...Кто он, этот мужчина с раскрасневшейся физиономией и грустными глазами, в помятой рубашке, с галстуком на спинке стула, с отвисшим «пивным» животом, который, по его словам, придаёт ему солидность. Да, собственно говоря, никто. Обычный человек, может быть, даже ваш сосед по дому, а может быть, даже и по площадке. Он откидывается на спинку стула, роняя на пол галстук, и невидящим взглядом смотрит в зал. Зал полон. Как на свадьбе буквой «П» три стола, как будто много хороших друзей и знакомых накопилось за жизнь, как будто всех их он хочет здесь видеть. Рядом за центральным столом взрослая дочь и сын, ещё школьник. Пятьдесят лет. Все говорят, ещё молод, всё впереди… Всё впереди. А что впереди? Если то же, что было и раньше, не надо мне такого «впереди»… А что было? Думал, есть дом, жена, дети, думал, это главное, за что надо бороться, что сохранять, ради кого стараться… Но вот в голове всплывает картина: я сижу на кухне в своей квартире, пью пиво и грызу копчёные крылышки, некогда принадлежащие курице. Сын спит, дочь как всегда в сетях. Напротив жена. Ругается, что я купил молоко не с той крышкой. Я молчу, у меня есть пиво и крылышки. Она успокаивается, не найдя во мне оппонента, но вдруг кидает в раковину что-то из столовых приборов. Я с ужасом вспоминаю, что сегодня опять не разобрался с затором воды в раковине. И спешно пообещал, что в выходной сделаю. Не услышала. Зато услышал я. Враз я услышал за всю жизнь то, после чего мужу и отцу лучше умереть на месте. Оказывается, я ни в чём, никогда её не устраивал. Оказывается, двадцать пять лет я ничего не делал или делал всё не так. Оказывается, двадцать пять лет она просто терпела меня. Ну, это она со зла, конечно. Сгоряча. Я стал что-то говорить, но в ответ вдруг получил меткий плевок в лицо в виде сока из её стакана. Что-то сказать? Нет, конечно. Что здесь скажешь, всё поздно, и только чувство дикой несправедливости, горечи, обиды, а самое главное, бесполезности всех прожитых лет разрывает меня на части. Она гордо уходит, хлопнув дверью, а я знаю, что она всю жизнь чувствует себя гордой, умной, независимой только благодаря тому, что я люблю её. И каждый день вот уже несколько десятков лет я втаптываю себя, вы знаете, во что, чтобы она чувствовала себя именно таковой. Но она никогда это не оценит, потому что просто не поймёт. И я вытираю лицо салфеткой и плачу. Не потому, что мне себя жалко, хотя и поэтому тоже. Но я буду по-прежнему любить её, и завтра я снова скажу, что виноват, и снова приду с работы с цветами, как и все предшествующие годы. И ничего не изменится, и всё будет как раньше, за исключением количества спиртного после работы, да парочки новых болячек, а если повезёт, и новых стихов, только обязательно ироничных, чтобы вволю над собой посмеяться...