Макарченко Владимир. Рассказ «Временно проживаю».

...Я направился к этой щуплой, седой женщине. Половину ее морщинистого лица занимали яркие голубые глаза. Они словно бросали вызов долгой веренице прожитых лет, не желая утрачивать свою яркость.

– Простите, – обратился я к ней. – Мне подсказали, что вы книги хотите продать?

– Да… – она как-то странно вздохнула. И в это мгновение глаза ее на какое-то время утратили свой блеск, а морщины стали еще глубже. – Вернее было бы определить, как вынуждена…

– И что вы предлагаете?

…Женщина наклонилась и развела в стороны стенки сумки. Я замер от неожиданности. В сумке лежали впервые увиденные мной собственными глазами пять томиков сборников стихов автора, который когда-то был зачислен в список «певцов белогвардейщины» и запрещен к переизданию. У меня хранились копии этих сборников, выпущенных полуподпольно существовавшим в начале восьмидесятых «самиздатом» – детищем завозимых из-за рубежа новых копировальных установок. Когда-то об их наличии у меня могли знать только очень близкие люди.

– И сколько вы просите за эти книги? – осторожно поинтересовался я, зная, что приобретение их по реальной цене значительно урежет возможности семейного бюджета.

– Как и все на этом рынке. Сколько дадите…

– Вы понимаете, что вы теперь продаете?!

– Это уже не запрещено. Я узнавала… – Женщина разволновалась.

– Не о том я! Позвольте? – Я указал рукой на содержимое сумки.

…Женщина согласно кивнула, и я извлек из сумки один томик. От прикосновения к нему кровь застучала в висках. Открыв обложку, я обнаружил на ее тыльной стороне размашистую надпись чернилами, которые уже успели выцвести до желтой бледности.

«Дорогому человеку от скромного автора!» Подпись и дата. Дата… Я держал в руках книгу, которой было без малого сто лет...

 
Перекресток. Под ним переход.
По ступеням к фигуркам торговок,
Оставляющих узкий проход
Меж  товарных рядов, упаковок.
Было так. И теперь уж ушло
Безвозвратно. Но врезалось в душу,
Что когда-то ее обожгло:
Замерев, я плач скрипки там слушал.
Сольный этот  с надрывом концерт
Выдавал одноногий парнишка.
Двадцати ему не было лет.
Увлеченный игрой, даже слишком,
Навалившись  плечом на костыль,
Головою склоняясь к инструменту…
Перед ним на коробке стоит
С подаяньем копеечным банка.
Как играл! Больно память хранит
Ту игру молодого подранка.
Хорошо, что исчезло все то.
Хорошо, что народ встрепенулся.
Не поверит мне вскоре  никто,
Что взаправду я с этим столкнулся.
Май 1999 г.

Русь моя - полуязычная,
Русь моя - обильнохрамная.
В спешке рождаешь обычаи,
В вере - неистово рьяная...
Или совсем богохульствуешь,
Путая путь к какой матери...
Или неистово буйствуешь,
Словно блаженный на паперти.
Или в великом смирении
В крестном знаменье чураешься
От сатанинского времени
Храмосверженья... Пугаешься!
Лбом, пережившим похмелие,
Трудно внимается Истина.
В масленноблинном веселии
Славна обжорством от издавна.
Славна от щедрого Велеса
И до с креста Вознесения.
Эх! Намели только мельница
Нам к тесту для угощения!
Русь моя - полуязычная
С ведьмами и заговорами.
B вечно ты - необычная
Связка надежды с раздорами.

 Часть 3.

Неожиданно на дорогу вышел громадный бородатый мужик и поднял руку, жестом предлагая остановить коней. Ганс кивком головы подтвердил спутнику согласие на остановку. Но, на всякий    случай положил руку на рукоять меча. Много разных таинственных историй слышал он о землях этих, славянских. Мало ли что…
- Постойте, путники! Куда путь держите?
- Тебе зачем?
- Мало ли… - Мужик запустил тяжелую, как лапа медведя, пятерню в заросли бороды. – Вдруг, попутны наши дороги. Вы же к боярину Стану попасть желаете?
Ганс  удивленно открыл рот и оглянулся на спутника. Тот удивлен был не менее. 
 - Откуда знаешь?
- Весть получили от дочери боярской.
- От кого?  Никто нас в дороге не обгонял. Одни из тех краев сюда.
- А куда девчушка делась, что вам поручена была?
- О том боярину скажем. Лиходея знаем. Пусть он, или его дочь с того вражины и спросят.
- Не на меня ли жалобу целишь ? – Из-за куста вышел знакомый Гансу лекарь Тропов.
Ганс попытался выхватить меч из ножен, но тело не подчинялось ему. Оно, как окаменело.
- Ты это, паря, выбрось из головы! – Здоровый мужик строго смотрел Гансу прямо в глаза. – Нет тут у тебя врагов! Коли бы случились такие – давно бы уже сгинул на тропах лесных или в гнили болотной. Встречу мы тебе назначили.
- А что с дитем?
- Девочку боярин к себе взял. Лучшего ей пожелать и надобности нет. – Успокоил Ганса Гордей. – А вы на службу к боярину определены будете. Станете верными его охранниками. Много еще разного впереди вылезет. Кто же вы и откуда боле никому не скажете. Для вашего же блага лишаем вас речи и ненужной памяти…
- Кто мы такие? – Обратился лекарь к спутнику Ганса.
Всадник замахал руками, напрягаясь  что-то ответить. Но вместо слов с губ слетело невнятное мычание.
- Вот так-то лучше! – Лекарь довольно потер руки. – А то, что конно и при оружии, если вопрошать будут, от погони спасались. А хозяин, которому служили  от руки лихих людей погиб. Головами кивайте, когда вопрошать будут так ли это. Ясно?
Всадники утвердительно закивали головами, глядя на чародеев по собачьи преданными глазами.
- Вот и ладненько. – Гордей  взял коней за уздечки. – Слазьте. Тут уже пехом недалече.

*  *  *  *  *


Шум борьбы за дверью заставил Стана резко вырвать себя из объятий сна, вскочить с мягкой  кровати и, захватив со стола нож, пинком отворить дверь. Его взгляду представились три неподвижно лежавшие на полу тела, одно из которых принадлежало Гансу, и спина воина в легкой кольчуге, прижавшего к стене напарника Ганса и пытавшегося достать его грудь стилетом. Опытная рука боярина-воина сама, без задержек, вонзила по рукоять нож в то место, где в шею упирается плечо. Незнакомец безмолвно сполз к ногам стража.
- Еще кто был?
 Немой в ответ замотал головой, утверждая, что других не было.
- Знать бы – откуда! Какое зло вершить хотели?
- Сейчас все узнаешь. – Донесся голос Гордея от ведущей к спальне лесенки. – Пока кличь людей да отправляй их к броду на реке. Там еще двое коней под седлами охраняют.
После того, как боярин отдал нужные распоряжения, Гордей продолжил:
- Не ты им нужон был. Девчонка, что в твоей спальне почивает мирно. С его земель гости. – Гордей указал на немого стражника. – Решили выкрасть ребенка, чтобы войну с твоим зятем-чужеземцем затеять. Вроде, как отмстить за нее и родителей. Да заодно и себе землишек поприхватить. Почему не порешили стражников тихо?  Да потому, что знакомы  рожи увидели и решили миром с ними дела повершить. Ан, не вышло!  Вот бойня и пошла…
- А ты где был? Почему не упредил?
- Память коротка, боярин? О чем же тогда мы с лекарем тебе толковали давеча?
- Надо бы к дочке посланцев…
- Дивлюсь я тебе, Стан! С младенчества тебя знаю. На коленях моих когда-то  сиживал да науки разные постигал. А теперь, как глухой и слепой стал. Стареешь поди? Лекарь-то давно уже все что надо в своих землях ладит. Нам для такого пути много времени не надо. Аль забыл?
- Ладно. Не гуди, Гордей. Ну, спросоня еще в разум не вошел. Тут эти еще. – Стан указал рукой на место, где ранее лежали тела. -  В голове круть какая-то и вышла. Все помню. Думаешь сладиться, как задумано?
- Должно так быть.

*  *  *  *  *




Большой зал замка, уставленный в три ряда длинными столами и скамьями подле них, был заполнен шумящими гостями, когда двое оруженосцев почти внесли Вольдемара и разместили на предназначенном ему кресле. С обеих сторон от него расположились мать и жена с сыном.
Подняв бокал и дождавшись маломальской тишины, Вольдемар обратился к гостям, с большинством из которых ему, да еще и отцу его, довелось делить судьбу боевых дел:
- Друзья и братья по замыслам и делам нашим! С вами, по велению сердца, как требуют того обычаи наших отцов захотел отпраздновать я рождение сына моего.
Жена положила на его широкие ладони распеленованного  ребенка и встала рядом, готовая в любой миг придти на помощь младенцу, если состояние Вольдемара создаст какую-то угрозу. Вольдемар продолжал:
- Мать его, которая отныне пусть почитается вами, как жена моя, подарила продолжателя рода, которого нарекаю Иоганном – сыном своим.
Он вернул ребенка матери. Немного посидел в задумчивости, пока гости шумно звенели бокалами и гремели посудой. Затем снова знаком руки попросил тишины.
- Здоровье мое понуждает меня  заявить вам еще об одном: Иоганн единственный и безраздельный наследник мой. При жизни передаю ему все, чем владею…
По знаку лекаря оруженосцы торопливо вынесли барона и зала. А пир шел свои чередом Никто словно и не заметил что гостей покинули мать и жена хозяина.
Когда обе женщины вошли в спальню, лекарь, сидевший в изголовье кровати, сообщил:
- Барон покинул нас навсегда.
Мать барона даже не вздрогнула при этом известии, а наоборот с каким то одобрением глядела на лекаря. Молодая же, передав ей младенца, бросилась на остывающую грудь того, кто только миг назад объявил ее своей законной супругой, а ребенка наследником.
Оставив жену рыдать, лекарь и его госпожа вышли из спальни:
- Когда объявить о случившемся, моя госпожа?
- Оттяжка времени ничего не даст. Жаль, но придется обращать пир в  горькое поминание Вольдемара. Мы то с тобой знаем, что сам Вольдемар покинул нас раньше.
- Я все понял, госпожа. Иду к гостям. Поручу готовить место в склепе.

