Вольная Катерина.
Рассказ «Мы – люди городские…».
...– Где верёвка, отец? – услышал дед Матвей нетерпеливое. Куда торопитесь, куда спешите? Милка дрожит вся, родная…
Ответил, не оборачиваясь:
– На погребке свёрнута, в корзине.
Сам нехотя пошёл в кладовую, достал давно позабытый нож – покупал когда-то для этого дела. Тьфу!
Спутывали Милке ноги, она стояла смирно, ни звука от неё не слышали. Глянул дед Матвей на неё, и сердце кровью облилось: в огромных коровьих глазах по капле собирались слёзы. И раньше знал старик коровьи слёзы, но до сих пор не мог понять – не видел, чтоб хоть одна земная тварь ревела, а корова вот слёзы льёт, как человек…
– Эдак, эдак…Слишком-то ноги не жми, Гриш, – попросил сына и отошёл подальше (не разреветься бы самому, при сыновьях-то стыдно).
– Вот как оно… На бойне-то быков не слишком мучают, оглушают разом… А энта тяжёлую смерть примет, вся дрожит, боится.
Втроем повалили Милку на землю, она замычала. Мычала долго, протяжно, старику почудилось, будто скотина, мучаясь, кричала. Резал душу этот крик. И вся напряглась, мордой мотает, хвостом дёргает. Старик даже биение её сердца слышал, так колотит-мечется… или его, стариково, вот-вот из груди вырвется?
Василий оседлал Милку: одно колено – на земле, другое – на корове, изловчился, мучитель! Григорий держал корову сзади, старику приказал передние ноги держать.
– Ну что, отец, давай нож…
