином и выпил...

Спасибо...
я тут еще не умею, я научится попробую, спасибо Вам большое..

Николаенко Саша. Сборник рассказов «Тринадцать счастливых случаев».

…Да и жена ли она мне, или, напротив, – кто-то зачем-то подсунул мне, пока я спал, чужую жену, чужую квартиру и чужого кота? То-то я никого из них не узнаю! Это неслучайно! Это всё, без сомнения, подстроено. Но тогда… Чего они добиваются? Кто они? И зачем они всё это задумали?..

А что если?.. Если я совершил на работе какое-нибудь очень важное научное открытие? Открыл какой-нибудь сплав или ещё что-нибудь? Ведь это тоже очень могло быть, и они, чтобы я не болтал, и не получил за своё открытие аванс или там, например, Нобелевскую премию, лишили меня памяти? Что-нибудь вчера подмешали мне в шампанское или в салат?

Возможно. Да, это подходит. Даже больше того: это наиболее вероятно. Теперь, главное, ничем не выдать себя. Главное, чтобы эти негодяи, эти гнусные заговорщики не пронюхали, что я о чём-то догадываюсь. Что я их подозреваю. Следует вести себя осторожно. Как ни в чём не бывало. Если всё подстроено, то, вероятней всего, самозванка-жена сделает вид, что я ничуть не изменился со вчерашнего года, прикинется, что со мной всё в порядке. А я в ответ прикинусь, что узнаю её. Кот мне ничего не сделает. Уж он-то точно никому ничего не скажет. А там…

А там, как говорится, поживём – увидим. Главное, не вызывать у жены подозрений. А потом, потихонечку попытаться вспомнить, как было дело, постепенно восстановить состав сплава, и…

Но тут в ванную комнату постучали, и Николай Антонович вынужден был открыть...

Николаенко Саша. Повесть «Властелин Мира».

...Я властелин мира!

Я несу гибель этому тупому-претупому фикусу, этому тупому-претупому кактусу, этой тупой-претупой герани и тем жалким муравьишкам, что так беспечно копошатся внизу. Копошитесь, презренные, пока кара Всевидящего бумажного ока Чёрной тетради не настигла вас. Копошитесь, но знайте: никто из вас не уйдёт от расплаты!

Когда стоишь у окна, то можешь одним пальцем раздавить школу. В этом есть что-то божественное. Мизинцем можно перегородить тротуар, указательным – стереть с лица земли песочницу.

Вон, например, хромает Почичали…

Здорово, Почичали! Почичали – в первом классе ты был мне другом. Мы сидели с тобой за одной партой и доверчиво листали свои буквари. Мы старательно выводили в тетрадях свои первые каракули, читали по слогам слово «Мама» и свято верили в настоящую дружбу. Мир казался нам новогодней ёлкой, но дружба не могла длиться вечно. Ты постоянно ковырял в носу, Почичали, когда думал, что я этого не замечаю…

Вот видишь, Почичали? – Ты и сейчас…

Получи!

Я властелин мира!

Я несу гибель этому тупому-претупому фикусу, этому тупому-претупому кактусу, этой тупой-претупой герани и тем жалким муравьишкам, что так беспечно копошатся внизу. Копошитесь, презренные, пока кара Всевидящего бумажного ока Чёрной тетради не настигла вас. Копошитесь, но знайте: никто из вас не уйдёт от расплаты!

О! Оптика! Стегозавр на лыжах. Оптика! – причуда и несуразность жизни – получи!

О! Здорово ребята! Кто у нас там? Шаповалов, Кобзикова и Гоблин? Гоб, проходи…

Шаповалов, Кобзикова – ладно, считайте, что вам повезло, боюсь задеть Гоба, но имейте в виду, – завтра наступит Кровавое Завтра, и никакой Гоб вас уже не спасёт…

Я властелин мира!

Я несу гибель этому тупому-претупому фикусу...

Николаенко Саша. Сборник рассказов «Небесная канцелярия».

Жили-были старик со старухой, на улице героев Панфиловцев, во дворах, где магазин «38 копеек».

Они жили в хорошем кирпичном гараже, на фундаменте, у них там стоял раскладной диван, обогреватель старой модели «Юность», мебель: письменный стол и два стула, и старик (из экономии электричества) ещё выложил кривенькую Буржуйку, в которой старуха пекла голубей и картошку, грела чай, и варила макароны и гречку.

Иногда старик приносил из контейнера за магазином банку тушёнки, или ещё что-нибудь хорошее, но потом администрация магазина стала вешать на контейнер замок, и пришлось обходиться так, без хорошего.

Раньше, когда они ещё жили в квартире, на пятом этаже, по той же улице (ещё при Ванечке), они жили лучше, а теперь жили вот так, потому что эту квартиру старик, по своим пьяным делам (уже после Ванечки) подписал на чужих людей. И их за это выгнали из неё по закону судебные приставы.

Старуха была работящая женщина, изобретательная. Она нарисовала на стене гаража голубой эмалью окно, и белой – на окне раму, вбила как-то в кирпичи два гвоздя, и повесила занавески (очень красиво получилось, она была по образованию художница), и ещё повесила над диваном Ваничкины фото, в рамочках и так.

И она мыла пол в их гараже, вытряхивала коврик, протирала пыль с мебели, и вообще наводила на жизнь уют.

Они прожили так, с божьей помощью, три зимы и три лета, а потом старуха простудилась зимой у ворот Всесвятского, легла на диван, закрылась до подбородка шубами и ещё какими-то тряпками, (у нее были две шубы и тряпки) и стала умирать...