*  *  *  *  *

Магистр братства  Вечного Замка, важно откинувшись на спинку покрытого позолотой кресла, гордо восседал  перед тремя воинами в доспехах с непокрытыми головами, которые смиренно склонили перед ним эти саамы головы. С крестив руки на широкой груди, выдававшей в нем человека имевшее отношение к владению оружием, голосом, похожим на рокот грома,  увещевал присутствующих.
- Спохватились! Добычу почуяли? А, когда моего племянника и его семью… - Магистр отчаянным жестом изобразил, что произошло с семьей его племянника. – Вы где были?  Вас не тронули, так пусть все вершится?! Вы же родственники и соседи ближайшие. Неужто вчетвером одного бы не одолели? Да еще и ослабленного своими походами.
- Великий Магистр! – Один из стоявших позволил себе глянуть в глаза восседавшему пред ним. – Да, мы не успели на помощь к родственнику! Но мы и не сидели сложа руки. Мы готовили месть. А чтобы она была оправдана, послали лучших людей за малюткой Валентиной. Она будет знаменем нашего похода за справедливость.
- И где же эти люди и малютка?
- Они должны уже вскоре вернуться.
- Зачем  же вы приехали ко мне?
- Поддержи наш поход. У Тропов появился маленький сын Вольдемара.
Тропы законно владеют тем, что у них есть. Им должен принадлежать и замок Айриха. Так велит обычай. Если мы начнем с ним войну только из мести, многие соседи могут дать ему помощь и мы теряем вероятность победы. Твое, Великий Магистр, участие в этом походе подтвердит его справедливость и укрепит наши надежды.
- Я подумаю стоит ли мне…
- Стоит! - Перебил его ранее молчавший воин. – Я – барон  Штайнпресс – заявляю об этом!  Четвертая часть всего, что станет добычей нашего похода, будет принадлежать тебе, Великий Магистр!
- Ступайте! – С некоторой отеческой добротой в голосе, указал им рукой на выход. – О принятом решении вас известят.
Склонившись в низком поклоне, воины отступили к двери и покинули этот зал.
- Почему не поддержать глупцов? – Сам к себе обратился довольный Магистр. – Поддержим. Только отдать им придется половину. А что делать?

                                   

Часть 4.

- Собирай, Стан, соседей и родственников.  Всех, кто пожелает, в ответ на твое заступничество от нападения германцев, поставить своих воинов с твоими рядом. Времени теперь совсем мало. Кончился твой чужеземный родственничек.
- Как узнал? – Удивился Стан.
- Опять разъяснять?
- Ладно!
- Теперь каждый там, как водится, пожелает повкусней кусок от чужого пирога оторвать. Не выдержать двум бабам да малому ребенку того нашествия.  Дочь твою в обратный путь снарядят. Большой защитой окружат. Много воинов чужеземных с ней в путь отправят для сохранения от ненужной гибели. И их тоже…
- Что же нам тут сотворить надобно?
- Встретить беглянку и дружину ее на самой на границе земель. Лес и болото. Одна лишь дорога в наши края лежит. Между ними. Там и станьте. Когда с дочкиной дружиной объединитесь, не пойдут германцы на вас. Не любят они тех кто сильней оказаться может. Уйдут. Только, по возвращении, не забирай дочь в дом свой. Она теперь мать ихнего барона. Нарежь земли. Дай поселение. Вернее пограничной стражи, чем обиженные беглецы, никогда не получишь. Это пока. А потом все родниться  станут и не станут вспоминать – кто откуда.
- Хоть и тяжко будет с дочерью и внуком на расстоянии жить, но тебя послушаю. Ты ничего дурного мне никогда не желал. Так все и будет.
- А внучок с твоей девчонкой в гости друг к другу ездить будут.  Глядишь, и доездятся до чего. – Гордей хитро прикашлянул в кулак.
- Ты это брось! – Нарочито грозно заявил Стан.
- От чего? Чай нет стыда такую невесту для твоего внука просватать?
- Давай еще о правнуках лясы точить, когда воев собирать надо и гостей  встречать. Делом займемся.

                             *  *   *   *   *


Известие о внезапной кончине Вольдемара не одинаково тронуло присутствовавших на пиру. Большая часть гостей  выражала искреннее сожаление  о произошедшем. Вызывались оказать любую помощь, коли понадобиться защитить младенца-наследника. Но были и такие, кто стараясь быть незамеченными, воровски выводили за ворота своих коней. Только там прыгали в седла и бросали лошадей в галоп, словно старались быстрее порвать  с тем прошлым, что связывало их с этим замком.
- Мои лазутчики донесли,  о том, что родственники и друзья Айриха, а с ними и иные, желающие поживиться чужим отрядили посланцев к Магистру братства Вечного Замка за его поддержкой.- Обратилась к оставшимся в зале старая хозяйка. – Если Магистр их поддержит, то мы не сможем долго продержаться. А он поддержит. Всякому известна алчность этого человека. Если нам не суждено спасти владения Тропов, то необходимо поступить так, чтобы сохранилась жизнь наследника и продолжателя рода. Как думают воины?
- Ясное дело – наследника спасти мы обязаны!
- Тогда  мне нужны отважные храбрецы, которые сумеют проводить Иоганна и его мать в земли славян, где им дадут убежище. Кто имеет желание?
- А  замок родовой? Без боя сдать?
- Нет. Мы дадим здесь бой и продержимся, сколько сможем в осаде. Но только не все и малым числом. Здесь остаюсь я. Мне некуда бежать от могил мужа и сына.
- Мы не можем решать. Каждому из нас должно быть с наследником и защищать родовой замок. Невозможно выбрать между этими двумя святыми делами. Решай все сама. Мы примем безропотно. Тогда мы ни перед кем не согрешим!
- Вы сами дали мне право!  Так слушайте же меня. Те, кого отберу спасать внука моего! Вы поклянетесь здесь, что никогда не оставите Иоганна и его мать. Будете верно оберегать их и честно служить по моему повелению до той поры пока внук сам не определит иное! Согласны?!
-  Пусть будет так!. Мы согласны на то!. Выбирай!

                              *   *   *  *   *
 

           
 Владимир очутился в какой-то странной сумеречной пустоте, облегавшей его как густой серый пар. Тишина вызывала непонятное беспокойство. Ощущение чего-то необычного настораживало, но не пугало.
Сколько длилось это состояние: секунду, минуту, час? Он потерял ощущение времени. Оно словно замерло рядом с ним  и смотрела его сон. Не пора ли просыпаться?
- Погоди… -  Тихим шепотом прошелестело что-то невидимое и туман стал медленно рассеиваться.
Хотя он по-прежнему не понимал где находится, тревога улетучивалась. А тут еще, на радость ему, из рассеивающихся клубов пред ним предстали два старца. Один громадный, как таежный медведь и даже чем-то его напоминающий. В торой  - маленький худенький старичок, о которых говорят: метр с кепкой.
Первым с ним заговорил тот, что поменьше.
- Ты не узнаешь меня, Владимир?- Он разогнал остатки тумана перед своим лицо.
- Лекарь?!  Так я еще сплю?
- Можешь называть это сном, если так хочется. А для нас – ты выполнил величайшую миссии по сохранению рода своего. Не поверишь, но ты спас и самого себя. У нас все получилось. А это – мой замечательный друг и собрат, Гордей. Он помочь сберечь на чужбине маленького продолжателя рода, который в силу исторических событий преобразился из Тропов в Смоляниновых, оставив за собой  это имя навсегда.
- А я все удивлялся: как я  - русский Смолянинов, переживал события из жизни германских Тропов. Мы родственники?
- Самые близкие! – Забасил тот, кого лекарь назвал Гордеем. – Ты потомок и тех, и других. Я вижусь с тобой в первый и в последний раз. Ты выполнил свою миссию и мы не нужны более друг другу. Можно одну просьбу?
- Конечно, если смогу сделать что-то.
- Скоро и у тебя будет сын. В память о всех нас, дай ему имя, употребляемое обоими народами.
- Какое?
- По вашему – Иван.
- Если у меня будет сын, я так и поступлю.
- Он скоро придет на свет, твой малышка сын. Помни свое обещание. – Вмешался в разговор лекарь. – Теперь прощай! Валентина уже заждалась в больнице твоего возвращения.

                      *  *   *   *   *

- Так кто все-таки черней? Ты или ночь?
Валентина подумала, что ей это кажется в очередной раз, но на всякий случай обернулась от окна, которое    показывало ей однообразную картину больничного двора. Присев на край кровати и срывая с себя липучки датчиков, Владимир улыбался ей своей знакомой простодушной улыбкой.
- Сестра! Сестра! – Бросилась она к двери.
- Зачем нам сестра? – Остановил ее веселый голос. – Нам и вдвоем  хорошо. А куда это я попал? Я же, вроде, в гостинице остановился…
В палату вбежали дежурный врач и сестра.
- Кто разрешил встать? Больной, немедленно в кровать!
- Это кто тут больной? – Владимир подхватил Валентину на руки и начал кружить с ней по палате. – Я все понял! Я все понял

Часть 1

           Опять этот сон… Стрела, пущенная кем-то из защитников замка, неизбежно находит его в толпе гремящих оружием воинов, общим воплем устрашавших осажденных. Звук металла о металл. Доспех не выдерживает и боль огнем впивается в грудь, останавливая полет наконечника. Он не видел стрелка, избравшего его своей мишенью. Но, падая на спину, успел прохрипеть проклятье в его адрес.
 - Барон ранен! Спасайте барона!
Несколько человек неуклюже подхватили его на руки, делая боль еще более   нестерпимой, и побежали со своей ношей прочь от стены.
- Лекаря! Лекаря!
С него стягивали доспехи. Потом кто-то рявкнул  зычно:
- Вставьте ему что-нибудь в зубы. Я выдерну стрелу!
Это было последнее, что он слышал. Густая черная пелена утопила его в небытие. Все пропало…
Сейчас он проснется на своей постели. Вспотевший, напуганный, но живой и здоровый. Только красное   родимое пятно на груди, величиной с рублевую монету, снова станет   багровым и в нем будет ощущаться назойливый зуд.
Так было каждый раз, когда сон заканчивался. Так будет и теперь. Но… Что-то слишком долго окутывает его эта тьма. Боль в груди не утихает.
- Откройте ему рот! Скорее! Влейте жидкость из этого кубка. Заставьте глотать! Всю! Вот так…  Теперь оставим его одного. Ему нужен покой и хороший сон. И воздадим хвалу Господу за милость его. Барон Троп будет жить.
Тишина обступила ласковым кругом.
«Просто он в этот раз немного  затянулся. – Подумал Владимир. – Сейчас все встанет на свои места…»
- Вольдемар… Вольдемар… - Шептал нежный женский голос, так похожий на голос мамы. Рука ласково теребила его волосы, как это любила делать мама, укладывая его в детстве спать. – Вы – достойный рыцарь дома Тропов. Я горжусь своим сыном. Ваша атака заставила защитников замка отдаться на волю победителя. Воины завершили победу. Теперь замок принадлежит нам.
- О чем Вы, сударыня?
Владимир, не открывая глаз,  произнес фразу, которая удивила его двумя неожиданностями: к своему удивлению, он свободно изъяснялся на языке германцев; он достаточно холодно общался с дамой, которая назвала его своим сыном и, очевидно, всей душой ждала выздоровлении.
- Позвольте мне побыть одному…
          И опять этот не достаточно теплый тон.  Что происходит?
- Простите, барон, если я утомила Вас. Но… матери не могут иначе.
Легкие шаги прошелестели по каменным плитам пола и, где-то в стороне, раздался звук закрываемой двери.
Но тут же дверь вновь отворилась. Владимир заставил себя открыть глаза. Перед ним предстал сухонький старичок  с реденькой бородкой и задумчивыми голубыми глазами.
- Вы пришли в себя, мой господин? Госпожа-мать принесла эту радостную весть…
- Кто ты? – Оборвал его Владимир.
- Вы не узнаете меня? – Старичок выразил на лице такое удивление, словно встретил говорящего паука. – А в прочем… Я верно служил еще Вашим отцу и деду. Да будет вечной их память! Я – лекарь этого дома. И это я вернул Вас в этот чудесный мир, чтобы вы могли приласкать прибывшего в замок ребенка, объявив его Вашим сыном и наследником, а его мать Вашей супругой.
- Какой наследник? Какая супруга?
В глазах старца обозначилось хитрое выражение.
- Тяжелое течение болезни вырвало Вас из жизни на долгий месяц. Опасность была велика. Но, знаменитое здоровье Тропов в очередной раз одержало победу! Пока Вы были в беспамятстве, у Вас родился сын. Его-то и привезли на встречу с отцом. Вы огласите избранное Вами имя наследника.
А теперь позвольте подать Вам завтрак.
- Позволяю. – Растерянно произнес Владимир. Он так до конца и не понял происходящего.
                                  * * * * *

- Галина Кирилловна! Галина Кирилловна! Гость из сто тринадцатой…
- Что там опять?! – Над столом начало медленно принимать вертикальное положение дородное женское тело. – Все у тебя – не как у других, Надежда! Ну, говори.
- Этот гость из номера не выходит, на звонки не реагирует. Как мертвый.
- Следи за речью, милочка! Пойдем смотреть твоего гостя. Наверное, с перебору очнуться не может. Они завсегда так…
- Он, вроде, непьющий. Сам так заявил, когда я ему вчера вечером пивка холодненького  предложила…
Машина неотложки, под рев сирены, пересекла городок  по диагонали и на полном ходу влетела в ворота районной  больницы.
После осмотра пациента главврач звонил областному начальству:
- Редчайший случай. Ни какой реакции на внешние факторы. Похоже на состояние глубокого сна. К вам бы его, в область…
- Хорошо! – Получил он в ответ. – транспортируйте к нам. Тут им займемся. Органы оповестили?
- А как же, Игнат Васильевич!
- Ну, пока…
На единственной кровати в маленькой палате неподвижно застыло облепленное разными датчиками тело. Глаза закрыты. Только слабое дыхание  да легкий шум контролирующей аппаратуры подтверждали присутствие  тут жизни, кипучее течение которой на каком-то мгновении зависло, противясь закону движения времени.
В коридоре, возле входа в палату, похожий на боксера-тяжеловеса, бородатый мужчина в бледно-голубом халате объяснял стоявшей перед ним жгучей брюнетке:
- Случаи в практике редкие, но не опасные. Достаточно хорошо изучены. Будем надеяться…
- Когда же он проснется?!
- Этого, уважаемая,  никто точно сказать не сможет. Подача сигнала организму на пробуждение за пределами наших возможностей. Пока.
- Я слышала, что такие сны могут длиться месяцами?
- Бывает, и годами. Да. Но, мы  с Вами будем надеяться на более скорый исход,  уважаемая. – Он тут же обратился к подошедшей медсестре. – Доступ этой женщине в палату свободен в любое удобное для нее время. Отметьте!  
- Спасибо, доктор.

* * * * *

Еще два рослых парня, сошедшие со сцены шекспировского спектакля о принце датском, появились в спальне. Каждый  из них нес в руках подобие   столика для фуршета, сплетенные из каких-то блестящих  веток.  Из-под салфеток, покрывавших столики, доходили запахи горячего  мяса и каких-то ароматных трав. Водрузив столики у изголовья кровати, по знаку старика-лекаря,  парни  устроили Владимира в полу сидячее положение, подложив за спину пару больших подушек, и затем  оба удалились, низко кланяясь.
Когда трапеза была закончена, лекарь обратился с вопросом:
- Вы готовы сейчас пригласить супругу, или…
- Погоди. У меня после болезни что-то с памятью - вроде, она меня на время покинула.
- Такое бывает, барон. Рана была слишком тяжелой… - И опять хитринка промелькнула во взгляде старика.
- Тогда расскажи о жене, о сыне… Я не помню своей жены!
- Не мудрено. Вы были с ней всего несколько дней после набега на земли славянского боярина. Набег был удачным. И казне Вашей прибавление, и воинам добыча. Чтобы не быть совсем битым, боярин и предложил Вам в жены свою дочь, соорудив ей богатое приданое.
- Я согласился?
- Не раздумывая! Такая красавица! А во время похода на славян, в котором вы позволили себе пробыть безвестно более года, Ваш сосед – барон Айрих, захватил Ваш замок и провозгласил себя владетелем всех Ваших земель, понудив Вашу мать признать это право за ним. Но, Ваше славное возвращение все расставило по местам. Айрих  пал в бою. Теперь Ваше право присоединить его владения к своим, так как все наследники уничтожены Вашими доблестными воинами . Правда…
- Что еще?
- Ваша добрейшая матушка распорядилась сохранить жизнь маленькой дочери  Айриха, поручив ее слуге и отпустив на все четыре стороны.
- Она поступила верно! – Владимир облегченно вздохнул, обрадованный тем, что кровавая месть, очевидно, бывшая законом времени, в которое он попал, не погубила жизнь маленькой девочки.
- Слава Всевышнему! Ваша матушка так переживала, ожидая Вашей оценки ее поступка и возможного желания его изменить. Теперь все устроилось.
- Как имя отпущенной?
- Валентина.
- Странно услышать здесь это имя…
- Барон Айрих любил странности.
- Зови жену и сына. Будем знакомиться.
- Да, мой господин. – И лекарь, загадочно улыбаясь, шажками похожими на поступь цапли, вышел за дверь.
Спустя некоторое время от двери донеслось:
- Ваша жена с сыном, господин барон!
Владимир изобразил приветливую улыбку.
- Я жду! Пусть войдут!
В комнату вплыло чудо с ребенком на руках. Владимир никогда не видел таких огромных синих глаз. В одежде именитых женщин средневековой Руси, которую он мог ранее видеть только в исторических фильмах, перед ним стояла сказочная красавица.
«А Вольдемар Троп – не дурак!  - Поневоле подумалось Владимиру. – За обладание такой красавицей можно пойти на любой мир!»
Из-за спины женщины выглядывал немолодой бородач с такими же синими глазами, одетый в яркую красную рубаху до колен, опоясанный широким кожаным ремнем.
- Ты кто? – С удивлением ткнул в него пальцем Владимир.
- Толмач. Переводчик по-вашему. Приставлен доводить до тебя, господин, сказанное моей боярышней.
- Ладно. Побудь пока. Может, потом и не понадобишься.
Та, кто должна была быть всенародно объявлена женой Вольдемара и матерью его наследника тут же обратилась к нему:
- Рада твоему выздоровлению, мой барон! Позволь  представить тебе сына?
В руки Владимира был уложен сопящий комочек, закутанный в дорогие ткани.
Для радости матери он тут же объявил:
- Прелестное дитя! Отличный наследник! Как только лекарь даст согласие, мы соберем пир и я, как установлено обычаями и верой, объявлю тебя супругой, а маленького Эрнста – наследником. Пригласи ко мне мать. Я обсужу с ней подготовку празднования.

* * * * *

Уже много вечеров она проводила у кровати Владимира в надежде, что вот сегодня он откроет глаза и привычно спросит:
- Так, кто чернее – ты или ночь?
Ей так хочется    услышать его голос. Раньше она и представить не могла, как любит этот голос. Теперь часто голос  чудился ей во сне. Она внезапно слышала его в толпе людей на улице.  
А он лежал перед ней необычно тихий и молчаливый. Этот балагур и вспыльчивый спорщик, которого зачастую приходилось просить быть менее эмоциональным.
Непривычно. Даже немного жутковато было ощущение его присутственного отсутствия в реальной ситуации.
Уже в который раз, от этих мыслей, слезы сбегали по ее щекам.
- Ну и когда же ты вернешься ко мне? – Она прижалась лицом к его груди и, не сдерживаясь, разрыдалась.
- Все будет хорошо! – Прозвучал тихий голос за ее спиной. – Поверь мне, Валентина.
Абсолютно незнакомая ей женщина лет пятидесяти от роду, одетая в костюм придворной дамы времен крестовых походов, приветливо ей улыбалась.
- Все будет хорошо. Прости, но так было нужно.
- Нужно? А кто вы такая? Я позову сестру!
- Никого ты не сможешь позвать, пока мы с тобой обо всем не поговорим.
- Так кто же Вы?
- Я? Если считать по разнице во времени, то много раз с приставкой «пра» бабушка твоего супруга.
- Вы в своем уме?
- Вне всяких сомнений. Еще и в твоем. Никто,  кроме тебя меня,  не видит и не слышит. Я для тебя  - как твой сон. Но сон, который связал прочно твоего мужа  с далеким его предком.
- У меня есть выбор?
- Умная женщина. Выбора нет. Я пришла к тебе по  той причине, что стала невольной участницей событий, где твое участие не предполагалось. Вы с Владимиром настолько душевно слились во едино, что твои призывы к нему отсюда мешают ходу возложенной на него миссии.  Какой миссии?  Не оборвать древний род Тропов, потомком одной из ветвей которого станет и он сам.
- Но, почему он?
- На груди Владимира, чуть выше сердца, есть родимое пятно. Это – след раны, полученной его предком. Только тот из потомков, кто обладает этим знаком судьбы, мог быть избран для миссии спасения рода.  Владимир сейчас выполняет эту миссию.
- А потом?
- Потом все встанет на свои места. Он перестанет видеть сны о страшном ранении. А ты просто все забудешь…


Часть 2.

- Делай же что-нибудь! – Встревоженная мать со слезами на глазах кричала в лицо маленькому лекарю. - Неужели род Тропов угаснет?! Мы не можем допустить этого! Он должен назвать жену и наследника! Наши земли снова станут желанной добычей мечтающих стервятников-соседей. Дела
й все, что угодно, но верни Вольдемару жизнь… хотя бы на необходимый срок!
- Я пытаюсь, госпожа. Я пытаюсь… Я проверил уже шесть поколений
Наследников мужского пола. Никто не получил знак исполнителя миссии. Ни у кого из них не оказалось нужного нам родимого пятна.
- Так иди дальше!
- Это не в моих силах, госпожа. Мои возможности ограничены. Я не настолько наделен магической силой, чтобы неограниченно перемещаться во времени и пространстве.
-Что же мы можем?
- Искать сильного помощника.
- В чем же дело? Или уже и на это не хватает твоих возможностей, беспомощный лекаришка? Нет сил установить контакт с собратьями по черному цеху?
- Черному? Сколько света внес Ваш скромный слуга в судьбы двух поколений? Сколько радостных событий произошло с его помощью? Ваш сын еще здесь только потому…
- Ладно! Я взволнована! Мне простительно!
- Есть надежда, госпожа. В краю славян живет нужный нам человек. Он в свите Вашего боярина-родственника.
- Посылай же за ним!
- Я использую другую возможность… Любые посланцы уже не успеют. Я займусь этим сам…

* * * * *

Полуземлянка ведуна располагалась на другой стороне площади перед боярским теремом. Никто в поселении не помнил, когда возникло это немудреное сооружение, ставшее со временем одного цвета с землей, на которой было сооружено. Одно отличие от других имела эта избушка: от ее двери вел деревянный настил прямо к боярским воротам. Явно, хозяин пользовался особым вниманием боярина, поскольку получил такое благо.
В тот момент, когда мы бросили взгляд на эту избушку, там отворилась дверь и за порог ступил огромный, как медведь, мужик с длинной кучерявой бородой, закрывшей до середины груди его белую полотняную рубаху. Над ярко-синими глазами нависали се5дыми козырьками густющие брови. Свисающие концы усов немного не дотягивали до края бороды. Мягкие сапоги тихо ступили на доски, словно не несли на себе это громадное, неуклюжее на вид тело. Слегка шаркающей походкой человек направился к воротам боярского двора. Как только он приблизился, в одной из створ ворот отворилась навстречу калитка. Из нее высунулась голова молодца с льняными кудрями и раскрытым в зевоте ртом. Сдержав зевоту, молодец, вопросил:
- Чего-то ныне раненько, Гордей…
- Знать – так надобно! Боярин Стан не спит уж?
- Ждет. Как это вы, не видясь, договариваетесь?
- Тебе незачем знать. Веди!
Стан восседал на лавке возле уставленного едой стола. В горнице никого более не было.
- Что за спешка, Гордей?
- Гость к нам с часу на час. Большие дела затеваются. Обговорить все надо…

* * * * *

Четвертые сутки Ганс и его спутник, по великодушному соизволению матери Вольдемара, удалялись от злосчастного замка, где почти закончился род Айрихов. Какой-то толмач из свиты славянской боярышни посоветовал держать путь в их края. Там, вроде, смогут найти себе приют у ее отца. Дали им и монет, и лошадей. С той поры и висел у него на груди этот, временами заливавшийся криком, завернутый в ткани комочек, который нужно было спасти. А еще… нужно было чем-то кормить, где-то мыть, менять и стирать пеленание.
Трудно давалась забота о крохотной девочке человеку, не приучившемуся держать в руках ничего, кроме меча и лука. Хорошо, что селения по дороге попадались. Там охающие женщины и помогали решать его проблемы, зачастую, не требуя платы.
Вот и сейчас жена хозяина харчевни унесла куда-то девчонку, не пожелавшую лежать тихо.
Пользуясь свободой, Ганс уплетал горячую яичницу с салом, готовя себя к продолжению пути.
Вдруг, из помещения, куда удалилась жена хозяина, раздался крик наполненный ужаса.
- Сюда! На помощь!
Ганс выхватил меч и метнулся в комнатку, ударом ноги отворив дверь. В помещении была толь ко жена хозяина, ухватившаяся обеими руками за голову и полными страха глазами глядящая на пустую стену.
- Он унес ее туда! – Она указала кивком головы в сторону стены.
- Кто?! – Свирепея, закричал Ганс.
- Какой-то старик… Он выхватил девочку из моих рук и ушел туда. – Она снова указала в сторону той же стены. Только теперь дрожащей рукой.
- Как же он вышел?! – Ганс приставил острие меча к груди напуганной женщины. – Говори, или я проткну тебя этим мечом!
- Не знаю как. Здесь нет другого выхода, кроме того, в который вошли вы.
Ганс огляделся. Действительно, в комнату вела только одна дверь. Маленькое оконце могло выпустить только воробья, или, на крайний случай, сороку. Он выскочил во двор. Никакого движения. Все кони так и стояли у коновязи. Обежал харчевню вокруг. Никаких следов.
Возвратившись к женщине, потребовал:
- Опиши мне этого старика!
Выслушав сбивчивую речь, крикнул своему спутнику:
- На коней!, Мы не меняем дороги!

* * * * *

Владимир по-прежнему был неподвижен. Валентине очень хотелось, чтобы он как-то отреагировал на визит этой странной гостьи из прошлого.
Из прошлого ли? Если она жена и мать барона из германских земель, то как попала в палату этой охраняемой больницы? Почему так свободно говорит по-русски? Все эти чародеи, шаманы, маги, колдуны и прочие мошенники выросли как грибы на постсоветском пространстве. Пользуясь затуманенным сознанием отчаявшихся людей, они фантастически набили собственные кошельки, опустошая их у оболваненных соотечественников, обещая разные невероятные «благотворные» деяния. Но и никто из них не смог бы попасть в палату и возникнуть возле постели Владимира, не отворив дверь. Кто же она – эта женщина? Несла чепуху о том, что Владимир пока выполняет отведенную ему роком миссию в родовом замке предков за тысячу километров от дома и за сотни лет от дня текущего. Что это? Сон?
Она ущипнула себя за мочку уха. Больно! Выходит – не сон. Тогда что? Нужно поверить в ее рассказ о перемещении в будущее для недопущения гибели предка в прошлом? Белиберда какая-то…
- Эх, Володя! Был бы ты в сознании, то хотя бы прояснил мне что-то. Ведь можно умом тронуться. – Больше для собственного успокоения проговорила Валентина. Палата ответила ей ритмичным попискиванием включенной аппаратуры.
* * * * *

Раздался стук в дверь. В горницу заглянул тот самый молодец, что впускал во двор ведуна.
- Хозяин! Там, у ворот какой-то странный человечек Гордея спрашивает. Трясет козлиной бородкой да требует, чтобы все побыстрей.
Боярин кинул взгляд на Гордея и ударил кулаком по столешнице:
- Тащи сюда! Быстро!
- У него там ребятенок какой-то хнычет…
- Ребятенка нянькам! А его – сюда! Живо!
Молодец исчез и, спустя пару минут, ввел за собой того самого лекаря, который, как мы знаем, лечил Владимира- Вольдемара.
Сломавшись в поклоне пополам, лекарь степенно выпрямился и обратился к боярину:
- Боярин Стан! Дочь твоя добилась согласия моей госпожи на передачу тебе в воспитание маленькой сиротки, чтобы одному скучно не было, когда дочь далеко. Год от роду этой девочке. Еще велено было передать тебе, что здоровье ее барона улучшается. Вскоре будешь зван на свадебный пир и на празднование рождения наследника барона Вольдемара. Не позволишь ли, боярин, потолковать наедине с Гордеем о делах кой-каких? Мы с ним воочью впервой столкнулись. Есть о чем потолковать.
Боярин незаметно для лекаря подмигнул Гордею:
- Больно важные вы люди, когда и боярину быть при вашей беседе не следует. Ладно! Идите! Гордей под своей крышей пусть гостей принимает. -. Махнул рукой на дверь. – Идите! Эй! Кто там есть?! Проводите их за ворота!
- Двое чародеев, так бесконечно не похожих друг на друга, откланявшись, покинули горницу…
-   Угадал ко времени. – Гордей дружески похлопал лекаря по плечу, отчего тот чуть не слетел с помоста. – В наших краях со следующей ночи праздник богов начинается. Всякое ведовство силу теряет.
-   Дикий народ. Праздники ночные…
- Ты говори, да не заговаривайся! Дикие! Вы, германцы, не дикие! Кровь льете, как воду.
- Только по законам установленным.  Вам не понять!
- Слушай ты, кузнечик бородатый, еще заговариваться будешь?
Ни с чем отправишься туда, к своим законам! А что тянуть? Шел бы ты, паря, отсель!
Лекарь замер как статуя, с ужасом глядя в глаза Гордея.
- Ты взаправду?

 
 

                                     Гражданский долг
                                                 (юмор)



     - Федя! Федя! Где ты там?!
     - Что, у тебя телевизор взорвался, или неопознанный объект в окно влетел? Орешь, как… - Я не договорил того, что хотел вставить в сравнение… С экрана телевизора на меня смотрел я сам! Тут долетела концовка фразы диктора «…объявлено денежное вознаграждение!»
      Что ты натворил?! – Надежда надвигалась на меня с видом  охотящегося тигра. – Вот они – твои рыбалочки! На каком озерке, говоришь, «карасиков» надергал? Весело было? Много денег захотелось? А напарнички?  Собутыльники постоянные? Кто же еще! Ну, ничего! Теперь ты надолго отрыбачил. Отсидишь свое. Ума наберешься. Выйдешь – может найдешь себе применение в семейной жизни помимо рыбалки.
     - О чем ты, дура? С чего это я сидеть-то должен? За то, что на одного карася больше нормы отловил?
     - Хороши караси! Надеюсь, инкассаторскую сумку домой не припер?
    - Совсем башню сбило? Какую сумку? Какие инкассаторы?
     «Вторично передаем экстренное сообщение. _ Зазвучал голос диктора с телеэкрана. – Сегодня, на углу Зеленой и Тихой, при выходе из отделения банка «Малый процент», был подвергнут нападению инкассатор Булочкин. Неизвестный вырвал у него инкассаторскую сумку и скрылся на ожидавшем его за углом автомобиле. Предположительно – модели ВАЗ… Номера заляпаны грязью. Милиция предполагает, что преступников было трое. На одного удалось составить фоторобот.»
     Я опять увидел себя.
     Этот снимок был сделан в прошлом году. Тогда я победил в соревновании по рыбной ловле.
     - Чем на жену всякие гадости говорить, поди и подай явку с повинной! Да деньги верни! Зачтется, поди!
     - Точно, дурра! Когда ограбление было? Три часа назад. Где я в это время был?
     - Делал вид, что отсыпаешься после ночной рыбалки. Я в это время в магазин отлучалась. Всяко могло быть… Так, ты сам пойдешь, или мне позвонить куда надо? Хоть какая-то от тебя дополнительная зарплата поступит. В твое отсутствие пригодится.
     - Так ты допускаешь, что это я?!
     - А чего допускать? Вон, Вадим, тоже честным всю жизнь прикидывался. А , когда с Катюшкой развелся, что сделал? Что – что? Все вещи из дому вывез!
     - Так свои же: одежду, обувь…
     - А мог бы оставить одинокой женщине на черный день, скупердяй!
     - Ну, ты и сравнила!
     - Тебе-то чего не хватало? Я у тебя много не прошу. Ну, шубок пару, сапожки (не босиком же ходить!), украшения не с самыми большими камешками. Все по минимуму! Даже к морю только Средиземному… От подруг стыдно! И все! Денег нормальных честно заработать не можешь! На инкассаторов потянуло?! Поди, для какой чужой бабы машинку присмотрел? Правильно! Своя – на некудышнем  джипце по магазинам и клубам потаскается. Уже три года не меняли. А другой можно и свеженький «Лексус» подкинуть. Бантик повязать не забудь! Да я к тебе, рожа нахальная, на свидания ходить не буду! Передачи ни одной не передам! Да, что с тобой, пропащим, разговаривать. Пора уже вознаграждение востребовать.
                Надежда потянулась к телефону. Я успел перехватить трубку и сунуть в карман своих брюк.
      - Да, погоди ты!
      - Нечего мне годить! Теперь мне все совсем ясно стало. Не хочешь с повинной?
      Она подошла к общей со смежной квартирой стене и застучала по ней каблуком туфли.
      - Помогите!  Помогите!
      Звонок в дверь не заставил себя ждать. На пороге возникли: сосед  Афонин и два его сына-бугая.
      _ Что случилось, соседушка? _ Промурлыкал Афонин, оттесняя меня в сторону своих бугаев. – От чего шум?
        А когда я оказался между братьями, скомандовал:
       - Вяжите его! Какие-никакие, а деньги обещаны!
       Спустя минуту, я лежал на диване, скрученный всеми подручными средствами.
       Тут Надежда спохватилась:
       - О каких это деньгах вы тут говорили?
       - Обещано вознаграждение за информацию и оказание помощи… А мы его еще и упаковали! Тут уж точно награда полагается.
      - Вам?! А кто в стену стучал?
      - Мы и без вашего стука его бы скрутили. Уже и наряд вызвали.
      Афонин на всякий случай подошел ко мне:
      - Ты уж прости, сосед. Гражданский долг…
      - Бабками запахло! Какой у тебя, проходимца, долг гражданский имеется? Скорее криминальный…
      - Не тебе судить!
      - А если тот просто похож на меня?
      - Не могу не верить родному телевидению. Не слепой. Все четко показали!
      Новый звонок в дверь. Все затихли. Жена пошла открывать.
      А в это время с экрана: «Произошла ошибка. Приносим извинения. Виновный будет строго наказан. Вместо фоторобота преступника, оператором ошибочно была показана фотография нашего земляка-спортсмена из другого раздела новостей. Еще раз приносим извинения!»
        Зажав подмышкой форменную фуражку и стирая пот со лба, бренчаль ненужными уже наручниками наш участковый – Дубинкин.
       - Что с человеком сделали, изверги?! Заголосила на соседей жена. – Немедленно дайте ему свободу! Ишь, взяли моду в чужие квартиры врываться да добрым людям руки крутить! Ты, Дубинкин, прими меры к этим самозванцам. Я этого так не оставлю!

Июнь 2008 год

                             Не верши суда

               Он  хорошо знал эту лесную дорогу до заброшенного кордона, где и должны были расположиться охотники. Утром начнется отстрел водоплавающих. Сейчас, а он это знал точно по их рассказам, после горячего ужина и крепкого спиртного вся пятерка спала внутри полуразвалившегося строения. Приобретенное   у случайного продавца ружьишко
дружески похлопывало его по спине на каждом шагу. Он тоже шел на охоту.
Если можно было назвать охотой желание лишить жизни человека.
              Это желание возникло не вдруг. Слишком много горя ему и его близким принес этот человек, носящий гордое и непривычное для слуха русского человека имя – Эдуард. Это мерзкое, беспринципное  существо,
познавшее вкус обеспеченной и беззаботной жизни только за счет удачных финансовых комбинаций, проведенных в период распада Союза стоящей у финансовой власти женой, любило развлечения, особенно, если они сопровождались обильным возлиянием спиртного.
               Ему было нанесено два удара. Он шел наносить ответный… и последний. Нужно было ставить точку. Один выстрел  в утренней канонаде
проснувшихся охотников оборвет жизнь подлецу, скомкавшему его жизнь.              Он разглядел гаснущий костер на полянке возле входа в избушку и сидящего подле него на каком-то чурбачке неподвижного человека. Явно, кто-то уснул прямо у костра. Обойдя за кустами полянку, он заглянул в оконце избушки. Остальные четверо, составив в угол ружья и разметавши свои тела на подстилке из свежей  травы, мирно похрапывали и посапывали в ожидании утреннего восторга утоления охотничьей жажды.  Эдуард был тут.
«Вот и славненько. Посмотри последние сны. -  Злорадно подумал он  и, отойдя от окошка, побрел в сторону обильно поросшего камышом озерца. -  А я, пока, приготовлюсь.»
              Утро, обозначившееся по верхушкам камыша бледно-серой полоской, вернуло к жизни природу, прилегающую к озеру. До него доносились перешептывания проходящих мимо охотников, треск случайно сломанной прошлогодней соломинки, глухое чваканье размокшей почвы под осторожными шагами. Он замер и внимательно озирался вокруг. Ему нужно было увидеть это до злости знакомое лицо и определить место его укрытия. Он знал, что уже не отступит и вынесенный им приговор приведет в исполнение.
              Наконец-то физиономия Эдуарда высунулась из камыша на расстоянии двадцати шагов от него. Припухлость лица и мешки под глазами говорили о том, что после обильного  возлияния ему нужны были не пальба по мечущимся птицам, а усилия к борьбе с похмельным синдромом.  Возникшая на фоне его физиономии банка «Балтика-3» подтвердила силу желудочного жжения, которое могло быть  погашено только подобным напитком. Подобраться к нему  незамеченным в такой ситуации не составляло большого труда.
                                           *****

