Дорога в рай. Рассказы о Николае Рубцове

 

Купить в журнале за декабрь 2015 (doc, pdf):

 

На чтение краткой версии потребуется 1 час 15 минут, полной – 2 часа | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

Феликс Феодосьевич Кузнецов – директор Института мировой литературы имени Горького, он же член-корреспондент Российской Академии наук. Постоянно навещает город Тотьму, чтобы встретиться с роднёй и почтить память великого земляка и друга поэта Николая Рубцова. Расспрашивала его вологодский журналист Наталия Серова.

 

– Феликс Феодосьевич, вы совпали с Николаем Михайловичем Рубцовым по времени: принимали его у себя дома, сейчас смотрите на него с большой временной дистанции. У него могла быть другая, не столь трагическая судьба? И будь у него другая судьба, была бы у нас сейчас его великая поэзия?

– Действительно, мы соседи по нашему детству: наши деревни стояли в пятидесяти километрах друг от друга. Но в то время я не знал его, он учился чуть позже. Сестра моя его знала, вместе на лодке катались, а я нет. Трудный вопрос... Сослагательного наклонения в истории не бывает. Конечно, если б время пораньше обратилось к нему лицом, в той же Тотьме или Вологде, сразу дали б жилье, и был бы свой угол и крыша над головой, и он смог бы жить с дочкой и семьёй, хотя легко и в семье не бывает, всё, наверное, шло бы по-другому. Но, к сожалению, он получил свою первую квартиру с таким трудом, слишком поздно. И если б советские и литературные власти предержащие раньше оценили его талант и были б повнимательнее, может быть, сложилось бы и по-другому.

– Вы дружили с Андреем Тарковским и были свидетелем его постоянного интереса к стихам Рубцова. Что влекло друг к другу таких, как сейчас говорят, полярных художников? Чем Рубцов был Тарковскому интересен?

– Стихами и судьбой. Мы все были очень молоды тогда, и это был ещё не тот знаменитый Тарковский. Ещё не было снято «Зеркало», и только снимался «Андрей Рублёв». Он появлялся у меня потому, что две мои дочки, восьми и десяти лет, снимались у него в ролях дочерей великого князя. У Тарковского ещё не было его нынешней славы, но крупным, мощным человеком он уже был. Они разговорились, и он почувствовал в Рубцове тайну. Андрей вырос в поэтической среде, его отец, Арсений Тарковский, был большим поэтом. У него, как у Рубцова, тоже было трудное детство и тяжёлый счёт к отцу, рано оставившему семью. У Тарковского был абсолютный, редчайший, безошибочный поэтический слух. Как опытный дегустатор по капельке вина может оценить букет, так и он, услышав стихи никому не известного поэта без поэтической легенды, распознал и оценил их сразу.

– В мемуарах сохранилось недоумение самого поэта, как-то сказавшего вологодским собратьям по перу: «Почему у вас всё нормально, есть дом и жена...» Почему он был бездомным?

– Коля был удивительно простодушным, наивным, прекрасным человеком. Беспредельно доверчивым и в какой-то степени ветреным. Что бы сейчас эта Дербина ни писала, её он не любил, а боялся и не мог разорвать связь. Был такой эпизод: в 1970 году сестра Генриетты Михайловны получает от него письмо, в котором он писал, что получил наконец квартиру. «Пусть они приедут, я хочу, чтобы они жили в Вологде»... Гета с Леной доверчиво откликнулись, приехали, поднялись на пятый этаж хрущобы – он открыл дверь, смутился, извинился и снова закрыл: «Я сейчас». Минут через пять входят: там эта женщина, он представляет её как двоюродную сестру. Гета знала, что нет у него никакой сестры. Знала, кто эта женщина, ведь он уже привозил её в Тотьму, но сделала вид, что поверила. Дербина быстро ушла. «Как тебе не стыдно, написал такое письмо, пригласил к себе, а сам с ней», – сказала ему Гета, собралась и тоже резко ушла. Вдогонку он кричал им на лестнице: «Что вы делаете? Куда вы меня бросаете, ведь я же погибну!». У него ведь отношение к Гете было как к матери, как к другу. Вышла книжка, получил большой гонорар и говорит: «Хочу купить Гете корову, чтобы было своё молоко. Но – чужая душа потёмки, и судить об этих делах сложно.

– Заканчивая рубцовскую тему, хочу знать, как быть с той болевой коллизией, что обнаружилась на литературных чтениях в селе Николе. Убийца поэта использует его имя и трагедию в целях разнузданной саморекламы: она-де его единственная возлюбленная. По свидетельству очевидцев, на своих выступлениях ручищами со сцены показывает, как его душила. Как достойно воспринимать это: не замечать или в полемику вступать?

– Думаю, что самая правильная позиция – это безоглядно не замечать. И всё. Потому что любой разговор вокруг этого работает на разжигание страстей, на популярность, к чему она и стремится. Она пытается не мытьём, так катаньем получить популярность сегодня таким страшным путём. Она и Рубцова при жизни пыталась использовать, чтобы стать известной поэтессой. У меня было несколько гласных и негласных столкновений по этому поводу. Первое – с Евтушенко, когда сразу вскоре после суда он написал письмо в правительство с просьбой о помиловании. С этого началась эпопея её возвращения. А во втором случае, мой друг архангелогородец Арсений Ларионов, хороший прозаик, долгое время работавший в газете «Советская Россия», все понимая, публиковал её в журнале «Слово». Я заявил ему категорический протест и порвал с ним отношения. Считаю, что это преступление перед памятью Рубцова. И третий случай: меня пригласили быть титульным редактором сборника о Рубцове, в котором выходили её воспоминания. Я потребовал их снять, а когда этого не сделали, потребовал снять мое имя. Я пытался остановить это безобразие и понял, что чем больше мы будем об этом разговаривать, тем лучше для этой женщины.

– В ваших выступлениях в Тотьме вы постоянно вспоминали многие славные имена отечественной культуры и литературы. Не будем подводить итоги – но всё же, что в прожитом было наиболее важным для вас?

– Могу только пунктиром назвать большое количество событий. В пору моей бурной молодости, когда я выступал крайним леваком, так случилось, что в борьбе с культом личности Сталина мы не просматривали два пласта. Тогда, во время хрущёвской оттепели, в литературу входило поколение шестидесятников, ведущим теоретиком которого я был и с которым потом столь резко разошёлся, что мы оказались по разные стороны баррикад. Сработали корни, и я осознал свою ошибку. Шестидесятники, в массе своей сориентированные на Запад, туда впоследствии и уехали. А для меня этот путь в никуда. В середине 60-х годов и начался перелом в осознании. И встреча с Николаем Рубцовым сыграла в этом колоссальную роль.

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за декабрь 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение декабря 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.