Охота на отражение

Друзья мои, я живу отнюдь не в том месте, где все бы располагало к ожиданию райских блаженств и прекрасных встреч. Дом – уродливый семнадцатиэтажный исполин, по виду напоминающий коробку с дырочками: пчелиные соты, увеличенные в сотни раз. Самозарождающееся быдло с наслаждением, как водится, плавило в лифтах кнопки и не ведало сомнений в правильности жизненного пути. Мелкое хулиганье било в подъездах стекла, поджигало газеты в почтовых ящиках и писало на дверцах оных непотребные слова. Один раз в моей престранно-унылой жизни ко мне заявились на день рождения друзья. При подходе к подъезду я сразу обратил их внимание на замечательный факт, благодаря которому дверь моего подъезда никогда не могла быть перепутана с дверью любого другого подъезда в этом проклятом доме. Ее оригинально-черная поверхность была солидно облевана чем-то белым. Не столь давно районной газетой то ли нашего округа, то ли всего района нашему подъезду было присвоено почетное звание самого дерьмового подъезда, соответственно, либо района, либо целого округа. Но кто был в этом виноват? Почему ублюдки со всего дома ходили по малой нужде на нашу лестницу, в пролете между первым и вторым этажом? Почему регулярно, будто по календарю, буянящие соседи чуть не зарезали своего незадачливого собутыльника? Мы ли тому виной?

И, тем не менее, даже в таком захолустье происходят чудеса. Зимние каникулы проходили не по моему сценарию. Я, как назло, позабыл поменять паспорт, а с просроченным ехать через границу с братской Украиной на Карпаты было очень рискованно. Таможенники и тому подобный сброд любят посетовать на жизнь. И как по такому случаю не помочь человечку! Но благотворительность, увы, не входит в число моих увлечений, оттого пришлось остаться в столице. На отдыхе я пробавлялся лыжными прогулками по ближайшему лесопарку. Прокладывал лыжни, покорял склоны et cetera. До ужаса правильно и иногда скучно. В один из таких дней я краем глаза увидел девушку из моего подъезда, но живущую где-то повыше меня, поскольку я имел счастье проживать на втором, а на первом располагались лишь почтовые ящики и заброшенная сторожка консьержа. Эта прелестница прогуливалась с черным вертлявым беспокойным псом и незаметной подружкой. До сих пор не могу припомнить лица подружки, видимо, неслучайно. Неразлучная троица направилась в сторону горок, а я поехал наматывать круги по лесу. Я не раз встречал ее, сталкивался с ней взглядом на подступах к подъезду. Ее невозможно было забыть, если видел хоть раз. Впечатляющая внешность – вот лучшее мнемоническое правило, пусть это примитивно, пусть низменно, но мы люди, а не роботы с мотором вместо сердца. В конце концов, на эту проблему можно взглянуть с эстетической точки зрения. Художники ведь в поисках вдохновения иногда захаживают на выставки, концерты. Чем оригинал человеческой красоты хуже? – он более прост для восприятия, он сродни нашим органам чувств!

На следующий день я проехал мимо их компании в сторону горок и ринулся с большой горы в сторону речки Сходня. Когда я пыхтел вверх по горке, я прошел рядом с ними. Именно в такие моменты случайных встреч особенно ясно сознаешь собственное несовершенство, уродство, смехотворность, ничтожность. Будто тебе твердит кто-то извне: «Ты тут, братец, совершенно не к месту, убирайся-ка подобру-поздорову!» Я вообще живу будто не свою жизнь. Я спрятан внутри некоего человека и делаю за него всю работу. Меня окружают люди, которым на меня наплевать, и которые не вызывают у меня никаких чувств, кроме скуки. Я – оживший мертвец с украденным сердцем. На этом свете я по ошибке, друзья мои! Никто не скажет мне ни о чем, кроме моих обязанностей. Я ужасно скучен в общении, я само несовершенство. Вся красота, встречающаяся на моем пути – насмешка, упрек или иллюзия. И была ли реальна та красавица? Слишком хороша, чтобы быть правдой, слишком красива для того, чтобы я смог не умереть при ее появлении от разрыва сердца. Но ее черты останутся в моей памяти навечно, и так ли уж важно, какое они имеют отношение к реальности?

  «Ее глаза (охотник я до глаз!) Таили пламя гордости и счастья,
Как темный полированный алмаз.
В них было все: и солнце, и ненастье;
А главное, мелькало в них не раз
Какое-то не то что сладострастье,
А тайное движение мечты,
Разбуженной сознаньем красоты».  

Но эти строки, увы, принадлежат уже Байрону, потому надо задуматься над собственным ответом вечности. Ее волосы спадали ниже плеч. Черные, как ночь, как вороново крыло. Как разверстые очи непроглядной тьмы. И ее глаза, словно звезды, парящие в бездонном небе. В них и вопрос, и ответ, и укор, и приказ – в них загадка для всего человечества. Я немею и становлюсь беспомощен, когда молнии ее взора обрушивают на меня свою мощь. Противоядие от этого взгляда – она сама. Она стройна и высока, и она покоряет меня своим невозмутимым спокойствием победителя. Она – полководец враждующих войск, теневой кардинал моих бушующих чувств. Я – тонущее суденышко в море ее прихотей, и некому поручиться за мою жизнь. Я встретил вампира, и он лишил меня разума и воли. Но едва ли я заинтересую ее надолго. Она растопчет меня и выбросит, оставит валяться на земле. Красотка сверху устроила мне западню, и я попал в этот капкан, даже не задумываясь о последствиях. Впрочем, какие последствия могут быть у столь ничтожной жизни! Мы живем в мире злобы, смешанной с жалостью и разочарованием по отношению к самим себе. Мир ничтожеств и бесплодных попыток вырваться из него. Я обречен оставаться всю жизнь ренегатом стерильной фальши, адептом бессмысленной корректности, которая мне уже ничего не сулит. Меня окружает безопасное и корректное притворство. Вся эта вежливая полудружба полузнакомых угнетает меня неимоверно. Придется когда-нибудь сбросить маску заинтересованности и перестать смеяться над чужими шутками. Я страшусь и грядущего одиночества, и моей нынешней двусмысленной закабаленности.

Лунноликая прелесть, услада моего сердца, отдохновение моих очей, моя память окружает твой образ таинственной дымкой загадки. С течением времени ты уходишь от меня куда-то в даль. И была ли ты, в самом деле, когда-то подле меня? Не выдумана ли ты мной от начала и до конца мерцающей черно-фиолетовым на фоне горящего белизной снега? Отчаянно-белого снега, как символа пустоты и горечи. Вьюга времен метет все сильнее, и я засыпаю, утонувший в сугробе, с глазами, залепленными маленькими снежинками.