                Теперь их разделяла только полоска густого камыша толщиной два-три метра. Можно было слышать даже сиплое дыхание Эдуарда, поглощавшего вторую банку  пива.  Левая ладонь перестала ощущать прохладу ствола, сравнявшегося с ней своим теплом, полученным от застывшего в напряжении человека.
                 «Ну, скорей бы началось! – С волнением думал он. – Один выстрел здесь будет и мой! Расставим точки…» И тут в дальнем от него краю короткой очередью раздались  несколько по разному звучавших выстрелов. Руки сами подняли ствол и прижали приклад к плечу. Эдуард часто оборачивался, что-то кому-то кричал, менял позицию, палил в воздух. Наконец,  мушка твердо приклеилась к его виску. Указательный палец правой руки стал медленно подтягивать к груди спусковой крючок…
                 - Не делай это, Влад. Тебе не дано быть судьей. Не бери грех. – Прозвучал в ушах  нежный женский голос, противиться которому у него просто не было сил.  Нежная женская рука забрала из его не сопротивляющихся рук  ружьецо и оно словно растворилось в воздухе.
                Влад  поднял глаза. Перед ним, освещенная первыми лучами восходящего солнца, стояла женщина лет сорока-сорока пяти, приветливо смотревшая на него теплыми карими глазами. Голову и плечи прозрачно-белой невесомостью покрывал палантин, из-под которого выбились две пряди черных с искорками  проседи волос.
                - Кто Вы и как здесь оказались?
                - Давай, уйдем отсюда. По дороге и поговорим.  Пока будем идти к твоей машине.
                Откуда она знала про машину?  Он надежно спрятал ее за густым ельником в стороне от дороги.
                - Не удивляйся. Я видела все. Лучше расскажи о свое обиде. Очисти душу от тяжкого груза.
                - Но, я не получил ответа – кто Вы?
                - Ты его получишь. Позже.
                Женщина шла такой легкой походкой, словно и не касалась земли. Влад с удивлением видел, что даже травинки не прогибались под подошвами ее ног. Ему очень захотелось довериться этой женщине, распахнуть перед ней свои мысли. И он  скороговоркой, словно боясь опоздать за короткое свидание выложить все, изложил все то, что волновало его.
                Пятнадцать лет назад они с Эдуардом, оставив за несколько тысяч километров своих жен и детей приехали в этот город. Дав друг-другу слово вместе решать все дела, чтобы  скорее и семьи оказались рядом. Влад выполнял свои обязательства. И старался быть во всем откровенным. Они искали в незнакомом городе возможность осесть на долгие годы.  Но, произошла банальная история.  Когда была получена первая  сумма денег, дававшая надежду на исполнение желаний, Эдуард «кинул» своего земляка-напарника, оставив его  без всяких средств.
                 Только чудо помогло, отчаявшемуся Владу  частично восстановить утраченное. Именно – чудо. Внезапно пришедшее письмо от партнеров, которого он и не ждал, дало возможность получить в банке часть принадлежавших ему денег и начать самостоятельно строить будущее своей семьи. Пусть не такое зажиточное, как у Эдуарда, но не совсем хилое.
Тогда он дал себе слово больше никогда не вспоминать об Эдуарде. Но…
                Год назад  сын Влада женился  на дочери Эдуарда, не зная отношений между родителями. Влад скрыл все, что разделило их с «компаньоном» навсегда и  никому не показывая своего состояния, принял участие в веселье свадебного вечера.
                «У детей своя жизнь. – Думал он. – Они за нас не в ответе. Пусть будут счастливы!»
                 Знать бы тогда, что яблоко от яблоньки… Непрерывные ссоры из-за того, что сын выбрал не ту профессию, которая была ему по душе, но не приносила больших финансовых доходов, требование поменять службу на доходную работу привели к крупному семейному конфликту и сын  подал заявление о разводе. Тут-то ему и приготовили ловушку. «Смирившаяся» жена пригласила на примирение и там инсценировала получение травмы в результате специально заготовленного сценария.
                Мамины деньги  и  ее влиятельные связи  породили на свет уголовное дело, которое рассматривалось судом  даже при отсутствии свидетелей произошедшего.
                Но заводилой всему был Эдуард. Он и не скрывал того, когда полупьяным голосом по телефону излагал наступление «светлого будущего» для семи Вадима…
                - Ты простил его один раз? -  Прервала Вадима женщина.
                - Да. Была такая глупость…
                - Ты простил и получил возможность  чего-то достичь. Только до сих пор не придал тому значение. А теперь взял на себя роль судьи?  Не дано тебе это. Моего сына тоже незаконно преследовали и обвинили. Тоже не было свидетелей. Только предательство… Человеческий суд очень часто несправедлив. Прости его и на этот раз. Твое прощение и будет его осуждением. Вот мы и пришли. Подбросишь меня до опушки?
                Вадим распахнул правую переднюю дверцу.
                - Нет. Я присяду сзади.
                Вадим выкатил на дорогу  машину  задним ходом и, развернувшись,
обратился  к попутчице:
                - Вы так и не сказали мне – кто Вы?
                В ответ - молчание. Он оглянулся. В салоне никого кроме него не было. Только, на заднем сиденье, где раньше лежало его ружьецо, лежал маленький крестик, очевидно забытый случайной знакомой.
                               *****
                По рекомендации соседки он понес найденный крестик  в ближайший храм, чтобы посоветоваться о его судьбе с батюшкой.  Там, под сводами храма, на одной из стен он увидел портрет той,  кто   отвела  его от страшного злодеяния.  Она смотрела на него с материнской улыбкой, а на руках у нее
восседал младенец…

...Хмурое утро лениво ползло в окно, пробиваясь в щели, сливаясь с тоном занавешенной комнаты. Нещадно заповторял "сотовый": "Просил разбудить... Просил разбудить Просил..." Тут я его и приглушил.
В прорезь слабо раздвинувшихся век я увидел... Черт побери! (Даю слово, что вчера много не пил!) На кровати, в ногах у меня мирно устроился седобородый старец, вынырнувший, как видно, из сказок Андерсена. Его круглые, ярко-голубые глаза, отороченные по верху густыми кустиками белых бровей, изливали такое тепло, что я, вдруг, почувствовал себя совсем маленьким мальчиком.
- Удивляешься? - Мягким голосом вопросил нежданный посетитель.
- Собственно... Кто ты?
- Я - твой добрый ангел. Ты все время носишь меня на своем плече...
Я невольно похлопал себя по правому плечу.
- Я же сейчас не там.
- Странно... Судя по тем изображениям, которые мне довелось видеть, ты должен быть молод, высок и крылат...
- Вот так всегда... Все нас путают. То - ангелы небесные. Они возле... - Он указал пальцем на потолок. - А я к тебе сослан.
Посетитель грустно вздохнул.
- Что, так тяжело? - как можно более мягко спросил я.
- Да уж - не легко... Человек-то ты, скромно сказать...
- Обычный я человек!
- Это - смотря какие обычаи ты за основу взял.
- И в чем же тягота хранения меня?
- Ты сколько сигарет в день выкуриваешь?
- Две пачки...
- А сколько раз брался бросать? Я тебе это в заслуги, в покаяния писал. Наверх докладывал... А потом - одни выговоры за представление не подтвержденных данных... Там с этим строго!
- Еще что?
- Браки заключаются на небесах... О твоем... первом... я тоже поспешил сообщить. А теперь куча взысканий за твои гражданские...
- Еще?
- Да чего там перечислять! Всего и не упомнишь. Только... спросить пришел. Или ты все поправишь, или... Переведут меня на другую... С понижением! Не видать мне больше крыльев никогда! А тебе - рая не видеть!
- Так что? В монахи?
- Хотя бы... близко к тому...
- Что?! - Я не смог удержать возмущения. - Я должен устроить себе ад земной, чтобы получить рай небесный?!
- Не договоримся?
- Нет!
- Никак?
- Нет!
- Тогда прощай! теперь у тебя только на левом плече "хранитель" будет. Ты уже давно на него не плевал. Он расцвел...
"Просил разбудить... Просил разбудить..."
Я зажал "сотовый" вспотевшей ладонью и широко открыл глаза. В спальне - никого.
Страшно захотелось курить. Стал ощупывать тумбочку на предмет обнаружения сигарет. Пальцы ухватили стакан с остатками виски.
" О каком еще рае лепетал этот глупый старик?" - Невольно полезла в голову мысль...

