...Резня была страшной…
Горячая чёрная кровь покрывала мёртвых и опьяняла живых…
Поднявшаяся буча скоро охватила почти весь лагерь. Каждый нашёл себе врага. Одни сводили старые счёты, другие обнаруживали затаённые обиды, третьи просто боролись за свою жизнь, иногда за чужую… Страшная резня… Ледовое побоище!.. Наверняка, как обычно бывает в подобных ситуациях, находились и такие, которые наносили смертельные удары, уже не видя в кровавом азарте, кто именно стоит перед ним – враг ли, товарищ ли, свой – чужой… Было уже не важно! Главное было вот что – либо ты его, либо он тебя!.. Бородино! В стороне оставалась только охрана. Солдаты открывали огонь только в тех редких случаях, когда кто-то из заключённых приближался к заборам или к административным зданиям.
Ох, и туго же нам пришлось. Очень туго. Поначалу особенно. К ворам, непонятно почему, примкнули бандеровцы. А последние, как известно, если заведутся – народ боевой. И дрались они тогда так, точно от этого зависело – быть «незалежной» их неньке Украине или не быть.
Я слышал, Беляев орал им:
– Уйдите, хлопцы, это не ваша война!
А хлопцы теснили нас, гады…
– Уйдите, ради Христа, не будите во мне зверя!
Но вольнолюбивые «браткы» с хмурым молчанием продолжали отсылать наших – одного за другим – к чертям за спичками.
– Ах, вы так! – задыхался Михал Андреич. – Ну держитесь, мать вашу за ногу! Фашистские прихвостни! Свиноеды проклятые!..
Тут ему проломили голову, и он умолк...