Анна, или Ледяной дом

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за сентябрь 2023:

 

На чтение потребуется 17 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

История Ледяного дома воспринимается большинством потомков как история самодурства, как история с некоторым пакостным, порочным душком. Это не совсем правильно. Это антиисторично. Да ещё… эта история не окончена…

 

 

О императрице велика!

Падающего века Атлас!

 

Василий Тредиаковский

 

 

 

 

Заходил я в этот дом,

дом великий – лёд один,

а сияет как огнём,

на Неве, как господин,

 

встал и всё вокруг затмил!

Даже царские дворцы

жмутся в страхе, мнут торцы,

вид им собственный не мил.

 

 

            *   *   *

 

Солнце северное тож

светит, греет, и воде

тёплой схлынуть невтерпёж,

течь повсюду и везде.

 

Но не та её судьба,

светлый замысел над ней:

чертежам своим раба,

час от часу холодней.

 

 

            *   *   *

 

Сгинул Китеж, мы ж один

чудный дом, Ледяный дом

ставим, прячем меж глубин,

маскируем чёрным дном.

 

Ни наследникам Её,

ни врагам не увидать

тонкостенное литьё,

ледяную благодать!

 

 

            *   *   *

 

В чёрный час своей страны

стражи есть – восстанут и

в недоделанных делах

власть и честь спасут свои

 

Барбаросса и Артур.

Исполненья сроков ждём:

вздрогнет гладь, восстанет дом

средь иных архитектур!

 

 

            *   *   *

 

Анна ждёт и весь её

полоумный малый двор!

Скоро снова бытиё –

всероссийский ветр, простор!

 

Станет вечная зима,

подморозит нас Господь,

будут игрища ума

и нетлеющая плоть.

 

 

 

Начинается. Раздаются распевные голоса из-за сцены.

 

Императрица наша Анна

России многожеланна,

милостынею непрестанна!

 

Как Солнце Божье со стогн широких

смотрит, умывает малых и убогих,

так и Анна права в ласках строгих!

 

Ищет Анна с края до края государства,

не хочет, благая, лжи и коварства,

обращает внимание на наши мытарства.

 

Кто, как не Анна, поднимет нашу мизерность?

Кому, как не Анне, по гроб, за гроб верность?!

От кого, как не от Анны, благостей беспримерность!

 

Все сюда, бесталанные! Все мы: уроды, калеки,

мизерность нагольная, явленная в человеке, –

свита Анны в этом и каком ни есть будущем веке!

 

На сцене накидано кучами какой-то ветоши, рогож. Вдруг одна из этих куч начинает шевелиться. Появляется какой-то помятого вида господин, который громко чихает.

 

            Он

Я – человек. Скукожились мои,

свалялись мысли. Сыздетства забота –

распутать. Эту дёрг, другую дёрг,

да только хуже, больно.

                                          Тёмный час

спросонья, когда в полном естестве,

незамутнённом, – на, смотри себя! –

проклятый час, когда себя я помню.

 

Скорей бы закрутилось, завертелось –

и рюмочку скорей бы!

                                        Поднеси,

кто добренький, недобренькому мне!

 

Тут начинает с такими же гнусными ламентациями шевелиться другая куча.

 

            Она

Я – женщина. Название одно

и похоть. О, как ноет, изнывает,

терзает. Всё уродство моё с девством

не могут распрощаться…

                                             Только сны –

ну хоть не просыпайся: в темноте

кто, черт моих не видя, приклонился,

приник?

                Поутру свет и телу мерзко,

тем более душе…

                                Поразвлекусь

я сплетнями, я матушку уважу

рассказцами, где пристальная злость

с фантазией намешана холодной…

 

            Хор

Дрыхли сосед с соседкой!

Проснулись петух с наседкой!

Блеют козел с козлихой!

Скалятся шут с шутихой!

 

Вот же ж – дурак и дурка,

вот же ж – питух и шкурка,

злоба со злобой большей,

прорва с алчбою горшей!

 

            Он

Обидеть хотят. Это всегда так: сами-то толпа, без ролей каких-то отдельных, пусть и маленьких. А мы в истории участвуем, нас по именам знать надо.

 

            Хор

Вот князь Голицын,

шут царицын!

 

            Голицын

То-то же!

 

            Хор

Буженинова девица,

сплетни ладить мастерица.

 

            Буженинова

То-то же!

 

На сцену выходят те, кого представлять уже не надо. Первым шествует высокий, красивый человек – герцог Бирон, за ним услужливо семенит поэт Тредиаковский.

 

            Тредиаковский

Ишь, малые сии, а тоже ведь

с умом, со всяким чувством! Человечки!

 

            Бирон

Ну прям как ты.

 

            Тредиаковский

                             И что императрица

изволит?

 

            Бирон

                 Дать им счастья!

 

            Тредиаковский

                                                Это как?

 

            Бирон

В семейной жизни, чтобы им двоим

тепло, уютно было.

 

            Тредиаковский

                                   Мы готовим

пир свадебный?

 

            Бирон

                             Весь ритуал готовь:

торжественные хоры, как их там...

эпиталамы.

