В фиолетовых тонах

Наденька и не знала, что она умеет управлять трамваем. Но вот теперь она на нем ехала и у нее все получалось. Правда, она не знала, КУДА ей ехать. Впрочем, это было пока и не важно: она просто каталась по большому городу, переходя с одной трамвайной линии на другую где это было возможно, и ей это нравилось. Стояла ранняя весна, бежали ручьи и ярко светило солнце, отражаясь в лужах и стеклах трамвая, и мир казался таким большим и прекрасным!!! Трамвай ей подарили. Да-да, просто подарили: вызвали из дома на улицу, подвели к трамвайной линии недалеко, от остановки, указали на трамвай и сказали: "Вот стоит трамвай, он теперь твой. Тебе дарит его один человек, которому ты очень нравишься. Садись в него и езжай. Только побыстрее, а то вон, уже "двойка" едет, а ты путь загородила".

Наденька ужасно перепугалась и хотела что-то возразить, но ее просто подсадили под руки в кабину вагоновожатого, в двух словах объяснили как управлять, что-то включили, трамвай тронулся, а ее "инструкторы" спрыгнули на ходу. Постепенно Наденька пришла в себя, вошла, что называется, во вкус и ей все это начало нравиться. Было, лишь, немного жаль, что свобода движения была ограничена трамвайной линией. Ей не хотелось ни о чем думать. Она просто каталась по городу и ей было хорошо в этом солнечно-трамвайном мире!

Однако позже, спустя несколько часов, когда она объездила почти весь город, ее настроение омрачилось мыслью о том, что трамвай придется куда-нибудь ставить. Ведь не могла же она кататься на нем вечно, как и не могла оставить просто во дворе, под окном, как какой-нибудь автомобиль! Она, конечно, могла бросить его посреди города, но эта мысль показалась ей верхом неприличия и она торопливо отогнала ее от себя.

Она где-то слыхала о трамвайных парках, где трамваи оставляют на ночь, но не знала, где находится хотя бы один из них. Тогда Наденька решила выбрать одну из не кольцевых линий и ехать по ней до конца. Так она и поступила, и вскоре, действительно, подъехала к большому зданию, которое, видимо, было мастерской по ремонту трамваев или, как их обычно называют, депо. Ворота его были открыты настежь и она, не задумываясь, въехала внутрь и остановилась. Внутри было немного сумрачно после яркого солнца, стояла тишина и не было никого, кроме какого-то человека в рабочем комбинезоне, который стоял к ней спиной и рассматривал странный лист железа, весь изрезанный сваркой и представляющий собой витиеватый узор. Железяка была прислонена к огромной в диаметре и изогнутой коленом трубе. И вообще, Наденька заметила, что там было полно таких труб и прочих странных металлических конструкций, которые загромождали все свободное пространство, как будто это было не трамвайное депо, а цех по производству космических летательных аппаратов.
      "Извините пожалуйста, – окликнула Наденька человека, – вы не подскажете, где мне можно оставить трамвай?"

Человек обернулся. Он был молод, с приятным, несколько утонченным и задумчивым лицом. "Какой трамвай?"

"Вот этот, мой трамвай. Мне подарили его сегодня утром, но я не знаю, куда мне его поставить".

Человек, казалось бы, нисколько не удивился. Он подошел поближе и внимательно посмотрел сначала на Наденьку, затем на трамвай.

"А трамвай-то угнанный", – вдруг изрек он.

"Как угнанный?!"– ахнула Наденька.

"Да так. Его сегодня ночью из парка угнали".

У Наденьки внутри все похолодело. "А почему же его тогда никто не ищет?"

"Да как никто не ищет? Ищут. И ко мне уже приезжали, спрашивали". Немного помолчав, он добавил: "Я почему-то чувствовал, что сегодня он окажется здесь".

Наденька готова была разрыдаться: "Что же мне теперь делать?"

