Этюды из волшебного фонаря

"Прости, мама, но я не могу ответить тебе тем же... Я чувствую... верю, что прохожу мимо чего-то, возможно, великого... но не могу ответить... "

"Но я прошу не для себя. Малыш, ты должен не мне – себе. Отпусти меня... восвояси... "

"Я не держу тебя."

"Держишь – ты держишь меня мёртвой хватко. Вот именно – судорожно, и не замечаешь этого... "

"Чем я держу тебя? "

"Тем, что не держишь себя – ты не ведёшь себя... по жизни своей – тебя ведут все кому ни лень, а я, не смея отвернуться, должна следить, вмешиваться, и я устала – невыносимо устала жить в твоей жизни. Ради бога, возьми себя в руки – отпусти меня или... или я возненавижу – ты возненавидишь... Господи, прости... "

"Я не возненавижу тебя. Что ты хочешь? Скажи, я сделаю."

"Я хочу... я хочу... я хочу быть в своей жизни – уйти к себе... Прости, ты спрашивал не об этом... Ты... – ты должен быть в своей жизни – сам! Ну как мне тебе ещё объяснить, бедный мой... Я похожа на безумную? "

"Немного, вроде тени отца Гамлета... "

"Господи, ненавижу себя – клоун рыжий... со сломанным заводом…"

"Ну, мама, уж завод-то у тебя в порядке. "

"Знаешь, однажды когда я работала на заводе... вдруг, испугалась, что меня уже нет... Понимаешь – нет совсем... Что я – давно уже не я... И тогда я пошла в единственное место, где можно было закрыть за собой дверь – в туалет: метровый грязный кубик... Расстегнула платье и стала трогать – водить пальцем по плечам, груди, удивляясь их гладкости и теплу... в этом железобетонном аду... "

"Да, у тебя была трудная жизнь. Я знаю, мама, я хочу пожалеть тебя, но не могу. Я пробовал, мама, но не могу – не знаю, почему... наверное, я бесчувственный – бесчувственная скотина, мама; я – злодей, и у меня каменное сердце, мама... "

"Бедный мой, знаешь, однажды, когда ты был маленький – лет пяти – ты подошел к играющим мальчикам, что постарше, долго смотрел, придвигаясь всё ближе, пока они не прогнали тебя, и тогда ты вернулся ко мне и сказал: "Они пригласили меня прийти завтра."

"Я помню."

"Неужели? "

"Ну да, ты мне уже рассказывала... "

"Я? "

"Ну да... "

"А однажды всю ночь буянили соседи, а утром мне нужно было встать рано-рано... "

"Ну да, и ты пошла к соседям просить тишины, и пьяный хам заорал на тебя, что, мол, ты у меня будешь белугой реветь, и тебя почему-то потрясло, именно, что "белугой" – ты рассказывала уже два раза – я уже пытался жалеть тебя, мама... два раза... "

"Но я не рассказывала, как утром одела всё самое лучшее, что было у меня – чёрное кружевное бельё – и минут пять мы с отражением в зеркале молчали, пытаясь совместиться… Понимаешь, сынок, я пыталась собрать себя – изгоняла из своей жизни ревущую белугу, в которую пытались превратить меня той ночью... Знаешь, лестница грязного подъезда и я бегу-бегу, задыхаясь, куда-то – и это не сон, потому что спать мне не дали – бегу, превращаясь в ревущую белугу, обрастая чёрной чешуёй: холодная тяжелая рыба – чужая жизнь… Я не могла так больше, понимаешь – это слишком... "

"Не плачь, мама... "

"Хорошо, но я... не могла прекратить этот бег... Вот, одела кружево, чтобы обозначить себя – проверить, есть ли я ещё, могу ли... зайти к тебе – маленькому, не испугав, ты не помнишь меня? "

"Нет, я не помню тебя: только фото и твои рассказы... Мне кажется, что меня нет, мама, иногда мне кажется, что я живу не в своей жизни, а в твоей... Отпусти меня – я боюсь, что мы возненавидим… Наверное, вы – трагическое поколение, мама, но нет сил сочувствовать – переживать вашу жизнь… вместо своей… Вы видите в нас свой эпилог – это жестоко, мама! Нужно было жить свою жизнь – быть в своей жизни самому, а не "для детей" – не плодить грешников…чтобы было кому лгать…"

"Прости, мой мальчик…"

"Прости, мама…"