Он стоял в изголовье моей постели и улыбался. Весь прозрачно-холодный, как пакетик "фруктового ледка". Глаза его бегали в глазницах, как глаза котенка из старых часов-"ходиков". В правой руке, удерживаемая за середку, переливалась всеми мыслимыми цветами небольшая трость эпохи Людовика-четырнадцатого. На нем так же сверкало полупрозрачное одеяние, напоминавшее праздничный костюм древнего римлянина.
- Не ожидал? - Голосом очень похожим на мурлыканье сытого кота вопросил пришелец. - Ты тут весь вечер доказывал друзьям-собутыльникам, что мы не существуем. Тогда, кто я?
-Сон... мираж... видение...
- Не пытайся подобрать что-нибудь подходящее в своем воспаленном похмельным синдромом мозге. Ничего не подберешь! Кто я?
- Наверное... артист из театра юного зрителя... После репетиции...
Незнакомец протянул ко мне левую руку ладонью вверх: на ладони появился стакан со вспотевшими стенками. Густая пивная пена едва не переливалась через край.
- А теперь?
- Фокусник из приехавшего шапито...- Я с наслаждением проглотил животворящий напиток, переданный мне пришельцем. - Или маг?
- Теплее... О чем ты спорил вчера?
- Теща выдумала, что мои вечеринки - дьявольские шуточки... Дура! Я и выступил перед друзьями с короткой пламенной речью, что дьяволов ни каких нет. А Кузьма захорохорился...
- Так - нет?
- Нет!
- Ты уверен?
- Более того!
- А кто я?
- Артист какого-то оригинального жанра... Точно не скажу...
- А пиво - настоящее?
- Да... Хорошее... Свежее...
- Где же я его взял?
- Под тогой прятал...
- И холодильник там же?
Тут меня заклинило. А где же холодильник? Пиво-то - холодное.
- Возьми еще бокал.
Перед носом у меня возникла вторая емкость с холодным пивом.
- Спасибо...- Выздоравливающими мозгами я только осознал, что нормальный мужик таких номеров откалывать не сможет. - Точно - маг!
-Думай... думай... - Захрипел пришелец голосом простуженной вороны.
В голове у меня возникло такое ощущение, словно кто-то по ошибке причесывает не мои волосы, а напрямую мозги.
- Да не знаю я! Не дьявол же?!
Пришелец облегченно вздохнул. Взгляд его потеплел так, что на лбу у меня выступил пот.
- Уже сомневаешься?! Не отрицаешь существование?
- Не отрицаю... Только не смотри на меня так! Я скоро изжарюсь. Пойду теще позвоню... Скажу, что права и извинюсь за то, что  нахамил...
- Это ни к чему! Мы сейчас вместе с тобой к ней заглянем.
*****
- Ну и замки у вас на земле... Даже моих дьявольских возможностей не хватает...
Мы стояли у входа в квартиру тещи.
- У нее там щеколда. Замок ты уже открыл. Может, позвоним?
- Звони.
Опознав меня по голосу, теща долго возилась со щеколдой и, наконец, нарисовалась в дверном проеме.
- Какой черт тебя сюда принес?!
- Берите выше, мамаша, черти у меня в послушниках бегают. - Гордо прозвенел  голос пришельца.
- Брось свои пьяные шуточки! Или ты - душевно больной? Что-то одежда больно странная... Тогда тебя в психушку направим!
Правая рука медленно выползала из-за тещиной спины, готовая исполнить свой традиционный номер.
- Сейчас я вас, алкашей, в чувство приводить буду! так разделаю, что и в преисподнюю стыдно показаться будет.
- Стойте! - Пришелец взмахнул тростью и теща застыла на месте, как статуя. - Нам пока туда не нужно. Я только что оттуда. Явился сообщить, что к поведению твоего зятя ни какого  отношения не имею. Твои  постоянные  ссылки на меня уже надоели! Заодно предъявился, что я действительно существую. Теперь можешь придти в себя...
Глухой удар скалкой по голове завяз в головном уборе пришельца, напоминающем боярскую шапку, только не меховую.
- Ты что?! Старая дура! - Взревел пришелец. - Да за такие дела понесешь такие муки в аду, каких еще никто не знал!
- Я тебе , циркачу, здесь ад устрою, чтобы от зятя отстал, алкоголик! - Возмутилась теща и попыталась завершить действие скалкой.
Пришелец вновь сотворил из нее статую.
- И ты с этой ведьмой в родне? - С сожалением обратился он ко мне. - Это - твоя вторая мама?
- К дьяволу такую маму! Она хуже ведьмы! Любого инвалидом сделает.
- Куда ты ее решил определить?
- К дьяволу!
- Ты эти шутки брось! Мне она пока не нужна. Пусть подготовку в психушке с полгодика пройдет. Тогда посмотрим.
- Ты это можешь?
- Пустяк. Для тебя. По-дружески...
*****
Утром Нинка тормошила меня со слезами на глазах:
- Позвонили из больницы... Маму "скорая"... в психушку... Вставай! Нужно ехать! Там все узнаем...
Главный врач, рассматривал нас с женой через толстые стекла очков, известил
- Случай тяжелый... Ранее, чем через полгода, не обещаю... Будем лечить...
Кто-то невидимый зашептал мне на ухо:
- Еще раз заявишь, что меня нет, верну тещу на место...

Старец сидел на обочине этой до конца разбитой дороги. Встретить в степи человека на открытом пространстве в жаркий июльский полдень?! Это похоже на мираж. Только "мираж" наш опустил босые ноги в арычок, протянувшийся вдоль дороги, закатав штанины потертых брюк выше колен. На голове возлежал непонятного цвета носовой платок с четырьмя  узелками по углам. Рядом со старцем лежала котомка. Когда-то, очень давно, ее изготовил большой мастер вышивки бисером. Рисунок являл собой райский сад с необычно красивыми птицами.
Мы спешились.
- Приветствую тебя, почтеннейший!. - Я прижал руку к тому месту на груди, где стучит сердце. - Нужна ли помощь?
- Вам? - Старец со странной усмешкой на губах смотрел на нас с товарищем. - Вам скоро будет нужна. Очень скоро...
- Это еще почему, уважаемый? - Удивился я.
- Оглянись вокруг. Что видишь?
- Все, как прежде...
- А ты? - Повернулся старец к моему товарищу.
- Ничего...
- Слепые вы оба! Хотя и четыре глаза у вас... Сто лет сижу. Вы первые здесь.
- Шутите, уважаемый?
- Вовсе не шучу. Я свое дело сделал... Дождался вас. Теперь вы смену ждите. Может, заглянет кто...
Старик растворился в вязком, раскаленном воздухе, словно его и не было.
- Это - мираж! Мираж, да и только! - Во весь голос прокричал мой товарищ - Поехали отсюда!
- На чем? - Задал я вопрос, указывая на то место, где ранее стояли наши кони. - Тоже мираж?
Я обернулся к своему спутнику... Посреди жарко раскаленной солнцем степи... я был один. Какое-то противное чувство комфортно расположилось в моей душе. Почему-то страшно захотелось маминых пирожков с капустой и этого противного бульона с яйцом.
- Нет уж! Сидеть на одном месте не буду! - Заявил я сам себе и побрел по ухабистой дороге в том направлении, куда двигался конно. Прошагав с полсотни шагов, увидел в десятке метров от себя того самого старца, что пропал на моих глазах.
- Идешь? Приветливо замахал он мне рукой, подзывая. - Подходи, чайку попьем, пока твой товарищ лошадей стреножит. Лепешкой вкусной угощу...
- Может... в следующий раз?
- А что так? Товарищ твой согласен...
Когда мой попутчик подошел, я набросился на него:
- Ты что?! В прятки решил поиграть? С этим стариком комедии разыгрываешь?
- С каким стариком? Ты что?
- Ну этим... - Ткнул пальцем в пустое пространство. - Куда он делся?
- Тут никого, кроме нас с тобой, и не было. Ты решил у арычка посидеть. Я не возражал. Можем ехать дальше...
В затылок мне уткнулись мягкие фыркающие ноздри, а руки трепали украшенную медными бляшками уздечку.
- Ты уверен, что мы были здесь одни?
- Конечно! Уверен на все сто! - Твердо заявил мой попутчик, удобно устраиваясь в седле.

          Он ждал этого. Он чувствовал наступление события каждой своей клеточкой. Что-то, сидящее где-то внутри него, требовало притормозить ход автомобиля, постоять на обочине, подышать сырым воздухом. Но мозг настойчиво заставлял ногу давить на педаль газа.
         Еще эта моросящая пелена серой водяной пыли! Ленивый бег щеток в движении туда-сюда, как хронометр отмерял приближение момента
этого.
От усталости, или от напряженности устремленного вперед взгляда, картинка затуманенной дороги  стала временами куда-то исчезать. С каждым десятком километров эти провалы видимости увеличивались в своей продолжительности. Его тянуло ко сну…
        Половину  суток назад  он получил тревожный звонок жены:
- Я не знаю, что произошло, но маме внезапно стало плохо…
- Вызови врачей! Ты же знаешь, что я за полторы тысячи километров!
- Вызывала… Говорят, надежды нет… Бросай все и выезжай домой. Может быть успеешь…
- Так плохо?!
- Я же сказала… - Рыдания в трубке прервали короткие гудки.
        …Накануне этой деловой поездки, от которой зависел переезд его семьи в шумный северный мегаполис, бывший  их с женой давней мечтой, он видел сон. Ничего не значащий сон о детстве. Кухонька их маленького домика в саду высвечена ярким солнечным лучом, на фоне которого  мама смотрелась, как парящий ангел. Шкворчащая  сковорода на электроплитке. Аромат жарящихся пирожков. Его любимых пирожков с тушеной капустой в желто-коричневых корочках. Мама выловила вилкой один из пирожков и протянула ему:
- Бери осторожно. Горячий. Подуй хорошенько! Беги в сад. Там и поешь.
- А ты?
- Я одна пока побуду. Когда станешь нужен, я позову…
        Что он мог значить этот сон?  Да ничего! Воспоминание из детства. Мама, провожая его в поездку, снова сунула пакетик с пирожками. Его постаревшая мама оставалась все такой же хлопотуньей, хотя  все в доме могла делать без ее участия давно уже нанятая горничная. Печь пирожки сыну было святым. Туда не допускался никто. Ни жена, ни горничная. Он не спорил. Ему нравился тот мягкий огонек радости в любимых глазах, который загорался всякий раз, когда он с восторгом и благодарностью принимал заветный пакетик в дорогу.
        Размышления притупили его внимание  и он чуть не проскочил знак ремонтных работ и указатель объезда. Ему показалось, что он никогда не видел этого участка дороги, хотя и ездил здесь много раз. Моросящая с неба вода могла смазать и изменить картинку. Немного сдав назад, он съехал на объездную,  указанную дорожным знаком.
           Фары выхватили глубокий тоннель в густо поросших лесом обочинах.
Видимость почти нулевая. Если выскочит какой-нибудь встречный – столкновения не избежать. Нужно сбавить скорость. Он прижал педаль тормозов и переключил передачу. Стрелка спидометра обозначила падение скорости более, чем в два раза. Но лесная масса плыла навстречу автомобилю не снижая, а, как показалось, набирая скорость. Потом все провалилось в сплошную тьму. Осветительные приборы автомобиля никак не реагировали на его попытки восстановить свет. Сколько это продолжалось, он не знал. Вжался в сиденье и ожидал чего-то…
          …В комнате был мягкий голубоватый свет. Он нисколько не раздражал, а окутывал  все пушистой мягкостью.  Приложив все силы, он слегка повернул голову влево. Комната напомнила собой больничную палату.  Скорее всего реанимационная. Столько всяких штуковин понаставлено и понавешано.  Кто-то сидит на стуле рядом. Кто-то знакомый… Мама!
- Ма…ма… - Желая крикнуть, еле пролепетал он. – Как  ты здесь?
- Тебе было плохо, сынок. Очень плохо. Мы просто могли  не встретится.
Я уже простилась с этим бренным миром. Но  они…  Ты не можешь их видеть. Тебе еще рано. Они так решили. Потому я здесь.
- Что со мной? Я так спешил к тебе…
- Они мне все о тебе рассказали. Твоя любовь ко мне  понудила их пойти на нарушение собственных установок. Мы встретились…
- Я всегда буду любить тебя.
- Я знаю…
- Прости, если я когда-то был недостаточно учтив с тобой.
- Матери прощают все. Они не умеют обижаться на своих детей…
- Ты побудешь со мной? Наверное я скоро полностью приду в себя.
- Нельзя, сынок. Наше время прошло.
- Я успел к тебе, мама.
           Комната погрузилась  во тьму  и тут же человеческое многоголосье вплотную приблизилось к нему. Все голоса были незнакомы.
- Ма…а…ма… - Теперь уже громко простонал он.
-Жив! Жив! – Чей-то звонкий голос известил окружающих.
           Он  открыл  глаза. Вокруг стояли какие-то люди, а позади них ярко светился салоном большой автобус.
- Глядите! Машина с обрыва и всмятку, а он – целехонький  лежит на обочине. Такое даже в кино не увидишь!
- Отойдите! Дайте осмотреть! Я врач! – Над ним склонился мужчина с седой головой и добрыми голубыми глазами, в которых, казалось, отразилось само небо. -  Все у тебя в порядке. Сейчас выпьешь чашечку кофе для бодрости и все встанет на свои места. Ты же успел повидаться с мамой?
- Откуда… Откуда Вы знаете? – Но того, кто назвался врачом, перед ним уже не было. – Так, вот вы какие!   
- Ты о чем это, парень? – Над ним склонилось улыбающееся лицо. – Я водитель автобуса. Патруль уже вызвал. Вон и мигалки  видны. Куда ты так летел?
             Он поднялся навстречу патрульным.
- К черту машину! Со мной все в порядке. У меня умирает мама! Я спешу к ней!

Макарченко Владимир. Сборник стихотворений «Ванюшкина книжка».

Спи, малыш... Пора уж, вроде.
Баюшки-баю.
Сказкой сон тихонько входит
В комнатку твою.
За окном снежок слетает,
Медленно плывет.
Спи. А сказка начинает
Сновидений ход.
Баю-бай. Ты видишь, милый,
Скачет Горбунок –
Изо всей стремится силы
Уложиться в срок.
Ну, зачем Иван Жар-птицы
Сохранил перо?
О Мальвине все грустится
Бедному Пьеро.
Вон, старуха у корыта
Горько слезы льет –
Рыбки доброта забыта
Ею в свой черед.
Но, зато Ивану в лени
Щука помогла
И волшебным повеленьем
Все вершит дела.
Спи, малыш. Их будет всяких
Сказок впереди:
Грустных, шумных, тихих, ярких...
Ты по ним иди...

Мне понравился ваш рассказ.

 
ч.1
 
Отслужил, Ванюша службу верную -
Двадцать лет он проходил в строю,
И в сторонку сердцем незабвенную
Зашагал, чтоб увидать свою
Деревеньку, Богом позабытую.
На окраине хатенка ждет.
Под соломой грозами омытою...
Скоро. Скоро он в нее войдет.
А дорога тянется и кружится
По чужим, неведомым местам.
Каменная. Или в мелких лужицах.
То прилипнет к ягодным кустам.
И какая-то совсем безлюдная,
Словно кто-то отпугнул народ.
В одиночестве любая - трудная...
Он же сколько дней по ней идет.
Уж пуста дорожная котомка
И последний пополам сухарь.
Кто-то за спиной прокашлял громко:
- Кто таков? Давай-ка, враз, гутарь!
- Был в солдатах. И медаль имею.
Ранен был. Два раза умирал.
Отставную возле сердца грею.
С нею я до дому зашагал.
Этот путь, сказали, покороче.
Хочется скорей родню обнять.
На ночлег хотел... Уж близко к ночи...
Ну, за что ты на меня рычать?
- Да... Не врешь... Могу и пообщаться. -
Грохотало где-то за спиной.-
Только б не случилось испугаться
От знакомства этого со мной...

ч.2
 
И шагнул, кусты раздвинув,
На поляну грозный великан.
Соснам ростом был наполовину.
Лик медвежий и медвежий стан.
Пот застыл у Вани под рубахой.
Дрожь в коленях кое-как унял.
"Как же можно жить с такою ряхой?!" -
Он едва ему не заорал.
Но... сдержался. СрАмно, ведь, солдату...
От беды ходил он до беды.
Всяких-разных видел супостатов.
Но, такого! Чуть не в рост следы!
- Ну и как? Понравился, однако?
Челюсть-то на место поприжми.
Был бы не солдат - давно заплакал...
Уважение мое к себе прими.
Поубавлю... Чай - в лесу не очень...
Громко всеже? Мне теперь шептать?
Дело уж совсем коснулось ночи.
Где ты собирался переспать?
Отведу тебя в свою пещеру.
Костерок. Да кой-что пожевать...
Лося погладаем мы, к примеру.
Потолкуем. А потом - и спать.
Три шага...
Но то - для великана.
А Ванюше стался счет длинней...
- Расскажи, кем путь указан. Странно...
Сколько по нему шагаешь дней?

ч.3
 
- Уж неделю в грустной одиночке.
Не встречал ни живность, ни людей...
Я в харчевне ночевал "Три ночки".
Утром мыл хозяин лошадей.
Я ему расчет. А он с охоткой
Стал мою дорогу толоковать
И заверил: легкою походкой
Доберусь до дому дней за пять.
Говорил, что будет место людно,
Где, мол, и в телегу можно сесть...
Все наврал, решаючи подспудно
Сделать зло. С того теперь я здесь.
- О какой ты сочинил харчевне? -
Прорычал хозяин у огня.
- Тут, вокруг, ни дома, ни деревни...
Нет живой души... кроме меня.
Если верить, что какой душою
Я еще, как прежде, наделен...
Послан ты дорогой круговою.
Этот путо колечком заплетен.
Только не пойму: зачем такое
Вздумалось Хозяину Болот.
Верно, порешил, чтоб стало двое
Сохранителей его поганых вод...
Вскорости объявится пред нами
Три задачи ставить для тебя.
Я их не решил... И вот, годами
Добиваюсь службой для себя
Возвращенья в прежнюю личину...
Возвращения в свои места.
Делать чтО положено по чину?
Охранять гнилые все места:
Чтоб болото где не расплеснулось,
Топи чтоб валежник не вредил,
Чтобы солнце жаром не коснулось...
Много дел... И много надо сил.
Потому в такого вот урода
Чарами меня переменил...
Сын чтоб человеческого рода
Видом своим страхи наводил.
Ладно. Спи. Тебе еще настанет
День, когда увидивши в воде
То, что и с тобою тоже станет,
Убедиться в грянувшей беде.
ч.4
 
Сон не шел. А мысли кувыркались...
Вдруг, чуть прошуршавши, словно мышь,
В уголочке темном засверкали
Пара глаз зеленых.
- Вань, не спишь?
Хорошо. Ведь, времени немного
Мне для встречи случай подарил.
Домовой я. С твоего порога
Поспешил сюда, что было сил.
Материнские донес я слезы,
Что от горя спрячут. Сберегут.
Над тобою нависают грозы,
Но ты страху не кажи ничуть.
Нужно только прыснуть незаметно
На Хозяина с посудки три разА.
И на все получишь ты ответы.
Грязных сил сильнее та слеза.
Все, прощай... Пора...Мой час уходит.
С каждою секундою страшней.
Великан твой по округе бродит.
Не пропустит мимо и тенЕй.
Так случилось, как и говорилось:
Встретился с хозяином болот.
- Что, Ванюша? Где тебя носило?
Послужить и мне пришел черед?
Али - против? Не завыбираешь!
Так и быть, надежду тебе дам:
Если три загадки отгадаешь -
Путь домой я покажу тогда.
- А, коль нет? Тогда как?
- Проще нету. У меня на службе будешь ты
- Больно не понятно все, однако.
Мне всю жизнь по кругу тут бродить?
Говорит, а сам - шажок за шагом
Липнет все к Хозяину впритык.
- Оглядись, солдат я - не бродяга!
Мне на край с ружьишком нужен штык!
Может, пушек расположим кругом?
Пороха да ядер подсобрать...
Только, не пойду к тебе в услугу!
Получай! Моя их лИла мать!

ч.5
 
Выплеснул болотному вонючке
Слезы из посудинки в глаза...
Враз собрались над болотом тучи.
Почернели. Грянула гроза.
Ливень разметал струей препоны,
Ограждавшие болотный тлен.
На глазах худел с протяжным стоном,
Кто Ванюшу сколдовать хотел.
Солнце встало и в жаре лучей
Меж деревьев пролегла поляна.
Только и воды-то, что ручей
Да роса на травах шелком тканых.
Засиял еловый малахит
И запели птицы в небесах.
Весь исчез с земли болотный вид,
Словно не бывал он в тех местах.
- Вот, солдат, какие-то слезинки,
А чудес на сотню ведунов!
-Ты, давай, не очень то! Не слишком!
Слезы матери... В них все заключено:
И добро, и ласка... сила поля
И огня бушующая страсть.
В них и слабость, и мечта, и горе.
Колдунам их силы не отнять.
Что толкую? От медвежьей рожи
Ты давно ли нынче отступил?
Поспешу! Не спутать уж дорожек.
Мать обнять. Терпению нет сил.
Ты куда - служивый-охранитель,
Страж гнилья и прочего дерьма?
Где твоя отцовская обитель?
Одинок? Обоих встретит мать.
Поспешим. Нужны ль еще печали?
Чую уж, как вкусно пахнут щи...
По одной дороге зашагали.
И дарило солнце им лучи.


 

Макарченко Владимир. Сборник стихотворений «Осенний листопад».

Я укроюсь тенью лесов,
Постелю под голову степь.
Птичий гомон с небесных высот
Будет мне колыбельную петь.
Будут ивы, склоняясь к пруду,
Мне красивые сказки шептать.
Словно в райском чудесном саду
Буду трав пряный запах вдыхать.
А под звон переливный ключей,
Под весенний смешок листвы
Я, в багрянце закатных лучей,
Весь отдамся во власть мечты.