Однако человек, видя это, принялся ее успокаивать: "Да вы, девушка, не расстраивайтесь так. Все будет хорошо. Вы сейчас еще покатайтесь немного, а под вечер снова приезжайте сюда. Тут его и оставите. А там уж я все сам улажу".
      "А нельзя ли его сейчас оставить?"– спросила Наденька дрожащим голосом.

"Нет, нельзя".
      "А почему?"

"Во-первых, потому что он мне будет мешать. А во-вторых, – голос его слегка изменился, – во-вторых, все будет не так, как должно быть".

"А если меня остановят и арестуют?" – вновь спросила она.
      "Не бойтесь, не арестуют", – ответил человек ободряюще.
      "Откуда вы знаете?"

"Знаю", – сказал он абсолютно уверенным голосом. "Если до сих пор не остановили, значит – не судьба".

И Наденька вновь поехала в город. Теперь она чувствовала себя несчастной. Солнце скрылось за облаками, и день как -то сразу стал серым и унылым. К тому же, при выезде она чуть не столкнулась с другим трамваем. Он был забрызган грязью по самые стекла и явно не собирался уступать ей дорогу.
      Несколько часов спустя она вновь подъехала сюда, внутренне совершенно разбитая, с заплаканным лицом. Человек ее уже ждал и, как только трамвай въехал внутрь, закрыл огромные ворота.
      "Ну вот и все в порядке", – сказал он будь то самому себе и спросил вылезающую из трамвая Наденьку : "Чаю хочешь?"

“Хочу. Очень“, – честно призналась та и наконец-то почувствовала себя в безопасности.

"Ну, тогда проходи туда, за те большие трубы. Там у меня нечто вроде стола. Только осторожно, не упади".

Место, где стоял большой деревянный ящик, застеленный сверху газетами и заменяющий стол, было освещено лампами дневного света и показалось Наденьке ужасно уютным. Возле ящика стояла пара табуреток, на стене висели не то плакаты, не то афиши и большой прошлогодний календарь. Было тихо. Человек принес горячий чайник и две железные кружки, затем достал откуда-то бумажный пакет и выложил оттуда бутерброды. " Не стесняйся, будь как дома".

Странно, но она, действительно, чувствовала себя здесь как дома.

"А вы кто?" – спросила она, уплетая бутерброд и запивая его крепким, с привкусом мяты, чаем. Человек слегка улыбнулся.

"Я -то? Художник".

"Художник?" – не поверила Наденька.

"Да, художник. В общем смысле этого слова".

"Вы что же, и рисовать можете?" – вновь спросила она недоверчиво.
      "Могу. Вот сейчас допьем чай и нарисуем что-нибудь".

Он ушел куда-то за трубы и вскоре вернулся, неся в руках кусок ватмана и коробку красок, похожую на те, какими обычно рисуют дети, только гораздо больших размеров. Наденька взяла коробку в руки.

"Какие интересные краски. Я таких еще не видела". Затем открыла коробку и воскликнула: "Но ведь здесь ничего нет! Все краски кончились, кроме фиолетовой".

"Нам хватит ее одной", – сказал человек и вновь чему-то улыбнулся.
      Он положил ватман прямо на лежащую рядом огромную трубу, взял кисть и краски, и начал рисовать. Наденька стояла рядом и во все глаза смотрела на появляющийся рисунок.

Художник творил чудо: это были цветы, фиолетовые цветы изумительно причудливой формы. Она была уверена, что таких в природе не существует, как была уверена и в том, что она их уже где-то видела. Глядя на них, она почувствовала, как на нее накатывается волна каких-то очень приятных и, в то же время, знакомых ощущений. Она не могла сказать было ли это во сне, или наяву, или в прежней жизни, или с кем-то таким же как она, живущим рядом с ней и связанным с ней невидимыми нитями. Она не могла сказать, о чем был этот сон, это видение. Она лишь помнила, что там были эти фиолетовые, неземной красоты цветы. И сейчас, завороженно глядя на рисунок, растворяясь в нем и позабыв о том , что случилось с ней днем, она вновь почувствовала себя бесконечно счастливой…