 

            Тредиаковский

                      Девичьи припевки…

 

            Бирон

А как без них? В Митаве было дело…

Ну это ладно… Нынче будет свадьба.

Успеешь?

 

            Тредиаковский

                   Нет.

 

            Бирон

                            Прибью!

 

            Тредиаковский

                                             Тогда успею.

 

            Бирон

Дождь милостей неможно удержать –

прольётся когда хочет, куда хочет!

 

            Хор

 

СТРОФА

В ничтожестве живший, в Митаве,

он знает про царскую милость

всё, всех больше; шансы составил

Рок – временно счастье случилось.

 

И тянется лучшее время.

Не бойсь – его вечность. Есть Анна,

есть данное Богом ей племя,

есть глас к ней всеобщий: «Осанна!».

 

АНТИСТРОФА

Россию Господь не оставит!

И время пребудет победным!

Не быть тебе, герцог, в Митаве!

Не стать тебе старым и бедным!

 

Чужое и буйное время

толцыт в брега, невские лижет –

но русское гордое племя,

Россию теченье не движет.

 

            Тредиаковский (бормочет себе под нос)

Вот это, я понимаю, высшая справедливость: конюха в герцоги. Те, которые с заслугами, которые горды и независимы, они и так получат по заслугам, что нам за дело до них, – ты, матушка, сволочи помоги. Напои, накорми, спать уложи.

А ведь и я, при всём моём великом таланте, тоже сволочь. И меня, матушка, не забудь, как станешь благодеять.

 

            Голицын

Не обо мне ли господа толкуют,

о моём благе?

 

(Подходит к ним и радостно, нагло...)

 

                          А, брат Тредиаковский,

давай делись: есть шкалик – вон карман

топорщится. Плесни – и лучше всяких

великих, царских милостей уважишь.

 

Тредиаковский смотрит на Бирона, тот кивает, тогда Тредиаковский достаёт ёмкую флягу и наливает страдальцу в фарфоровую чашку, которую тот протягивает.

 

            Голицын

Пропил я, здоров и смел,

всё, что смолоду имел, –

все наследства, вотчины

пьянствием прикончены.

 

А потом была война,

там я пропил ордена,

лошадь и оружие

без греха, досужее.

 

Пропил взятые долги, –

не дают ещё враги,

глупые, сплошавшие,

выгод ожидавшие.

 

Что осталось? – А душа,

тяжела, нехороша,

как в аскезе длительной –

в доле упоительной.

 

Голый, босый как сокол,

я на царский двор пришёл,

где тоске и малости –

милости и жалости!

 

Ваше здоровье, пресветлый герцог!

Твоё здоровье, Вася!

 

(Выпивает.)

 

            Буженинова

А может, кто и мне услужит, а,

Василь Кириллыч?!

 

            Тредиаковский (со злобой, не находит слов продолжить)

                                    Ты…

 

            Буженинова

                                               Ну не просить же

того, кто в сферы похоти иные

взят.

 

            Бирон

          А? Что?

 

            Буженинова

                          Успокойтесь, милый герцог,

вы лишь во снах приходите ко мне,

вы так милы…

 

            Хор

И подумать-та

страсть великий грех!

 

            Буженинова

Уж я простота,

уж скажу при всех!

 

            Хор

Вот для русских дам

светоч водворён.

 

            Буженинова

Стыдно, тёпло там,

как приснится он!

 

            Хор

Государственный

попран интерес!

 

            Буженинова

Всю изныл ночный

сладострастный бес.

 

            Хор

Надо нам любить

то, что любит власть!

 

            Буженинова

Её вслед взорлить!

И прениже пасть!

 

На сцену выходит Анна. Императрица прекрасна, но бледна тою нехорошей бледностью, при виде которой знающие доктора начинают напропалую врать пациенту и предполагают целительной смену климата.

 

            Хор

 

СТРОФА

Все, все мы здесь

только потому существуем,

жируем,

оттого нам пойло и честь,

что смотрит на нас императрица,

смотрит не наглядится!

 

АНТИСТРОФА

Мы только мысль,

мелькающая у неё в мозгу,

великих числ

усталое «не могу»

из статистики населения,

только голь, недоразумения!

 

Императрица слушает очень внимательно.

 

            Анна

Вижу несчастие подданных, их неустройство я знаю;

это Россия такая, где холодно, муторно, страшно,

где ты хоть в кровь расшибись, а не вышибешь искру какую,

только верховный огонь государства и светит, и греет.

 

С малых мы этих начнём, поскольку есть полная воля

наша над ними, над крохами: меньше рабов, а мы всяких

больше, богаче господ! Я устрою предивное диво,

милость моя беспримерна и с вами пребудет навечно!

 

            Бирон

Прекраснейшая в мире госпожа!

 

            Тредиаковский

Императрица!

 

            Хор

                          Матушка царица!

 

            Анна

Ну как вы, мои детки?

 

            Голицын и Буженинова (перебивая друг друга)

                                        Ждём-дождёмся

подарочков – подай нам много, щедро

и то одно, единственное, что

нам на потребу.

 

            Анна

                             Будет, будет вам!

Я объявляю волю свою: вы... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в сентябре 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: